Страница 17 из 90
– О, это отдельная история, хоть и не такая занимательная, как эта, но отложим её до завтра. – Профессор поглядел на часы. Стрелки уже перевалили за полночь. – Я слишком устал, эти воспоминания с каждым годом даются все труднее.
– Конечно, конечно. – Людвиг на удивление бодро вскочил с кресла. – В вашей комнате уже постелено. Прошу, доктор, не стесняйтесь, будьте как дома.
Профессор с трудом поднялся, почувствовав, как скрипят старые кости.
– Давайте я помогу вам прибраться. – Предложил он.
– Нет¸ что вы! Какой из меня тогда будет хозяин?! Отдыхайте, набирайтесь сил, а завтра я подброшу вас на лекцию, после чего дослушаю рассказ, и мы займемся вашими снами.
– Ну что ж. Тогда доброй ночи, Людвиг.
– Доброй ночи, профессор.
Профессор осторожно отварил двери подготовленной комнаты. Включив настольную лампу под голубым абажуром, доктор огляделся: кровать, платяной шкаф с резными ручками, тумбочка и цветы в горшочках на подоконнике, – составляли все убранство. Он улегся на одноместную кровать, которая располагалась возле широкого окна задернутого темно-золотыми занавесками, и погрузился в царство блаженного сна с надеждой, что призраки подсознания минуют его стороной.
Но спокойно поспать профессору Фитцрою так и не удалось: ночью его посетил очередной кошмар. Он стоял среди окопов и блиндажей, которые в контрасте с неестественно синим небом, выглядели очень странно. Он видел каждый кусочек земли, камня, каждую деталь в деревянных настилах, но самое главное, что он снова стал молодым. Ни морщин, ни лысеющей головы, ни слабости в ногах и руках. Тело по-прежнему крепкое и сильное, а пальцы впиваются в густую шевелюру волос цвета кофейных зерен. В траншеях ни единого человека, все замерло, все стихло, лишь чей-то непонятный силуэт маячит на горизонте в черной дымке. Профессор быстрым шагом направился в сторону силуэта, ощущая подошвами все неровности ландшафта. Внезапно, отдаленная фигура материализовалось прямо перед ним. Он немного опешил и чуть не упал. Перед ним стояла Грета, такая же молодая, как и он сам. На ней было надето её любимое бирюзовое атласное платье с белым ремешком, которое отлично подчеркивало ее стройную фигуру и ровные гладкие ноги. Пара голубых глаз буквально пронзала его насквозь, распущенные волосы легко ниспадали на плечи.
– Грета, любовь моя! – сумел промолвить он. – Как я скучал! Но где же ты была?
– Не сейчас, Карл, – ее голос звучал мягко, но в то же время в нем присутствовала некая отстраненность, словно он её чем-то обидел, – тебе угрожает опасность. Она будет атаковать тебя с двух сторон: во сне и наяву.
– О чем ты говоришь, дорогая? Что это?
– Я не могу тебе объяснить, Карл. Они дали мне слишком мало времени, чтобы предупредить тебя. Берегись человека, что носит серую форму, он не тот за кого себя выдает.
Профессор стоял в недоумении и уже был готов задать еще один вопрос, но тут Грета показала рукой куда-то за его спину. Обернувшись, он увидел человека с зашитым лицом, полковника Отто Винзеля, в своем прекрасном парадном мундире, который он сам на него надел. Полковник стоял на аккуратно уложенных мешках с землей, высоко вскинув шпагу с золотой рукоятью, после чего зашелся таким оглушительным смехом, от которого профессор повалился на землю, лихорадочно пытаясь зажать уши руками.
В таком положении он и проснулся, обнаружив, что упирается в спинку кровати обеими ногами. На лбу выступил холодный пот, руки неприятно дрожали. Профессор сел на кровать, потирая макушку, где уже не было таких пышных волос, которыми он обладал во сне.
