Страница 32 из 90
– Через десять минут отправимся к пациентам. Мы и так прозевали плановый обход.
Август кивнул:
– Как скажите, доктор.
4
Состояние первого пациента крайне взволновало профессора. Болезнь начала прогрессировать и теперь проявлялась в провалах краткосрочной памяти. Теперь он не мог понять, кто такие доктор и Август, и где он находится. К тому же обострились галлюцинации. Пациенту казалось, что в палате есть кто-то еще, и он всеми силами пытался забиться в угол кровати, чтобы защититься от невидимых призраков. «Уходи, пошли прочь!» – кричал он, смотря совершенно обезумевшими глазами в угол, где располагался туалет, после чего сначала запустил в него подушкой, потом принялся за одеяло и матрац. Понимая, что ситуация вышла из-под контроля, профессор срочно вызвал санитаров. Вильгельм и Готфрид не стали долго возиться, и крепко привязали его ремнями к койке. Август быстро сбегал в кабинет и принес доктору шприц с недавно синтезированным нейролептиком хлорпромазином. После инъекции пациент успокоился и начал медленно погружаться в сон.
Переведя дух, они отправились ко второму пациенту. Сегодня он был угрюм и явно не расположен к задушевной беседе, а потому профессор и Август быстро проверили его состояние, поспешив удалиться, но перед самым уходом он неожиданно что-то вспомнил и окликнул доктора.
– Совсем забыл сказать. Сегодня меня посетил еще один сон. – Профессор и Август повернулись к нему лицом. Пациент продолжил: – Конечно, все события в нем происходили в кромешной тьме, такое впечатление, что стояла глубокая ночь, но я точно расслышал шум, очень похожий на реку, а потом откуда-то из темноты раздался чей-то голос: «Сержант! Сержант! Что будем делать, сержант?». – Профессор присел на стул и быстро записал каждое слово в свой журнал.
– Что-нибудь еще можете вспомнить? – спросил он, чувствуя, как внутри нарастает какой-то детский интерес.
– Простите, док, но это все. На этом моменте я проснулся.
– А музыка? – не успокаивался профессор, – вы продолжаете её слышать при попытках что-нибудь вспомнить?
Пациент кивнул:
– Да, сейчас боль особенно обострилась. Точно кто-то у тебя под черепом пытается копьями проткнуть мозг.
Профессор ничего не ответил, лишь ободряюще похлопал пациента по плечу, после чего они с Августом перешли в последнюю палату. Третий пациент, на удивление, был сегодня самым адекватным, если такое понятие вообще применимо к душевнобольному. Он приветливо кивнул вошедшему доктору и Августу, после чего сразу же протянул лист с новым рисунком. На этот раз здесь было изображено устройство, отдаленно напоминающее пулемет. Сверху были пририсованы музыкальные знаки.
– Ты слышишь пулеметные очереди? – задал вопрос Август, опережая вопрос профессора.
Пациент одобрительно затряс головой, после чего подошел к стене и постучал «тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук». Потом снова взял листочек бумаги и, сделав несколько записей, протянул профессору. «Слышу их уже вторую ночь. На дальнем фоне какой-то непонятный шорох или скрип». Профессор изумленно посмотрел на листок, потом на пациента и снова на листок.
– Скажи, а не мешает ли твоим воспоминаниям какая-нибудь музыка?
Третий пациент лишь отрицательно покачал головой и снова принялся писать на листке. «Моим воспоминаниям ничего не мешает, я просто не могу на них сфокусироваться. Когда пытаюсь вспомнить, все словно плывет в вязком тумане».
Профессор устало вздохнул и приступил к осмотру. В слегка подавленном настроении, они с Августом вернулись в кабинет.
– Я не ожидал, что состояние первого пациента настолько ухудшиться. – Расстроено заключает Август, усаживаясь за свой стол.
– Честно признаться, я тоже. Но, похоже, он скоро может покинуть нашу реальность. Шизофрения начала прогрессировать и обычными препаратами мы её не остановим, разве что превратим этого человека в овощ. Похоже, я ошибался, когда считал, что у него «эффект раздвоения».
