Пэт из Серебряной рощи

Пэт обсудила это с Джуди вечером в пятницу, когда делала уроки на понедельник, устроившись на каменных ступеньках кухни. Пэт стала на год старше и на дюйм[13] выше. Об этом свидетельствовала новая отметка на дверном косяке, которую Джуди аккуратно наносила в день рождения каждого из детей. Пэт научилась складывать и вычитать, и Джуди ей помогала. Джуди умела вычитать и складывать. В хорошие дни она могла даже умножать, а вот делить никогда не пыталась.

В кухне стоял пряный запах – Джуди готовила маринад. Мистер Том восседал на краю колодца, пристально наблюдая на Шалуном, который делал вид, что дремлет на дверце погреба, а сам следил за Мистером Томом. В углу двора высилась аккуратная поленница, которую Пэт и Сид складывали летними вечерами после школы. Пэт ею гордилась. Так приятно было думать об уютных зимних вечерах, когда ветер будет завывать снаружи и не проберется в Серебряную рощу. Пэт была бы совершенно счастлива, если бы не завтрашний визит.

– Тетушки такие гордые, – жаловалась она Джуди. Она бы никогда не рискнула критиковать их при своей матери, которая происходила из семьи Селби и очень этим гордилась.

– Их бабка была урожденной Чидлоу, – объявила Джуди, как будто это все объясняло. – Ничего не хочу сказать, но на этой ферме все время кого-то хоронят. Вот они и ходят все мрачные. Твоя тетка Френсис потеряла жениха еще до свадьбы, а тетка Онория – сразу после. Так оно и пошло. Ну да ладно, зато денег у них куры не клюют. Они добрые, и всех вас любят.

– Я не боюсь тетушку Френсис или тетушку Онорию, но вот старенькая бабушка Ханна и кузен Дэн… – призналась Пэт.

– Да ты не бойся! Может, ты вообще старуху не увидишь! Она шестнадцать лет с постели не встает, ей уж девяносто три! А старого Дэнни чего бояться, он же безобидный. В детстве он заснул, скатился с лестницы и с тех пор прежним уже не стал. Кое-кто говорит, что он видит призраков.

– Ой, Джуди, а в том доме есть призраки?

– Сейчас нет. Раньше были. И все на ферме этого стыдились.

– Почему?

– Одни думают, что призрак в доме – это позор. А другие считают это честью. Призрак с фермы много хлопот не доставлял. Хороший такой, дружелюбный призрак, никому не докучал. Одиноко ему было: сядет, бывало, в изножье кровати и так тоскливо на них глядит. И хоть бы слово промолвил, а? Зато как съедутся гости, сядут за стол, тут он возьми и начни завывать. Когда умер твой прапрадед и тетка Онория взяла дом в свои руки, призрак тут же исчез. Сдается мне, она немножко тронутая, с ней никакой призрак не уживется. Так что не бойся, призраков там уже нет. Только ты особо не глазей на вазу с рожами.

– С какими рожами?

– А с такими. Ваза стоит на каминной полке. У них как-то служила одна девушка, Сара Дженкинс, так вот она божилась, что, когда протирала с этой полки пыль, ваза ей скорчила рожу. Ясно, что она и близко больше к вазе не подходила.

Перспективы были восхитительными. Но Пэт показалось, что Джуди не слишком жалует обитателей фермы.

– Мебель у них очень богатая, Джуди.

– П-ф, богатая! – Джуди сразу почувствовала, что Пэт пытается ее поддеть. – Мы в богатстве кое-что понимаем. Я девчонкой работала в замке Макдемотт! Вот у них одеяла были из кружева и атласа, а лестницы из белого мрамора, с золотыми перилами. Еду подавали на чистом золоте, а шампанское – в вазах со льдом. И слуг было человек тридцать. Да у них были даже слуги для слуг! На Рождество старый лорд дарил каждому по золотому соверену – уж будьте любезны! И что по сравнению с этим твоя ферма? Если тетка Онория попросит, не забудь, прочти ей то, что выучила в прошлое воскресенье.

– Джуди, я не смогу ей прочесть стихи без ошибок.

– А ты, золотко, закрой глаза и представь, что у нее вместо головы кочан капусты. Хотя старому Джеду Кеттермолу это не помогло.

– А что с ним случилось, Джуди?

