Страница 87 из 90
Ужас, скажите вы? Да, действительно. Я теперь вынужден жить с этим до конца моих дней, а это похуже любого проклятья. Но я не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что произошедшие случилось по моей вине, а потому обставил все так, будто бы на нас напали партизаны. Оставшихся в живых бойцов пришлось добить своими руками, а тела местных растащить по болотам, чтобы о них и вовсе никто никогда не узнал. Когда работа была закончена, уже наступило утро. Я отправился к своей палатке забрать котомки, однако услышал какие-то звуки из палатки радиста. Зайдя к нему, я обнаружил, что рация передает сигнал об оказании срочной помощи, и тут же его выключил. Раз до этого момента никто не показался, сигнал вовремя не услышали, а если услышали недавно, то в любой момент из города может нагрянуть патруль. Нельзя было терять ни секунды! Однако меня смутило то, что сигнал был подан, а значит, радист каким-то чудом избежал всеобщего помешательства. Я быстро пересчитал всех солдат, и обнаружил, что трое из них пропали. Не обнаружив их поблизости, я с ужасом понял, что они сбежали.
Выбросив документы в болото, я бросился бежать через лес в надежде обнаружить беглецов, но выйдя к дороге, понял тщетность своей попытки. Через несколько дней я набрел на одну деревушку в нескольких километрах от Пельта, где украл у какого-то фермера рабочую одежду и резиновые сапоги. Маскировка была лучшим выходом – если все подумаю, что я мертв, мне это будет только на руку. В любом случае карьера военного в нашей армии потерпела крах, а меня ждал трибунал. Под видом торговца я проник в город, однако дальше стали вопросы: «Что делать? Куда идти? Где взять денег на еду и крышу над головой?» И тут я вспомнил о дорогом докторе Таблетке. К слову сказать, его настоящего имени я так и не узнал. Он очень удивился, увидев меня на пороге, а я, воспользовавшись его замешательством, взял дело в свои руки. Обвинить Таблетку в провале эксперимента было делом довольно простым: я сказал, что наши солдаты отравились сывороткой из-за его некачественного сырья и добавил, что об этом узнали высшие армейские чины, а ему теперь грозит трибунал и расстрел за подрыв боеспособности нашей армии. Таблетка испугался настолько, что потерял сознание. Приведя его в чувства, я сказал, что так и быть, окажу ему услугу, несмотря на то, что он на меня покушался. А нужны мне были всего лишь деньги, чтобы я смог подкупить кое-каких важных фигур, которые замнут дело. Увидев, что все может решиться так просто, он отдал мне чемоданчик с весьма крупной суммой, которой, как я его уверил, вполне хватит, но в случае чего, может понадобиться еще. Таблетка лишь нервно кивал и говорил, что достанет деньги, если понадобиться. Да это старик был настоящим миллионером. Если бы я обладал хотя бы частью его богатства, то уже давно сколотил бы свою подпольную империю, где явно не позволил бы каждому встречному мной помыкать. Однако тот страх, который я внушал Таблетке и мои аргументы, были столь убедительны, что ему и в голову не пришло проверить правдивость моих слов. А может быть он и навел кое-какие справки, но с того момента я больше его не встречал.
Сняв себе небольшую однокомнатную квартирку подальше от центра, я принялся ждать. Через два дня я прочитал в газете заметку о том, что удалось найти трех выживших в битве при Фриментауне, однако они были слишком напуганы или растеряны, чтобы рассказать подробней о том, что там произошло. Не было никаких сомнений: это были мои солдаты, бежавшие в ту самую ночь. Теперь стал другой вопрос: как мне до них добраться и устранить пока они не начали говорить? Еще через несколько дней я прочитал заметку о бойне близ Людерфонского леса. Как утверждалось, отряд партизан напал на позиции солдат Первой гвардии и истребил целую роту. К тому же, куда-то подевались все жители ближайшей деревни, следы которых так и не удалось отыскать. По предположению автора заметки, они сбежали вместе с партизанами. Никаких документов также обнаружено не было. Прочитав это, я вздохнул с облегчением. Значит, никакой серьезной ошибки допущено не было, а все обставили так, как было выгодно мне. Однако в живых по-прежнему оставались те, кто знал и мог рассказать правду, что было сродни смертному приговору.
