Пэт из Серебряной рощи

– Джуди, смотри, папино семечко выросло! – крикнула Пэт. Она не сказала «первым», потому что это была бы ложь.

– Ну что ж, – добродушно сказала она, – нынче и в самом деле очередь твоего папы. Уж пусть лучше будет Рейчел, чем Грета.

Еще шесть недель спустя Рейчел нарядили в крестильную рубашечку, которую еще бабушка Гардинер вышивала для своего ребенка, и крестили в той же церкви, где всех детей из Серебряной рощи. Длинные рубашечки давно вышли из моды, но Джуди Плам скорее согласилась бы оставить ребенка в язычниках, чем закутывать во что-то другое. Дорис выбрали вторым именем, чтобы порадовать маму, хотя было ясно, что это день папиного торжества. Совершённый обман лежал камнем на совести Пэт, поэтому перед сном она обняла Джуди за шею и прошептала:

– Джуди, Джуди, я сделала кое-что дурное. Я хотела, чтобы папа придумал имя, и вырывала ростки каждое утро. Это очень плохо, Джуди?

Глаза у Джуди блеснули.

– Знал бы Джо, надрал бы тебе уши. Но вот что я скажу. Я тоже хотела, чтобы дочку назвал Длинный Алек Гардинер.

– Его семечко выросло последним, – сказала Пэт, – а семечко тети Хейзел вообще не выросло.

– Правда? – прыснула Джуди. – А по-моему, я его сама вырвала за день до того.

Глава VI. Чего стоят свадьбы

Этим летом, в конце августа, Пэт пошла в школу. Первый день был очень страшным – почти таким же страшным, как тот день год назад, когда Сид отправился в школу без нее. До этого они никогда не расставались. Она стояла у ворот и смотрела ему вслед, пока слезы не застлали ей глаза.

– Он вечером вернется, золотко. Ты представь, что сможешь его встретить, – успокоила ее Джуди.

– До вечера еще так долго, – всхлипнула Пэт. Ей казалось, что день никогда не кончится, но половина пятого наступила, и Пэт побежала по дорожке навстречу Сиду. Встречать его оказалось так чудесно, что это почти примирило ее с необходимостью его провожать.

Пэт не хотела ходить в школу. Уходить из Серебряной рощи на восемь часов пять дней в неделю – это же настоящая трагедия. Джуди собрала ей вкусный завтрак, положила в мешочек несколько ее любимых мелких красных яблок и поцеловала на прощание.

– Не забывай, золотко, что ты идешь получать бразование. Бразование всем нужно, уж я-то знаю, потому что мне-то его и не дали.

– Но, Джуди, ты же знаешь больше всех на свете, – удивилась Пэт.

– Это уж точно, но бразование – это тебе не языком молоть, – мудро сказала Джуди, – не бойся, все будет хорошо. Учебник ты читала, так что легко справишься. Беги, деточка, да смотри, веди себя как следует. Ты же из Серебряной рощи.

Ее слова подбодрили Пэт и придали сил пережить этот день. Они помогли ей удержаться от слез, когда она, держа Сида за руку, обернулась помахать Джуди. Эти слова помогли ей поднять подбородок, когда на нее уставились десятки незнакомых глаз, и пережить первый разговор с учительницей. Эти слова заставили ее полдня терпеливо просидеть за партой и рисовать крючочки и палочки, вместо того чтобы отправиться во двор, где ей нравилось намного больше. Эти слова поддерживали ее на переменах и во время обеда, когда Винни убежала с большими девочками, а Сид и Джо – с мальчиками, и Пэт осталась совсем одна, наедине с учебниками.

Когда уроки закончились, Пэт обдумала свое поведение и решила, что она не посрамила честь Серебряной рощи. Джуди и мама встретили ее так, как будто ее не было целый год, Рейчел улыбалась и гулила, Четверг прибежал ей навстречу, а все цветы в саду кивали головками.

– Я знаю, что вы все рады меня видеть! – крикнула она.

Честно говоря, возвращаться домой было так приятно, что ради этого стоило уходить. А потом можно было еще и рассказать Джуди, что произошло в школе!

– Мне понравились все девочки, кроме Мэй Бинни. Она сказала, что у них не растет мох на садовых дорожках. А я сказала, что мне мох нравится. А она сказала, что у нас старомодный дом, и что его нужно покрасить, и что обои у нас в гостиной все в пятнах!

