Страница 5 из 10
Он даже победно улыбнулся следователю.
– Да, у нас есть распечатка ваших звонков. И этот звонок зафиксирован, – подтвердил Демарин.– С ваших слов содержание его отразим в протоколе. Не возражаете?
– Нет, не возражаю.
– Хорошо. Позднее оформим это на бумаге, а пока останется в видеозаписи нашего допроса. Вы ведь не против того, что наша беседа записывается?
– А, где у вас камеры?
– Их в кабинете три. Но это не важно. Не возражаете?
– Нет, не возражаю. Чего мне возражать? Давайте уж быстрей заканчивать, выпускайте меня. Ехать надо.
– Тогда продолжим доставать из папки тяжёлые бумажки, – вздохнул следователь и снова посмотрел на арестованного, который заметно напрягся. Докшин достал два листочка. Молча посмотрел на один, потом – на второй, словно раздумывая, с какого начать. Потом остановился на первом. Поднял глаза на сидящего напротив:
– Вот очень тяжёлый кирпич, прямо шлакоблок какой-то, – медленно произнёс он.
– Да хватит вам про кирпичи! – вдруг воскликнул Мареев. – Давайте, что там у вас!
– Вы правильно нервничаете, – кивнул сыщик. – Ведь это протокол осмотра костровища, находящегося в 38-ми метрах от найденного тела убитого Корнеева. Представляете, умная собака нашла. Кинологическая служба у нас неплохо поставлена.
Мареев нетерпеливо поёрзал, но сдержался, ничего не сказал. Сжал губы, ожидая продолжения.
– В остатках костра, среди углей, обнаружены клочки не догоревшей канцелярской бумаги и паспорта. Установить принадлежность паспорта не удалось, но полагаем, что он принадлежал убитому. Как и бумаги, на которые сохранились записи технологического содержания, относящиеся к металлургическому производству.
– Вот гад таксист, – подал голос Мареев. – Сергея Ивановича прикончил, да ещё и бумаги его сжёг.
– Не спешите. Читаем дальше. Костёр-то небольшой был, скорее примета, а не костёр. Собака его рыть, ясное дело, не стала. А вот полицейский капитан Гридасов копнул.
Руки арестованного с груди опустились вниз, но кисти рук сцепились крепко.
– Под костровищем оказался тайник, в нём обнаружены золотые часы, ранее принадлежащие Корнееву и штык от автоматической винтовки Спиридонова, выпуска 1936 года. Сокращённо АВС-36.
– А мне-то какое дело, гражданин начальник? Зачем мне всё это читаете? Я там не был, ничего не знаю. Ни про какие часы, штыки, и чего у вас там ещё…?
– Ещё у нас там есть промасленная тряпка, в которую были завёрнуты эти предметы. Масло соответствует тому, что залито в двигатель автомобиля, закреплённого за вами. Вот тут есть, кстати, справка об этом из транспортного цеха. Но, я так понимаю, вам это не интересно. Машинное масло той же марки мог использовать и таксист.
– Что вы мне голову морочите? Ещё и на весь комбинат ославили! Как я теперь в гараже появлюсь? Мужики проходу не дадут насмешками….
– Ну, это вы зря. Думаю, в гараже комбината вы сможете появиться очень не скоро.
– Не пугайте! Пуганый!
– Экспертиза показала, что на браслете часов сохранился отпечаток большого пальца вашей руки, Мареев….
– И что? Ну, пока ехали до вокзала, взял я их у него, поглядел, да отдал. А на ноже тоже есть мои отпечатки?
– Нет. Но установлено, что это орудие убийства не только Корнеева, но и гражданки Коньковой, Елизаветы Николаевны.
– Ага, все висяки теперь на меня навесьте! – подскочил со стула Мареев.
– Сядьте! Иначе я вызову охрану и на вас наденут наручники.
Мареев сел, уставился куда-то в угол кабинета, в пол. Только напряжённые уши выдавали его нетерпеливый интерес к происходящему. Что ещё скажет сыщик?
– Ещё раз предлагаю вам чистосердечное признание, – спокойным голосом продолжил Демарин.
– Не в чем мне признаваться, – выдавил Мареев и закашлялся. – Можно я пойду в камеру? Потом дальше поговорим…. Плохо себя чувствую. Устал.
Майор нажал кнопку вызова дежурного. «Уведите!».
***********
ДЕД любил утренние допросы. Голова свежа, логика построения допроса срежессирована с вечера, отшлифована ночными раздумьями. А вот подследственные после ночи в камере не очень расположены к хитроумным пассажам. Тут-то «майор Смерть» и затягивает удавку доказательств на их преступной шее.
