Капли битого стекла

Это было прекрасное время; а потом начались проблемы за проблемой, но их было мало, рассыпаны крупицами на долгие годы, что Рейн старалась не фокусироваться на них воспоминаниями: профессора Трюмейна не стало слишком быстро – рак съел его буквально за пару лет; потом – знакомство с новой постоянной напарницей и по совместительству учителем – Минс; позже – события, связанные с оккультными исследованиями G.G.G., длившиеся по сегодняшний день. В них было много хороших и плохих эпизодов, но всё же первых больше. И это даже в какой-то степени радовало.

Но Рейн не знала, почему её вызвали: монахи говорили, что дело очень важное и личное для неё, но так до конца и не проинформировали, в чём именно оно её касалось; если это опять как-то связано с Кейганом и его отпрысками-ублюдками, то она готова нанести братьям и сёстрам скорый визит. А если нет, то… Навряд ли они раскусили обман, связанный с близнецами Кригер – Стренджер устроил всё слишком идеально, что подобную уловку невозможно до конца раскрыть правдой. Полукровка покачала головой: здесь замешано что-то другое. И надеялась, что новости, которыми располагали Бримстоун, всё же были положительными.

Дампир остановилась у массивной двустворчатой двери, по бокам которой росли статуи жутких горгулий, кривящих свои пальцы – внешне они ей чем-то напоминали Локдаунов – существ-питомцев уже отправленного на тот свет сводного брата. Ту ночь с Дэрилом Зерински, когда она поймала его на измене родной жене, никогда не забудется. Рейн тогда отыгрывала телохранителя миссис Зерински – тучной женщины, настолько, что напоминала больше сложенного из автомобильных шин чучело; а позже оказалось, что странный фетиш ребёнка Кейгана – тоже ей родственница: и её тоже пришлось устранить, а полукровка потом всё думала, что ей очень «повезло» с семьёй: будто Кейган специально старался восполнить пробелы в путешествующих цирках уродов. Сейчас об этом вспоминать было даже смешно; Рейн улыбнулась и, схватившись за массивное кольцо дверного молотка, пару раз постучались им о деревянную обшивку – с той стороны не откликнулась. И, потянув ручку на себя, открыла двери, входя внутрь круглого зала, посередине которого стоял стол, а за ним сидела коллегия совета, скрывающая от всех свой настоящий облик.

Возможно, что они тоже на самом деле не совсем люди; дампир не хотела вдаваться в подробности.

- Вы хотели меня видеть?

Один из монахов соизволил подняться с кресла и кинул на центр стола фотокарточку; та развернулась к дампиру правильной стороной.

- Террористический акт: авиакатастрофа у Честертона. Самолет выполнял трансконтинентальный рейс из Ньюарка в Окленд. Надеюсь, новости ты слышала?

Полукровка промолчала; да, по радио говорили и в газетах что-то там писали, но… причём тут они? Она взяла аккуратно за краешек фотокарточку, всматриваясь в изображение: смазанный чёрно-белый снимок демонстрировал в движении человека, закрывавшего голову капюшоном. Рейн прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо, но оно составляло лишь пиксели-мазки, в котором угадывались лишь очертания. И незнакомец на картинке как-то слишком уж удачно выходил из ангара.

- И как это связано? – снова вопросом на вопрос ответила Рейн, кидая обратно на стол фотографию. – Официально нет никаких подтверждений: кто-то заложил бомбу и смылся.

- Всё не так просто, агент, - выплюнул другой монах, сложив руки перед собой.

- Выяснились кое-какие занятные обстоятельства данного события, - прошептал третий. – Оказалось, что в этом самолёте перевозили один существенный груз.

- Особенный груз, - уточнил первый.

Полукровка попеременно смотрела на них.

- Они везли гроб с вампиром. Древним вампиром. Нелегальным путём. Документы все подделаны.

- Значит, кому-то нужен был кровопийца для?.. – пыталась озвучить свою версию Рейн, но её неожиданно перебили.

- Мёртвого вампира.

- Для опасного ритуала.

- И… что за ритуал? Кому он понадобился? – снова попыталась спросить дампир.

