Судьба калмыка

– А ты говорил не хотят, – смеялся Максим.

– Погодите-ка, – поставил пустую миску завхоз на стол и побежал на высокое крыльцо, заскочил в сени избы. Вскоре вышел с ведром, наполовину наполненным огурцами.

– Вот, – протягивал он каждому по огурцу.

Ребятишки брали уже не стесняясь. Вышедшая на крыльцо женщина вынесли на фартуке довольно большую круглую буханку хлеба.

– Это наша повариха, Валя, сами печем хлеб свои рабочим, – пояснил Силантьич, передавая Максиму аппетитно пахнущую, еще теплую буханку, – Возьми домой, сгодится.

– У нас все сгодится, – засмеялся Максим, – Ну, что нужно сказать?

– обратился он к ребятне.

– Ханжинав-спасип! – хором весело ответили они.

– Ну, что, мы пошли?

– Как-нибудь зайду, прививки поставим коровам и телятам.

– Ой, буду благодарен! – приложил руки к груди завхоз, – На конюшне твой мальчонка работает? Подвозит нам иногда воду, фляги.

– Мой, Мутул.

– Так вот на днях для леспромхозовской столовой выбракованную корову резать будем, отходы какие будут – отдам ему, выбрасывать не буду. Есть кому требуху, ноги обработать?

– Есть. Бабушки дома у нас.

– Ну, вот, привезет парень. Стало быть польза должна быть от нас обоюдная. Так?

– Так, так, Силантьич, спасибо!

– Семья-то я вижу у тебя эвон какая, только успевай подавать на стол.

– Да, семья-то вот такая, – задумчиво произнес Максим, глядя куда-то вдаль, – До свиданья! А то ребятня уже вперед пошла. Будем жить дальше, – и Максим зашагал вслед за ушедшей ребятней.

Незаметно прошло лето. Не умеющие заниматься огородами калмыки ничего не посадили на своем косогоре. Хотя соседские русские бабы на глазах у них выращивали овощ и картошку. Конечно нужны были семена на посадку, опыт и желание. Ни того ни другого у них не было. Но если разговаривать насчет желания, то здесь можно было и поспорить. Местные жители нанимали калмыков и огороды копать и картошку садить и выкапывать. И после сбора основного урожая на полях и огородах никто столько не трудился в поисках оставшихся овощей. Не раз на рабочих собраниях местные жители и рабочие задавали вопросы начальству – почему калмыкам не выдают семена на посадку огородов. И ведь просачивались же слухи: им на каждую семью выделены определенные средства, на обзаведение хозяйства. Люди-то мрут, голодают.

Обычно парторг леспромхоза выискивал задававшего такие вопросы и, налепив на свое лицо суровую озабоченную маску сострадальца, поднимал его с места.

– Вот вы, встаньте, товарищ, на обозрение народа. Вы, что сомневаетесь в правильности линии партии и правительства?

– Да при чем тут это? – холодел тщедушный мужичонка.

– А при том, что согласно указа правительства для каждой семьи спец. переселенцев выделяется ежегодно по два мешка, а это 100 кг, точнее, отборного семенного картофеля. А они его съедают в течении зимы, не заботятся о посадке огорода весной.

– А чего жрать-то им? Другого ничего и нет. И когда дают весной или осенью?

– Вот и сейчас, подходит к концу уборка урожая, пожалуйста, получайте неимущие семьи картофель на семена, – важно ответил парторг, – А то, что получается? Лень получить вовремя, ведь с полей из буртов можно получить. Как и в прошлом году семена с буртов для них лежали, начали растаскивать кому не лень. Вскрыли их, а потом и совсем заморозили – тут уж, товарищи, расхитительством пахнет.

– Ага! А потом бульдозером сравняли, чтобы и скоту не досталось! – выкрикнул кто-то с места.

– Кто это сказал? – выискивал парторг хозяина реплики.

Мужики и бабы посмеивались.

– Товарищи, всегда пишутся объявления, о том или другом мероприятии, надо читать и вовремя получать, что выделяется. Кто из спец. переселенцев может пожаловаться, что не получил положенную ему помощь от государства? Ну, поднимите руки!

Молодые калмычки шептались между собой и замолкали.

– Ну, смелее, смелее!