– Он считал себя умнее всех и в Бога не верил. Пошел однажды на молитвенное собрание в Южной долине. Его проводил старый мистер Кэмпбелл, когда там служил. И вот туда принесло Джеда Кеттермола, специально, чтобы всем досадить. После общей молитвы он встал и сказал: «Я не верю, что есть Бог. А если и есть, то он старый и жестокий тиран. Пусть поразит меня молнией за мои слова, если он есть». Раздулся, значит, как индюк, и уселся, довольный собой. Все так и застыли – услышишь, как иголка упадет. Тут встала твоя тетка Онория и говорит: «С чего ты взял, Джедедайя Кеттермол, что Господу есть до тебя дело?» И все засмеялись. Джед сразу сдулся, как спущенный шарик, и с тех пор помалкивал. Ну вот, и уроки твои готовы, и мой маринад. Теперь испечем яблоки с гвоздикой для вкуса.

– Жаль, что Сида нет, – вздохнула Пэт. – Он любит яблоки с гвоздикой. Как ты думаешь, он вернется в воскресенье? Еще одну неделю без него я не переживу.

– Не привыкай к Сиду, золотко. Вырастешь, и разойдутся у вас дорожки.

– Этого никогда не случится, Джуди! Мы с Сидом всегда будем жить в Серебряной роще и никогда ни на ком не женимся. Мы давно все решили.

Джуди вздохнула.

– Лучше бы тебе с ним не водиться. Найди себе в школе подружек. Винни же нашла.

– Мне никто не нужен, кроме Сида. Девочки в школе хорошие, но я никого из них не люблю. Не хочу любить никого и ничего, кроме семьи и Серебряной рощи.

Раз уж Пэт все равно пришлось отправляться на Ферму у залива, она радовалась, что визит назначили на эту субботу. Папа собирался заменить забор вокруг сада, а Пэт не хотелось смотреть, как разбирают старый забор. Он весь порос чудесными лишайниками, по столбам вился виноград, а вдоль всего забора стояла стена тминных кустов по пояс высотой.

У Джуди тоже были причины радоваться. Старый тополь в углу двора весь прогнил и угрожал при первом урагане свалиться на курятник. Джуди сговорилась с Длинным Алеком, что он срубит дерево, когда Пэт уедет. Она понимала, что каждый удар топора будет наносить девочке глубокую рану в сердце.

Джо довез Пэт до фермы на автомобиле. Когда они выехали на дорожку, Пэт высунулась помахать Серебряной роще на прощание. На веревке сохли три костюмчика Крошки, и казалось, что они танцуют с ветром. Пэт вздохнула и решила получить максимум удовольствия. День был хорош. Стоял сладкий голубоватый осенний туман. Они ехали к ферме под горку, через еловую рощу. По краям дороги росли папоротники с лилово-алыми пятнами ирги. Впереди девочку ждало море и старый каменный дом, серевший на фоне неба. Он стоял так близко к набегающим волнам, что в шторм они порой окатывали крыльцо. Это был старый, мудрый дом, который знал много тайн. Пэт всегда это чувствовала. Мама выросла в этом доме, а значит, он заслуживал любви, кто бы сейчас в нем ни жил.

На Ферму у залива нечасто приезжали автомобили, так что появление Пэт произвело впечатление. Тетушки вышли и чопорно поздоровались, а кузен Дэн помахал рукой с близлежащего поля, которое он распахивал красными бороздами, очень ровными и красивыми. Кузен Дэн гордился своим умением пахать.

Джо умчался, оставив Пэт терпеть муки гостеприимства. Лица у тетушек были такими же жесткими, как их старомодные накрахмаленные нижние юбки. Обе они не представляли, о чем говорить с этим длинноногим загорелым ребенком, но считали семейным долгом пригласить Пэт к себе. Ее повели поздороваться с пратетушкой Ханной. Крошечная сморщенная старушка пристально разглядывала девочку из-под вороха одеял.

– Что же это, малышка Мэри? – произнес тонкий голосок.

– Нет. Я Патрисия Гардинер, – сказала Пэт, которая терпеть не могла, когда ее звали чьей-то малышкой, пусть даже маминой.

Пратетушка Ханна положила ей на плечо высохшую лапку и притянула девочку к себе, всматриваясь старыми голубыми глазами. Такими старыми, что к ним возвратилось зрение.

– Не красавица, – пробормотала она.

– Она может еще похорошеть, – вставила тетя Френсис, которая всегда пыталась найти во всем хорошее, – сейчас она, конечно, ужасно загорела.

13

Дюйм – английская мера длины, равная примерно 2,5 см.