И, наконец, получила ответ:

- Твой брат, - как гром среди ясного неба.

Полукровка даже не удивилась; сжала кулаки, пытаясь осмыслить сказанное. Значит, ещё один отпрыск Кейгана виноват во множестве смертей случайных людей, оказавшихся в ловушке событий. Пусть и погибло всего семь человек, но сам факт произошедшего настораживал: митинги, общественный резонанс, до сих пор не закрытое судебное разбирательство… Брат уже подписал свой собственный приговор, когда решился на данную авантюру. Рейн не нужно было долго уговаривать: она развернулась, прошествовала к выходу из переговорной и, остановившись у порога, даже не обернувшись, задала единственный вопрос:

- Его имя?

Монах сел на место и спокойно ответил ей:

- Маркус.

И тут же исправился:

- Гарек.

Ей оказалось этого достаточно. Рейн вышла в коридор; очередная встреча с будущим покойным родственником состоится недолгой. Но в этот раз она будет не одна. В этот раз с ней будет семья, у которой тоже есть к этому свой интерес.

Полукровка быстрыми шагами направлялась к себе в спальню; нужно как можно скорее сообщить Стренджеру и Светлане, что она узнала.

========== -9- ==========

Не верилось, что всё это - правда; не ощущалось, что оно действительно закончилось, и мысли продолжали ютиться роем в голове. Она впервые стояла под не-родным солнцем, открываясь его лучам, ощущая теплоту на бледной коже – ныне не обугливалась. И оно было столь странным, столь непривычным, будто всё это происходило не с ней; всё похоже на ироничный сон, только глаза открыть никак не могла – сколько не моргала, а видела всё одно, и щурилась от яркого света, стоя по щиколотке в холодной воде; чужую кровь смыла вода потоками воспоминаний, растворила в себе эпизоды прошлого кровопролитной битвы.

Белиар сгинул, снова стал кусочком истории, повторил свою судьбу, но на этот раз без возможности скорого возрождения. И она убила самого дьявола голыми руками; не-вампир и нечеловек – сплошное «не».

Рейн подошла ближе, хлюпая подошвами сапог, наблюдая огненную звезду, пытающуюся спрятаться за перистыми облаками; сейчас ей было спокойно как никогда. И рукой потянулась к солнцу, словно хотела поймать, сжать в кулаке и обжечься, по-настоящему; пальцы ловили блики, и больше не покрывались угольной плёнкой, не становились похожи на сожжённые изуродованные ветки – в её жилах текла чужая сила, которая подарила ей шанс на новую жизнь. Могла ли она об этом мечтать? Рейн покачала головой, усмехаясь собственным мыслям, и сделала шаг назад, в тень – в привычное обиталище, где всегда чувствовала себя намного комфортнее. Но всё же… продолжала тянуться к новому настоящему, лучам солнца, блеском играющим на бледной коже.

Это всё так забавляло; словно кошка пыталась поймать солнечного зайчика, постоянно ускользавшего от неё в единственное место.

И глаза так предательски щипало от нахлынувших эмоций; наверно, она действительно устала бороться.

Нет, не с монстрами и прочей нечестью, а с самой собой.

Подарок, доставшейся ей от врага после смерти, наверно дал ей какое-то подобие облегчения.

Рейн мимолётно стряхнула слезу; с левого глаза – чужого, Белиара, который теперь был в ней, стал её частью; последнее звено, чтобы быть освобождённой от вампирского проклятья: теперь она ещё больше человек, чем раньше, теперь ей не страшны ни солёная вода, ни солнце… К которому она испытывала противоречивые чувства.

Она слышала, что к ней шли сзади, и знала, кто это был; повернулась, встречаясь взглядом с зеркальностью судьбы – у него-то один глаз слепой. И улыбался ей, подходя ближе. Рейн не думала, что один поступок может так всё изменить: оставь в живых врага, как написано в чужой бумажке, и он придёт к тебе на помощь, станет союзником, станет… большим. Дампир мысленно благодарила его за то, что помог, что не бросил и принимал её; они оба предатели, спасшие мир, но никто не скажет им за это «спасибо», никто не станет говорить приятных слов и аплодировать; им ничего из этого не нужно.