– Не понимают они тебя, начальник, а основных-то людей с их стороны нет здесь. Они и не знают, что им положено и куда оно девается! – зло выкрикнула баба отвернувшись и закрывая лицо платком вышла на улицу.

– Куда вы, гражданка? – потянулся за ней парторг и какой-то явно не орешенский мужик тоже заторопился к выходу.

– Погоди, погоди, ребята! Давай собрание до конца довести, – посмеивались рабочие, сгрудившись в кучу и не пропуская мужика к выходу, – Пришел на собрание – не мешай людям слушать про линию партии и правительства, а не бежи за юбкой убежавшей бабы.

– Их-хе! – грохнули мужики и завизжали бабы от смеха.

Инцендент замялся. И прокашлявшись парторг, заглянув в повестку дня собрания, миролюбиво провозгласил:

– Ладно, товарищи, туту наши вопросы всякие, мы в состоянии решить их сами. Непросто жить людям сейчас, в годы послевоенной разрухи, враг был открытый – фашизм и мы его уничтожили. Наладим и свою жизнь, не сразу все. А вот бдительность и осторожность к махровым врагам советской власти, которые, не исключено, что есть и среди нас, надо усиливать.

– Ты о чем это, Виктор Авдеевич, – не таясь выкрикнул кто-то из передних рядов.

– А вот о чем, товарищ Зимин. Кажется Иван Николаевич?

– Точно, он! – ответил польщенный мужик, что его знают по имени отчеству.

– Так вот, Иван Николаевич! И остальные сознательные граждане! Международное положение крайне сложное, заокеанские силы хотят ослабить мощь нашего государства, об этом сейчас расскажет нам товарищ из крайкома КПСС. Пожалуйста, Петр Алексеевич! Приветствуем товарища Черкова! – парторг заулыбался и захлопал в ладоши, собрание дружно поддержало его.

– Ишь, ты, аж из самого крайкома партии! Не шутка, а ну-ка, тихо! – укрощали друг дружку сидящие, – Дело-то вон какое, кабы новой войны не было!

Лектор, круглолицый мужчина в годах, доходчиво стал рассказывать, что творилось в мире. Люди слушали, затаив дыхание.

– Вы бы чаще к нам приезжали, может и мы бы умнее были вместе с нашим начальством. Живем в глуши, ни черта не знаем. А тут вертят нами как хотят!

Парторг хлопал молча глазами и делал вид, что не слышит в его адрес реплик.

– А че, против этого мериканца Трумэна нет никаких сил? – спросила худощавая баба лектора.

– А вот мы собравшихся просим, – хитро прищурился он, – Как вы думаете, товарищи, какое наказание за такие действия заслужил Трумэн?

– На север его, к чертовой матери выслать или к нам на дальний лесоучасток чурочку пилить!

– Тьфу! Это не наказание, мы-то живем и ничего!

– А я бы ему вот че сделал, – загудел огромный Ленька Шуйков, многодетный тракторист.

– А ну-ка, послушаем товарища, – еще хитрее прищурился лектор.

Собрание притихло, ожидая, как обычно подвоха от своего земляка.

– Ну, взял бы я хороший железный ломик и один конец раскалил бы в кузне до красна. А холодный конец всадил бы ему в сидячее место.

– А почему холодный, а не горячий? – интересовались земляки.

– А чтоб союзники его не вытащили. За раскаленный-то конец шибко не схватишься.

Собрание рыдало, охало, ахало, вытирая от смеха слезы. Смеялся и лектор. Парторг не решался особо смеяться и все поглядывал на гостя из крайкома.

– Хорошие у вас люди, Виктор Авдеевич, с такими нам не страшна ни холодная война, ни горячая.

– Живем с ними, стараемся вникать в их нужды, – улыбнулся парторг.

– Будьте ближе к массам, – пожал ему руку гость и пошел к легковушке, ожидающей его.

А парторг долго стоял на улице, смотрел вслед удаляющейся машине гостя и переваривал слова гостя: «Будьте ближе к массам.» Что он имел в виду, этот крайкомовец, и как будет докладывать о их встрече и кому?

– Дела-а! – беспокоился он, – Эти чертовы спец. переселенцы, сколько из-за них неприятностей.