Башни человеческих душ

– Не все было так просто, верно доктор? – Людвиг на минуту отлучился на кухню, где снова наполнил два стакана ледяной водой с лимоном. Профессор выпил почти половину, после чего продолжил:

– Верно, но тогда я этого не знал, да и не мог знать. Девушку звали Герольда, ей было двадцать четыре года, и она была весьма привлекательной молодой особой с волосами цвета спелой пшеницы и голубыми глазами, подобными двум чистым кристаллам. Группа молодых врачей уже выстроилась в очередь, но я решил провести курс лечения самостоятельно, так как клиентка была сильно знатной особой, и не должно было возникнуть никаких проблем. Конечно, поначалу я не мог понять, что с ней не так: она плакала ночи напролет, грызла ногти и настоятельно отказывалась от еды. Один раз даже запустила в меня стаканом с горячим чаем, немного ошпарив мне шею. Я видел, что с ней происходит что-то не то, но по крайне мере это была не шизофрения или другое опасное расстройство, а потому я решил запастись терпением и увеличить дозу успокоительных средств, которые приходилось подмешивать ей в воду. Так прошел почти месяц, но все же был небольшой результат: у неё появился аппетит, она стала более приветливой и уже самостоятельно принимала нужные лекарства. Видно все это время она присматривалась ко мне, стараясь понять, работаю я по указаниям её отца или нет. И вот в один из вечерних осмотров, она решилась со мной на откровенный разговор. Услышанное не столько поразило меня, сколько оскорбило до глубины души. Оказалось, что мистер Бром запер её в клинике только по тому, что не разделял любви Герольды к молодому почтальону, который ежедневно приносил в их дом письма и газеты. Конечно, я мог подумать, что она бредит или у неё не все дома, как и говорил её отец, но почему-то все говорило в пользу того, что молодую девушку просто заперли против её воли, а меня – надули! Я решил лично провести расследование, отправился на почту и принялся разыскивать парня по имени Фриц Маутнер. Это оказался худощавый юноша с черными волосами, которому на вид было лет двадцать. И как ты думаешь, что он мне рассказал?

– История девушки оказалась правдой. – Довольно кивнул Людвиг.

– Именно! Я был поражен до глубины души! Оказывается, этот проходимец Бром просто использовал меня, чтобы я помог решить его семейную проблему. Скажу сразу, что заключать человека в сумасшедший дом по такой нелепой причине – преступление против здравого смысла. Вечером я с чистой совестью выпустил миссис Бром из больницы. Она мне сказала, что сбежит со своим почтальоном в другую страну, где они будут жить вместе долго и счастливо, и где её отец не сможет им помешать. Я благословил её затею и с чистой совестью лег ночью в постель. Однако утро выдалось весьма жарким.

– Её отец?

– Именно. Мистер Бром узнал, что молодой почтальон исчез с его дочерью этой ночью. Об этом ему рассказали родители парня. И естественно он потребовал от меня ответа, на каких это основаниях и по какому праву я её выпустил? Ну, я и ответил ему весьма грубо, что пусть делает дурака из кого-нибудь другого, а в моей клинике будут только настоящие больные, которым нужна реальная помощь, а не всякие дочки богатых торговцев, которых просто надо засунуть подальше из-за их неудержимой юношеской страсти!

– Думаю, что мистер Бром просто так этого не оставил.

– И будешь прав, дорогой Людвиг. Если говорить в общем, он подергал за нужные ниточки в своих кругах и областной союз психотерапевтов выслал мне бумагу, где говорилось, что меня снимают с должности заведующего отделением и переводят в какую-то захолустную больницу для душевнобольных «Две башни» на должность главврача. Конечно, я и понятия не имел, что она находиться на другом конце страны, но принял это решение стоически, собрал свои вещи, взял с собой Грету и переехал в Брюкель, так как это был ближайший населенный пункт от моего нового места работы.

– И вам там понравилось?

