Страница 4 из 10
– Конькову не знал, с Морковиным не виделся уже много лет.
– Зря вы так, Николай Александрович, – с некоторой досадой произнёс следователь. Ему всегда было странно видеть, как умные люди начинают запираться в очевидных ситуациях, словно не понимая, что все их тайны раскрыты. Ладно, тупые грабители с куриными мозгами фантазируют, что обхитрят сыщика, но образованные, интеллигентные люди должны ведь понимать…. Демарин продолжил:
– Гражданин Докшин, объявляю вам, что вы арестованы по подозрению в совершении преступления, связанного с незаконным оборотом драгоценных камней. В особо крупных размерах. Речь идёт, как вы понимаете, об алмазах. Ведь именно их добывают в Архангельске, на ГОКе имени Ломоносова, одни из самых крупных алмазов, добываемых в Европе. И именно их привезла вам Екатерина Конькова, связь с которой вы держали по специально купленному телефону, который вы так неудачно выбросили с балкона номера Корнеева. Вы надеялись, наверное, что он разобьётся или его кто-нибудь подберёт. Но он застрял в кроне прекрасного клёна, где и был обнаружен. Кстати, в вашем же присутствии.
– Это не мой телефон. Ничего не знаю ни про какой телефон. Может, это Корнеев телефон выбросил или кого-то ещё, в гостинице – девять этажей.
– Да, вот только ни у кого из постояльцев гостиницы нет ваших отпечатков пальцев. Конечно, когда старший лейтенант Метелин зашёл к вам в номер и сказал, что Конькова убита, вы поняли всю серьёзность ситуации, и, надо сказать, повели себя довольно хладнокровно. Не стали суетиться, а просто вышли на балкон покурить. Пока Корнеев, по вашему же предложению, убирал со стола бутылки и закуски, вы спокойно протёрли корпус телефона и сбросили его вниз. На момент моего прихода в этот номер от улики вы избавились. Так, Николай Александрович? Вот только на аккумуляторе стереть не догадались. Скорее всего, вы хранили этот связной телефон, вынув аккумулятор, чтобы невозможно было его отследить или прослушать. И вставляли питание только в дни передачи алмазов….
– Я, пожалуй, воспользуюсь статьёй 51 Конституции России и не стану свидетельствовать против себя. Отказываюсь давать показания. Во всяком случае, пока не поговорю с адвокатом.
– Что ж, это ваше право. Можете пока подумать обо всём в камере. И учтите ещё один момент: если бы не арест, вы были бы сейчас уже холодным трупом, валяющемся где-нибудь в лесном овраге по дороге из Челябинска в Казахстан, под Троицком или под Южноуральском.
– Не понял? Вы меня запугивать решили?
– Во-первых, вопросы в этом кабинете задаю только я. Во-вторых, можете взглянуть вот на эти фотографии, – следователь протянул арестованному два фотоснимка, сделанных на месте убийства Корнеева. На одном из них лицо убитого был снято крупно, явно выдавало ту нестерпимую боль, которую испытал мужчина в последние мгновения своей жизни.
Докшин уставился на эти снимки с ужасом и удивлением.
– Когда вы в последний раз видели Корнеева? – спросил Демарин.
– Вчера, на трубном. Потом Антон, Мареев, отправил его на такси в Магнитогорск. Я Сергею Ивановичу на это шесть тысяч рублей дал….
– Как видите, не доехал. Убит.
– А алмазы…? – вырвалось у него. И он осёкся.
В дверь кабинета уверенно постучали и тут же она открылась. Вошли двое рослых мужчин, не смотря на уличную жару – в пиджаках.
– Добрый день, Дмитрий Евграфович, – произнёс один из них. – Подполковник ФСБ Смирнов. А это – майор Петров.
Оба продемонстрировали пунцовые служебные удостоверения. Смирнов продолжил:
– Контрабанда драгоценными камнями в особо крупных размерах – наша подследственность. И потому мы забираем у вас арестованного, все материалы по нему. И вещественные доказательства – тоже. Вот все необходимые бумаги.
Дверь кабинета снова открылась. Вошёл генерал Шульгин. Устало глянул на Демарина, молча кивнул: мол, знаю, в курсе, так надо.
Докшина увели.
– Но, Степан Игнатьевич…, – начал с возмущением Демарин.