Когда я обдумывал дальнейший план действий случилась новая беда: армия Трех государств уже была на подступах к Пельту. Все командование, важные архивы, документы, больных и раненных в срочном порядке эвакуировали в тыл. Я тоже решил собирать чемоданы. Тогда начал твориться сущий хаос: большинство мирных жителей покидали город, на чем только можно. Соответственно на железнодорожном вокзале царил полный бардак. Я слонялся там, в надежде занять свободное место, но тут заметил, как люди в белых халатах грузят пациентов в санитарный поезд. Среди бесконечной череды больных я успел заметить лицо своего сержанта Гюнтера. Теперь мне нужно было попасть на этот поезд любой ценой. Незаметно я пробрался к медицинской карете и украл оттуда белый халат и медицинский колпак. Переодевшись, я подошел к поезду и стал совершенно естественно помогать грузить пациентов. Можете мне поверить, что тогда никто даже не обратил на меня внимания. Однако в конце один из врачей, заприметив чужое лицо, все же поинтересовался: кто я такой и что здесь делаю? Но ложь была уже заготовлена: я представился новеньким санитаром, поступившим в больницу несколько дней назад, но в результате начавшийся эвакуации меня не смогли вовремя оформить и познакомить с персоналом. Поначалу врач засомневался, но времени проверять, у него не было: поезд уже готов был тронуться в путь. Он лишь обреченно кивнул и сказал, чтобы я ехал вместе с ними.
Сначала мы прибыли в столицу империи – Милтру, где мне сделали временное удостоверение санитара психиатрического отделения. Но пробыли там мы не долго: больницы оказались забитыми под завязку и после короткой задержки, нас отправили в Фэллод, где разместили в местной психиатрической больнице. Поскольку у меня не было никаких документов, подтверждавших мое медицинское образование, мне дали должность санитара. Благо в этой суматохе я сумел сберечь свои денежки и фальшивый паспорт, а также подслушивающие устройство, которое приобрел еще на посту командира роты – в Пельте, казалось, можно купить все, что угодно.
Когда все формальности были улажены, я смог приступить к работе. К тому моменту война уже была проиграна, а нас оккупировала армия Трех государств. Я не очень удивился такому исходу, однако старался не думать о том, что меня ждет, если кто-то из солдат начнет говорить. Поэтому всю дальнейшую деятельность я сосредоточил именно на них. Сначала я был очень осторожен: никто из них не должен был меня опознать. Я попросил работать на другом этаже корпуса, но при этом имел возможность свободно перемещаться по всей клинике. Да, много ужасов я там навидался, а пару раз даже подумывал сбежать оттуда, но потом как-то привык. Странно, но работа даже начала доставлять мне некое удовольствие. В основном наших психов мы колотили – иногда даже сильные лекарства не могли с ними справиться, а вот после кулаков они резко замолкали и становились тихими, точно мыши в клетке.
Спустя время я услышал о гоноре Гюнтера и его открытом сопротивлении санитарам, – надо сказать, что эта выходка обернулась для него печально. В течение недели каждый из санитаров отрабатывал на нем силовые приемы, в том числе и я. Пару раз я пытался ударить ему в висок и таким образом разобраться хотя бы с одним из своих подопечных, но меня тут же оттаскивали и просили, чтобы я не увлекался. Потом мне удалось пробраться в картотеку и получить доступ к их личным делам. Там не было ничего, кроме внешних данных, физических характеристик и историй болезни. В записях я не обнаружил ничего страшного для себя, а потому успокоился снова. Пока они молчали, у меня было время придумать план и устранить их. Но тут снова начались какие-то перестановки: главврач посчитал, что наиболее опасных, как он их называл, пациентов лучше засунуть куда подальше, чтобы они не путались под ногами и не портили имидж его больницы. Угадаете, кто вошел в первую тройку? Когда объявили о переводе моей троицы, я чуть не лишился дара речи! Мне с таким трудом удалось проникнуть сюда, и вот все оказалось напрасным. Этих «проблемных» пациентов решено было отправить в клинику «Две башни» близ какой-то деревушки Брюкель, что находилась на северо-западе.