Цена иной реальности

К концу пути зверь превращался в робота с переписанной программой, шагающего навстречу безумному лису в бело-золотом плаще с капюшоном. Сперва рыжий убийца с горящими склерами заливался режущим слух смехом, глядя на творение, созданное с хирургической точностью. Испытывав эйфорию, мучитель приказывал своей игрушке осыпать проклятиями родителей и друзей. Жертва доводилась до панической истерики. Жилистый мужчина со шрамами на левой щеке и переносице подталкивал страдальца к непростительному греху — самоубийству. Сколько бы раз ни случалась душераздирающая сцена, сюжет, действующие лица, интонации оставались незыблемы. Изменялся только список реплик. В случае лиса переписывались доводы в пользу свершения подопытным суицида, а в случае милиционера — мольбы и реакции-междометия.

Когда капитан не выдерживал давления и стрелял в висок, обзаводившись пистолетом от маньяка, плёнка отматывалась назад. Подсчитывая количество смертей и израсходованные магазины, истощённый Виктор запутался в арифметических действиях. Затрачивая то ли пятьсот седьмой, то ли восемьсот четвёртый патрон в полубредовом состоянии, он вышвырнул орудие смерти: произошла осечка. Подёргиваясь, истязатель с рыком всадил когти в хищника. Монстр методично тускнел, пропуская сквозь туловище солнечные лучи, формировавшиеся из ниоткуда.

— Похоже, нам нужно расстаться, жалкая половая тряпка! Твой дух оказался сильнее, чем я думал, но в следующий раз ты пожалеешь о своём существовании!

Цепи отчаяния и боли разлетелись вдребезги. Конечности наполнились первородной мощью. Выпрямившись, волк сдавил запястье лиса до хруста.

— Кем бы ты ни был, я отыщу тебя, и тогда ты ответишь за все убийства и пытки, слышишь?! Ты ответишь за каждую невинную душу! Я обещаю это!

— И за твоего брата тоже? — призрак глумливо облизнулся, пустив слюну. — Сломать его было усладой для меня!

— Что?! Как ты посмел?!

— ХА-ХА-ХА-ХА! Найди лиса с фамилией Бунтарёв, ищейка, и тогда узнаешь больше.

Капитан бы придушил оратора, если бы тот не исчез прямо перед ним. Ладони горели, словно в них вонзили иголки. В ту же секунду всеобъемлющий поток света уничтожил пыточную клетку. Сквозь космическое покрывало, сотканное из звёзд, разум перенёсся в больничную палату. Зверь спрыгнул с кровати, по инерции сорвав с тела присоски, подключённые к компьютеру, что следил за основными жизненными показателями. Мышцы ног отказались поддерживать их обладателя. Волк с возгласом рухнул на пол, перевернув металлическую тележку с медицинскими инструментами и препаратами. Затылок приложило прилично, но с каплями пота на лбу Виктор принял вертикальное положение, используя стену, как опору. Потолочные энергопластины обдавали комнату приглушённым сиянием, позволяя ориентироваться в пространстве. В палате лежало немало врачебного инвентаря, наблюдалась раковина с санузлом и кушетка с планшетом. По обыкновению, доктора вносили в сведения о течении болезни граждан в последнюю вещицу. Милиционер пригляделся к ней и всё же рванул к боковому окну, посшибав половину мебели. Отдёрнув штору и чуть не шлёпнувшись вниз вместе с ней, Кошкин замер с приоткрытой пастью. За панорамным стеклом под закатным солнцем ютилась застройка Центрального района. Ужасные воспоминания, лис в бело-золотом плаще — всё это отсутствовало.

Усевшись на пол, пациент в перламутрово-опаловой рубашке расхохотался. Дверь в противоположном конце помещения распахнулась. В покои капитана вошла молодая чепрачная овчарка с поджатым хвостом, облачённая в кофейно-молочный тренч, белые лосины и сандалии. Она уставилась на волка каштаново-бронзовыми глазами и скользнула к нему по кафелю, прежде чем тот шелохнулся.

— Вик! Поверить не могу! Ты очнулся! — посетительница заключила хищника в объятия, смахнув влагу с ресниц. — Я так рада! Я боялась, что потеряла тебя так же, как и Егора…

Юлия сглотнула. Бока под её одеянием вздымались с нешуточной амплитудой. Младшего Кошкина переклинило: пугающие видения и последовательность событий из физического мира слились в единое целое под влиянием чистосердечного поведения овчарки. Старший брат умер, и изменить это не получится. Отодвинувшись от дамы, Виктор прижал лапу к груди, прощупывая сердцебиение. Импульсы фиброзно-мышечного органа поступали с бешеной частотой, однако на живого пациент не тянул, походя скорее на зомби.