– Не надо, Дмитрий Евграфович, сам понимаешь: я должен был доложить выше. Там было принято решение. Не мне тебе объяснять, что такие алмазы – универсальный ключик. Они любые двери открывают. Даже – в московских кабинетах. Я полагаю, Докшин организовал эту поставку через Морковина, но это не был его личный преступный бизнес, – генерал чуть помолчал. – Нет, был, конечно, но… как бы… не себе он покупал эти алмазы. Они шли, скажем так, в фонд комбината. В чёрный фонд, конечно, в коррупционный. Но… такова жизнь.
На этой философской ноте он вновь замолчал. А потом, одёрнув китель, приказал:
– Заканчивай дело по убийствам, – повернулся и вышел из кабинета.
Демарин глянул в окно. ФСБшники с Докшиным садились в мощный внедорожник. На крузере были государственные номера, которые отличают весь автопарк Магнитогорского металлолитейного комбината.
Следователь нажал кнопку вызова дежурного.
– Приведите арестованного Мареева.
**********
– Ничего не знаю, гражданин начальник! – ёрническим голосом произнёс Мареев, садясь на стул перед следователем.
«Надел на себя маску приблатнённого, – подумал Демарин, – или снял».
– То есть, чистосердечного признания не будет?
– А не в чем мне признаваться.
– А вот тут, передо мной, Мареев, лежит папка с простыми бумагами, но каждая бумажка – тяжелее кирпича, который утянет тебя на дно, – Докшин знал, что некоторая несложная образность иногда действует на подследственных с невысоким интеллектом сильнее, чем логические построения и неопровержимые улики. И потому – продолжил в том же духе:
– Итак, Мареев, кирпич первый. В лесу, в овраге обнаружено тело известного вам гражданина С.Н. Корнеева с колотой раной. Вот его фотография в деле. Можете ознакомиться.
Демарин протянул фото подследственному. Тот нехотя протянул руку, взял. Искоса взглянул на фото.
– Опознаёте по фотографии Корнеева?
– Ну, опознаю, он это, Корнеев, – произнёс Мареев. – И чё? Я его отвёз на вокзал, он там сел на такси и ехал. Чё там было дальше – откуда знаю? Ищите таксиста.
– А, номер такси на котором уехал Корнеев вы, конечно, не запомнили?
– Нет, чего мне его запоминать. Ну, таксист был такой здоровый, с короткой стрижкой.
– Марка автомобиля?
– Кажется, «Рено Логан». Светлый.
– Сообщаю, что недалеко от места преступления обнаружен след протектора автомобиля. Вот в этой бумажке, в протоколе осмотра, об этом говорится. И там сказано, что у автомобиля, на котором приехал убитый и его убийца установлены шины марки «Нокия», как на вашем автомобиле. Можете ознакомиться с выводами экспертов.
– Чё мне с ними знакомиться? Автомобиль не мой, а комбинатовский, там у всех одной марки резина стоит, может, и таксист тот себе такую же поставил. Фуфло ваша бумажка.
– Хорошо, а вот другая: справка из ГИБДД о том, что камера наблюдения зафиксировала автомобиль с вашими номерами, выезжающим из города Челябинска в Сосновский район, в сторону железнодорожной станции «Полетаево». Хотите ознакомиться? Номера читаются вполне разборчиво.
– Ой, да ладно, не надо мне дело шить, начальник. Ну, прокатился маленько. Доехал до Полетаево, на Шершни поглядел, на паровозы. Чего возле трубопрокатного-то весь день стоять? Скучно. Устаёшь в машине. Вот и размялся. Тем более, что эта дорога ведёт на трассу М5, а таксист Корнеева повёз по М36, а видел, на кольце мы разъехались.
– Складно придумали, Мареев. – Демарин с любопытством ещё раз всмотрелся в лицо подследственного. «Не так прост, как прикидывается», – подумал он. Но вслух продолжил допрос:
– Можете сказать, сколько по времени вы любовались поездами и озером, водохранилищем?
– Ну, где-то с полчаса. Потом мне позвонил Николай Александрович, Докшин, сказал, что через сорок минут надо забрать его с трубного завода, отвести в гостиницу, переодеться, а потом – в ресторан. Из ресторана – домой, в Магнитогорск. – Арестованный сплёл руки на груди, гордо выпятил нижнюю губу. Поёрзал на стуле, добавил: – Вы можете посмотреть, номер телефона Докшина и время его звонка есть у меня в телефоне. Они сохранились. Зафиксируйте, что я говорю правду, только правду и ничего, кроме правды.