– О-хо-хо, да ведь они и вправду в пятнах, – сказала Джуди, – потому что Длинный Алек все никак не починит дымоход. Не слушай сплетниц вроде Бинни, золотко. И что же ты ей ответила?

– Я сказала, что Серебряную рощу не нужно красить так часто, как другие дома, потому что она не уродливая.

Джуди усмехнулась.

– Не в бровь, а в глаз. В мире нет второго такого уродливого дома, как дом Бинни, сколько его ни крась. И что она сказала?

– Джуди, она сказала, что розовые занавески у нас в большой гостиной выцвели и истерлись. Это меня подкосило. Ведь это же правда, у всех соседей в Северной долине занавески красивые, кружевные.

За три недели походы в школу вошли в привычку. Но однажды днем Джуди неожиданно сказала:

– Ты же помнишь, что твоя тетя Хейзел выходит замуж в конце сентября?

Пэт сначала ей не поверила. Это невозможно. Тетя Хейзел выйдет замуж и уедет из Серебряной рощи? Когда ее наконец в этом убедили, она целую неделю плакала по ночам. Даже Джуди не могла ее утешить, даже призрак Плаксы Уилли не смущал ее.

– Да уж пора Хейзел выйти замуж, если она не хочет остаться старой девой.

– Тетя Барбара и тетя Эдит – старые девы, и они всем довольны, – рыдала Пэт.

– Хватит нам двух старых дев в семье. А тете Хейзел надо замуж, такая уж она есть. Ей будет трудно без мужа, нам придется ее отпустить. Конечно, с ней веселее, но такая у нее судьба. Она сама за парнями не бегала, такого про нее даже злейший враг не скажет, но женихи вокруг нее так и вились. Я уж думала, она по кривой дорожке пойдет. Оно и хорошо, что она выбрала Роберта Мэдисона, он человек надежный. Тебе понравится новый дядя, золотко.

– Нет, – Пэт решила ненавидеть его вечно, – а тебе он нравится, Джуди?

– Ну а почему нет? Парень он башковитый, у него своя лавка, а жене лавочника попроще жить, чем фермерше.

– И что, Джуди, ты думаешь, что он достаточно красивый для тети Хейзел?

– И похуже видали. Может, он, конечно, толстоватый и лопоухий, как его дед, старый Генри Кэллендер, но с лица он видный, да и человек неплохой. Хуже было, когда за Хейзел ухлестывал Гордон Родс. Я-то не верила, что она за него пойдет, за кривого-горбатого, как и все Родсы. Или еще этот бирюк Билл Оуэн, не поймешь, не то немой, не то тупой, даром что его любил Длинный Алек. По мне, так с мужчиной должно быть весело. Мы одно время думали, что она пойдет за Сида Тейлора, но у них там что-то не задалось. Она брякнула ему, что, дескать, галстух у него неподходящий. А он надулся, как мышь на крупу, и больше носа не казал. Я его за это не виню. Ты, Пэт, как надумаешь замуж, пока не притащишь жениха к алтарю, молчи про его галстухи. Этот еще был, Кал Гибсон, твоей маме очень нравился. Нечего сказать, тот умел держаться, только я боялась, что он будет смотреть на нашу семью свысока, он ведь из саммерсайдских Гибсонов, даром что косой. И пока эти женишки у нас тут менялись, Роберт Мэдисон нет-нет да и появится, когда она другого кого выгоняла. Эти Мэдисоны своего добьются рано или поздно. Вот взять Джима Мэдисона, дядю Роба. Я не рассказывала тебе, как он засолил своего брата в бочке рома и привез домой хоронить?

– Засолил, Джуди?

– Ну так а я про что? Нед Мэдисон помер в пятидесятом году, на Джимовом корабле, посреди Индусского океана. Джим Мэдисон не позволил выбросить тело в море. Он велел отлить свинцовый гроб, положил туда Неда и залил ромом доверху. Нед доехал до дома свежий, как фиалка. Вот тебе Мэдисоны! Так что Роб неплохой человек, и скоро будет у нас пышная свадьба.

Пэт тяжело было с этим смириться. Она любила тетю Хейзел больше тети Эдит или тети Барбары. Тетя Хейзел была такая веселая и хорошенькая! Лицо у нее было смуглое, как орешек, глаза и волосы темные, губы и щеки алые. Тете Хейзел очень шло ее имя[9], а это не со всеми бывает. Лилия Уитли, например, была черная, как ворона, а Руби Родс – бледная и мятая.

9

Хе́йзел – от англ. hazel, лесной орех.