— Мне жаль, что всё так закончилось, Юль… — стиснув кулаки, мужчина опустил очи перед любовью родственника. — Той ночью, когда вы с Егором поссорились, именно я потащил его в подвал музея. Я мог позвать на помощь коллег, но всё равно метнулся вниз сломя голову, как последний дурак… Я хотел проверить догадки и не дать убийце улизнуть, а в итоге угробил своего брата и твоё счастье… — он вытер проступившие кристаллики соли о рукав рубашки. — Прошу, пожалуйста, прости меня.

Овчарка заплакала миниатюрными капельками, отражающими переживания об утрате возлюбленного. Три минуты Кошкины — не успев выйти замуж за Егора, Юлия всё же причисляла себя к его роду — пробыли на полу, утешая друг друга. Найдя силы отлипнуть от кафеля, они перебрались на кушетку.

— Раз уж ты здесь… ты бы не могла сказать, сколько времени я пролежал в палате? — подал тихий голос Виктор.

— Пять дней, если считать сегодняшний, — Юлия протёрла щёки и нос салфетками из тренча. — А ты крепкий паренёк. Врач всё твердил, что выход из комы возможен в лучшем исходе через полмесяца, а ты взял и… доказал обратное.

Укутавшись в плащ и зевнув, она выдавила улыбку. Неважную, зато вполне искреннюю. Еле слышно фыркнув, милиционер ответил собеседнице тем же.

— Спасибо, что пришла ко мне сегодня… Не знаю, что бы я с собой сотворил, если бы оказался в больнице один.

— Пустяки, Вик… — из кармана с салфетками показалась упаковка кондитерского изделия. Овчарка осторожно надломила плитку. — Егор много раз упоминал, что тебе нравится горький шоколад. Пока я навещала вас, то всегда покупала по пачке, думая… вдруг кто-то из вас очнётся и захочет кусочек? Егор тоже его любил… — Юлия вздохнула. — Угощайся, пожалуйста.

— Егору с тобой повезло, — волк не удержался от соблазна попробовать вкусное лакомство. — Спасибо снова… за то, что помнишь такие мелочи. Я ценю это. Кстати… — он поводил пальцем по колену, взяв крупицы времени на молчание, — ты не будешь против, если я задам странный вопрос?

— Только если ты не будешь спрашивать, как я стою на ногах пять дней без нормального сна. Мне самой это неизвестно.

— Хорошо. У тебя никогда не бывало ощущения, что ты окружена мистикой, что происходящие с тобой события нельзя объяснить с точки зрения привычной логики? — хищник повернулся к Юлии. — Я имею в виду, что так до конца и не уверен в том, что со мной стряслось. Это может звучать, как бред, но на прошлой неделе, прежде чем спуститься в подвал, я… как будто бы взглянул на мир глазами того самого убийцы. В буквальном смысле. Я понял, где он прячется, и ринулся туда, но на этом странности не закончились. Когда мы с Егором приказали злоумышленнику бросить оружие, он накинулся на нас, и произошла яркая вспышка. Меня вырубило, а дальше… дальше я видел один и тот же дурацкий сон. В нём лис, убийца, — уточнил капитан для овчарки, — издевался надо мной и моей семьёй, пока я не убивал сам себя. И так много раз кряду… ты же не назовёшь меня сумасшедшим, правда?

— Нет! — встрепенулась овчарка, перестав походить на гипсовую фигуру. — Это и впрямь звучит неординарно, но чертовщина в твоём рассказе вполне может объясняться служебным чутьём и повышенным чувством вины, породившим сон. Ты пережил покушение и потерю брата. Я не эксперт в психологии, но мне кажется, что на твоём месте другие тоже бы искали подвох в случившемся. Это своего рода защитная реакция… Вик, правда, я не считаю тебя сумасшедшим, — Юлия колыхнула предплечье собеседника. — Всё нормально.

— Ладно, извини, что гружу этими мыслями. Я сам не свой, — милиционер поочерёдно покосился на койку и выход из палаты. — Подозреваю, что служители панацеи не выпустят меня отсюда так легко. Ты бы не могла использовать свои рабочие связи, чтобы я выписался завтрашним днём?