– Сначала не очень, так как пришлось все начинать буквально с нуля, учитывая то, что мой предшественник практически не вел необходимые бумаги, а дисциплина санитаров и докторов изрядно хромала. Но я принял и это, и начал понемногу приводить это заведение в божеский вид. Конечно, здесь присутствовали еще старые «комнаты пыток», а методы некоторых врачей доходили до того, что они просто били пациентов палками, когда они не хотели им подчиняться, но я быстро прекратил эту практику, заручившись поддержкой персонала. В целом, мне удалось навести относительный порядок и даже увеличить число излечившихся пациентов, но потом началось тотальное сокращение психиатрических больниц, которые считались неперспективными и малоэффективными, и естественно «Две башни», стараниями моего предшественника, оказалась на вершине «расстрельного списка». Сначала нам просто урезали финансирование, из-за чего половина врачей и санитаров уволилась, а потом начало сокращаться количество пациентов. Но в последний момент кому-то не захотелось просто так закрывать нашу клинику (а она действительно была хорошей, ничем не уступая большинству современных больниц), и потому было решено оставить здесь двух докторов, четырех санитаров, двух сторожей, кухарку и уборщика, чтобы они поддерживали видимость работы заведения. Иногда к ним можно забрасывать по паре пациентов, чтобы они там совсем не проедали казенные деньги, и вот так можно убить сразу пару зайцев: сохранить клинику и даже получить какую-то с неё пользу при минимальных затратах.

– Насколько я понял, вас оставили «лишь бы было».

– Проще говоря: да. Мы находились в некой степени заморозки и в случае резкого увеличения сумасшедших в стране, их можно было снова сослать сюда, открыв должное финансирование.

– Вот почему вы думаете, что те трое солдат станут, как это говорится, «первыми ласточками» к возрождению «Двух башен»?

– Не уверен, но мне кажется, что после войны ситуация обостриться, учитывая то, сколько неуравновешенных солдат вернется с фронта, а для таких людей – самое место в «Двух башнях».

– Подальше ото всех, чтобы никому они не могли помешать. – Подытожил Людвиг.

Профессор кивнул и допил свою воду, чувствуя, как от этого диалога и жары пересохло в горле. Часы показывали почти шесть часов вечера. Скоро должно стать прохладней. Немного передохнув и выпив еще по стакану воды, Людвиг решил вернуться к тому, что они так долго откладывали.

– Итак, профессор. – Он напустил на себя серьезный вид, сразу очертились морщины на лбу, губы слились в тонкую полоску, руки уверенно сжимали блокнот и карандаш. – Давайте поговорим о ваших призраках.

– Хочешь подвергнуть меня психоанализу? – Хохотнул профессор. Людвиг тоже заулыбался, понимая всю комичность ситуации:

– И все же, вы давно обещали мне поговорить об этой проблеме. И, к сожалению, каким бы ты не был профессионалом в области психиатрии, а излечить грызущих тебя демонов самостоятельно бывает очень не просто, если не сказать невозможно.

– Я думаю, что этот разговор все равно должен был состояться и больше откладывать его бессмысленно, поэтому, – профессор глубоко вздохнул и выдохнул, – я готов.

– Хорошо, начнем с простых вопросов: вас беспокоят ночные кошмары?

– Да, но не просто кошмары, а один и тот же сон на протяжении почти всей жизни.

– Опишите мне его. Что в нем происходит?

– Трудно сказать, место действия почти всегда разное, лишь только один персонаж остается неизменным.

– Кто он?

– Человек с зашитым лицом, полковник Отто Винзель.

Карандаш застыл в руке Людвига, он внимательно посмотрел на профессора.

– Неужели тот самый?

– Да, ты все правильно понял, иначе я бы тебе не рассказал всю историю целиком.

– И что он делает?

– В основном, преследует меня. Весь сон я только и делаю, что убегаю от него. Иногда у него в руке зажат какой-то предмет: щипцы, скальпель или зажим. Чаще всего все заканчивается тем, что я спотыкаюсь об какой-то невидимый ухаб или препятствие, и фигура с зашитым лицом нависает надо мною, громко смеясь. На этом сон и заканчивается.