– Да, очень бы не хотелось его потерять. Даже не смотря на последний прогресс, у нас по-прежнему очень мало информации, а эта история нравится мне все меньше. – Август устало перебирал скопившиеся на столе бумаги. Сегодня он выглядел слишком бледным и опустошенным. Наверняка сказались переживания после этого гнусного типа Ланге.
– Вообще-то у меня есть одна идея. – Решил приободрить его профессор.
– Правда? – Август, казалось, немного оживился.
– У меня есть друг среди бывших знакомых-военных. Когда-то я спас ему ногу, он тогда был еще сержантом, вытащив оттуда почти сорок мелких осколков, и с тех пор он считает меня, чуть ли не своим ангелом-хранителем. Так вот, до меня дошли слухи, что он был среди тех командиров, которые устроили заговор против императора, заключив договор с войсками Трех государств, и значительно ускорили конец войны. Сейчас он вроде бы занимает пост военного бургомистра в городе Зальт. Конечно, до него отсюда почти день пути, но думаю, что он единственный, кто может нам хоть чем-то помочь.
– Вот уже не знал, что у вас такие влиятельные друзья. Думаете, он сможет что-то узнать?
– По крайне мере попытаться стоит. Надо будет позвонить в университет и сказать, чтобы кто-нибудь вместо меня прочитал лекции. Конечно, я больше чем уверен, что заведующему это не понравится, но пошел он к черту! За те гроши, что мне платят, я и так выполняю слишком много работы, а он лишний раз не удосуживается поднять свою жирную пятую точку со стула!
Август рассмеялся, и, казалось, уже полностью пришел в себя.
– Надеюсь, что ваша поездка принесет хорошие плоды. Ну, – Август посмотрел на часы, – может, до обеда успеем сделать выводы для моей диссертации?
– Вообще-то мы и так опережаем график, но если тебе хочется закончить это дело побыстрее, то давай приступим к работе. Все равно пока нам не остается ничего другого.
Глава 6.
1
Последние три дня недели прошли в относительном спокойствии, если не считать эксперимента профессора по «адаптации» второго пациента, которого они теперь условного именовали «сержантом». Его суть заключалась в том, чтобы вывести угрюмого подопечного на улицу, дабы свежий воздух пошел на пользу его памяти. Но из этой затеи ничего не получилось; едва спустившись с последней ступеньки крыльца, сержант сперва стоял в недоумении, закрывая рукой глаза от яркого майского солнца. Рядом с ним стояли профессор и Август, чуть позади двое санитаров на случай непредвиденных действий пациента. Кто знает, что у этих сумасшедших творится в голове? После короткого знакомства с внешней средой, сержант, казалось, немного ободрился и готов был провести полноценную прогулку, но все закончилось полным провалом, стоило только профессору провести его за корпус «Двух башен», где когда-то располагался живописный парк Уорвика с искусственным озером. Озеро, в целях безопасности самих же пациентов, пришлось засыпать, и теперь на его месте виднелась грязная лужа, поросшая осокой и камышами. В плохую погоду, особенно осенью, этот участок превращался в противное коричневое пятно, которое резко контрастировало с зеленой травой или очарованием увядающего леса. Дойдя по широкой тропинке из белого гравия до этого места, сержанта охватила невероятная паника: его плечи и щеки стали нервно поддергиваться, после чего он упал на колени и обнял себя руками. Озноб поистине был ужасающим, но, как оказалось, не это было самым страшным. Второй пациент уткнулся носом в землю и принялся выкрикивать непонятные слова, которые больше походили на то, что он перед кем-то извинялся. Попутно его сотрясали рыдания, лицо раскраснелось, руки нервно перебирали гроздья земли и стебли зеленой травы. Профессор и Август пытались его успокоить, но внезапно сержант взвыл, отбросил доктора и помощника, как будто они были легкими пушинками, и что есть силы, побежал в сторону железной ограды, за которой располагался лес. К счастью, Вильгельм и Готфрид не растерялись и где-то на полпути до вожделенной свободы, скрутили сержанта по рукам и ногам. Тут же быстро подбежал профессор и вколол пациенту дозу транквилизатора. Через несколько минут он перестал сопротивляться, обмяк и погрузился в сон. Весь остальной путь до своей койки он провел на руках санитаров.