«Что за черт? – пронеслось в его голове. – Еще никогда мне не снилась Грета со времени похорон. Что она хотела сказать? Остерегайся двух врагов: во сне и наяву. Берегись человека, который носит серую форму. Что это значит? Конечно, мозг иногда выдает весьма странные вещи, и порой сны бывают спровоцированными нашими неприятными воспоминаниями или же сильными психологическими травмами. Но почему же тогда у меня такое чувство, что эта угроза вполне реальна? И кто такие эти «они», которые отпустили её передать послание? Нет, нет какая-то чепуха, просто плохой сон».
Профессор обтер лицо носовым платком, не желая идти умываться в ванную, чтобы не разбудить Людвига, после чего немного повертевшись, снова заснул.
Глава 3.
1
Утром его разбудили солнечные лучи, которые пробивались сквозь затемненное занавесками окно. С улицы доносился цокот копыт редких экипажей, шум проезжающих машин, слегка приглушенное пение птиц и ветерок, который склонял опахала каштановых листьев прямо к стеклу.
Карл Фитцрой с удивлением для себя ощутил небывалую легкость и бодрость, несмотря на ночной кошмар. Судя по доносившимся звукам, Людвиг уже проснулся, хотя на часах было почти полвосьмого. Профессор надел на себя костюм, после чего умылся и встретился с Людвигом на кухне, которая представляла собой небольшую комнату с бежевыми обоями, паркетным полом и одним окном, выходившим на улицу. Возле окна располагался вытянутый стол с клеенчатой скатертью, на которой были изображены разнообразные цветы, желтого, розового и фиолетового цветов. Людвиг колдовал над кухонной плитой и, как показалось профессору, готовил яичницу и тосты.
– А, вы уже проснулись? – любезно отозвался он, вбивая яйцо на сковородку. – Как спалось?
– Спасибо, неплохо, сказать по правде, я чувствую себя лучше, чем обычно.
– Рад слышать. – Людвиг разбил второе яйцо, после чего перевернул хлебцы на второй сковородке. – Завтрак скоро будет готов, а пока не хотите выпить чашечку кофе?
– С превеликим удовольствием.
Людвиг усадил профессора за стол, после чего принес ему ароматного кофе, сахарницу и маленький кувшинчик с молоком. После подоспел и завтрак из яичницы с колбасой и сыром, тостами с маслом и домашним вареньем. Еда была превосходной и, запив её еще одной чашкой кофе, профессор почувствовал, как наливаются жизнью все его мышцы, а ночные кошмары уносятся далеко, возможно туда, откуда они и пришли.
Сегодня у него было три лекции, а потому ему понадобятся все силы, чтобы терпеть невежество студентов, которых в последние время все меньше интересует учеба и все больше праздные различения, которые подобно чуме, охватывают весь современный мир. Да, в свое время они тоже развлекались с друзьями в пабах и на танцах, но также прикладывали все усилия, чтобы стать отличными специалистами, которые помогут спасти тысячи жизней, а что сейчас? Большая часть из этих студентов вообще не думают о своем будущем, бездумно просаживая деньги родителей, после чего либо вылетают из университета, либо получают заветную бумажку с пустой головой на плечах. Кого сможет вылечить такой человек, кому оказать первую помощь, и, что самое страшное, сделать операцию или провести процедуру?
Эти мысли часто посещали Карла Фитцроя, которому больно было смотреть на растущие поколение, годное только для того, чтобы драить полы в каком-нибудь захудалом кафе или рыть траншею для прокладки нового телефонного кабеля. А может это он все преувеличивает и просто судит с позиции своего возраста, а его учителя точно также думали и о нем?
Первая лекция начиналась ровно в девять часов, и Людвиг любезно предложил подбросить его до университетского корпуса на своей машине марки «Вандерер» с откидным верхом. Профессор на это также любезно согласился.
На кафедре он столкнулся с заведующим, профессором Александром Кофманом. Это был крупный, сорокатрехлетний мужчина, который всегда надменно общался со своими подчиненными, несмотря на их возраст и заслуги. Вот и сейчас он так крепко сжал руку Карла Фитцроя, что у того захрустели кости. Грубое лицо, по форме напоминающее квадрат, чуть расширялось к низу. Серые глаза всегда сновали туда-сюда, ища какой-то подвох или любое посторонние движение. Его грозный вид удачно дополняла редкая черная борода и темные, коротко стриженые волосы с залысинами по обе стороны массивного черепа.