– Садитесь, Мареев, – с нажимом произнёс следователь, указывая на стул арестованному, введённому в кабинет с руками за спиной. Он отметил его красные глаза, помятую кожу, даже особый запах арестантской.
– Не за что мне сидеть, – буркнул тот, но указание выполнил.
– Значит, не надумал чистосердечно признаться? – риторически задал вопрос Демарин и деловито придвинул ближе папку с документами, раскрыл её.– Тогда продолжим допрос и станем орудовать кирпичами фактов.
– Дались вам эти кирпичи….
– Да, Мареев, высокая стенка из них складывается, – и тут же перешёл на другую интонацию:
– Были ли вы знакомы с Коньковой Еленой Николаевной?
– Нет.
– Хорошо, занесём это в протокол.
– У вас в номере обнаружено антикварное блюдо, изготовленное И.П. Хлебниковым, на котором обнаружен отпечаток пальца Коньковой. Как вы это объясните?
– Ну…, может, она была в том же магазине…, – замялся подследственный. Потом резко поднял голову: – А, вспомнил! У меня ключ от номера завалился в кармане, я никак не мог его вытащить, в руках и под мышками были покупки. По коридору шла какая-то девушка, я даже не обратил внимания, просто попросил подержать блюдо. Она взяла, я вынул ключ, открыл дверь, взял у неё блюдо, поблагодарил и всё. Больше её не видел.
– И, какие же многочисленные покупки совершили вы в день приезда в Челябинск?
– Да, мало ли…. Вот, блюдо, ещё для еды что-то… Не помню уже….
– А вот я «помню», – продемонстрировал допрашиваемому очередные листы серой бумаги майор Демарин. – Это – копия чека и показания продавца антикварного магазина, а также – распечатка с видеокамеры….
– Ну, да, да, я купил сразу и блюдо Хлебникова, и штык-нож от винтовки Спиридонова, но у меня его украли из номера. Наверное, Корнеев украл. Он, наверное, и зарезал вашу Конькову, а потом его таксист тем же ножом….
– Почему же вы не сообщили о краже?
– Боялся. Думаю: сейчас меня виноватым сделают. Вот, чуть так и не получилось. Теперь-то вы видите, что я не виноват?
– А, зачем вы купили эти предметы в антикварном магазине?
– Блюдо понравилось, дай, думаю, жене на юбилей куплю, подарок хороший будет. А штык… тоже понравился, люблю старинное оружие, тем более – такое редкое, как штык АБС.
– За блюдо 19 века, изготовления знаменитого ювелира Ивана Петровича Хлебникова, вы заплатили 36 860 рублей, да за штык-нож – 15 300 рублей. Откуда такие деньги, Мареев? Водители нынче так хорошо зарабатывают?
– На заработки не жалуюсь, подкалымливать ещё успеваю. А же – профессионал. Техникум на автомеханика закончил, в автороте служил. Разбираюсь в машинах. Кому починить помогу, кому отвезти-привезти. Денежка идёт. Накопил.
– Кстати, вы это верно заметили, что два убийства связаны: и Конькова, и Корнеев убиты кинжалом, купленном вами в антикварном магазине. Вот акт экспертизы по этому поводу имеется.
«Ну, теперь надо дожимать», – решил про себя майор ДЕД. Внутренне собравшись, он продолжил допрос:
– В армии, в автороте, шиномонтажек-то не было. За сколько минут одной монтировкой и кувалдой переобували колесо?
Мареев опешил. Онемел. Только глядел на Демарина кроличьим взглядом.
Опёрся локтями в колени, опустив голову, набычась. Потом поднялся, выпрямился:
– А за чистосердечное признание, что мне будет?
– Суд его учтёт. Учтёт и ваше поведение в данный период, помощь следствию. Чистосердечность признания надо ещё и подтвердить раскаяньем. Если будите пытаться себя выгораживать, пытаться вводить следствие в заблуждение, это всё будет отражено в деле, которое я передам в суд.
– Можно мне подумать?
– Что тут думать, Мареев? Вы правильно поняли, что ваш тайник раскрыт: внутри запасного колеса мы обнаружили пакет с алмазами и деньги. Сразу ваши преступления – тоже стали алмазно ясными. Я могу вам прямо сейчас рассказать: что было. Но тогда чистосердечного признания уже не будет. Суд отмерит вам по полной программе.