Башни человеческих душ

– Медик?

Слова покинули меня, а потому я лишь глупо кивнул.

– Хороший. Нам нужен твой помощь. Идти за мной.

Все на том же ступоре, я последовал за своим спасителем, слегка успокоившись от того, что меня уже не убьют. Мы долго пробирались сквозь лабиринты траншей, пока не очутились почти на другом конце наших позиций. Кругом царил полный разгром, – по-другому это назвать было нельзя. Всюду были разбросаны трупы солдат обеих армий, брошенные винтовки, уничтоженные пулеметы и пушки. Наконец, мы достигли одного из укрепленных блиндажей на третьей линии обороны, вокруг которого стояла толпа солдат. Я буквально почувствовал на себе их ненавидящие взгляды, после чего меня нагло впихнули в распахнувшуюся дверь. Помещение было полностью пустым, не считая деревянного стола прямо в центре, над которым свисала керосиновая лампа. В полумраке я не сразу различил, что в помещении находиться еще одни человек, в дальнем левом углу, куда не попадал свет. Подойдя поближе, меня пробила дрожь, а затем полностью захватило чувство удивления – это было хрупкая девушка в белом фартуке и косынкой на голове, вся перемазанная грязью. Большие голубые глаза были полны слез, локоны темных волос обрамляли мягкое, нежное лицо. Тонкие дрожащие пальцы были прижаты к губам; было видно, что она еле сдерживает рыдания.

Приведший меня солдат приказал встать рядом с ней, после чего что-то крикнул на своем языке на улицу и, спустя несколько минут, четыре человека внесли внутрь тело и положили его на стол, а потом поспешно вышли. Солдат снова обратился ко мне:

– Вы должны сделать так, чтобы мы могли провести прощальный церемония. Это наш командир, полковник Отто Винзель. Он повести войска в атаку, но его сразить вражеский снаряд. Вы должны помочь привести его тело в порядок, чтобы мы могли провезти его тело по улицам нашей столицы перед погребением.

Сперва я совершенно не понял, про что он говорит, а тем временем девушка громко вскрикнула и чуть не упала в обморок. Переместив свой взгляд на тело, я понял, что так её напугало: перед нами лежал человек без лица.

Мне удалось с трудом побороть подступившую к горлу тошноту и тут же не выбежать из блиндажа. Конечно, я много чего повидал за это время, но, в основном, ко мне приносили пациентов с увечьями, которые были еще живы, ну или на крайней случай находились на грани между жизнью и смертью. У моей «сестры по несчастью» снова начали подкашиваться ноги, и я почти машинально вытащил из кармана пузырек с нашатырным спиртом, который всегда носил с собой. Она быстро пришла в сознание и, казалось, немного успокоилась. Поддерживая ее за плечо, я все же рискнул задать солдату вопрос:

– А почему вы не можете провести полковника в закрытом гробу?

– Это наш традиция, – на удивление спокойно ответил он, – каждый человек должен увидеть своего героя, даже если он умереть.

Я лишь кивнул, и быстро прикинув, что можно сделать, попросил принести мне необходимые инструменты, тазик и несколько ведер с чистой водой. Солдат спокойно выслушал мои просьбы и вышел из блиндажа, оставив нас наедине.

Воспользовавшись моментом, я взял девушку за руку и, посмотрев прямо в глаза, решительно произнес:

– Успокойтесь, все будет в порядке. Основную работу сделаю я, а вы будете мне ассистировать. Запаситесь стойкостью и терпением, они нас просто так теперь не отпустят, но по крайне мерее не убьют, – уже хорошо. Пока что нам не нужно им перечить и выполнять все, что они говорят. Думаю, что нас вскоре освободят, ну или на худой конец – обменяют на кого-нибудь.

Она ничего не говорила, её лицо стало совсем бледным, а глаза потускнели. На секунду она отвела взгляд, а после едва слышно шепнула мне на ухо:

– Я сделаю все, чтобы помочь вам.

Когда все необходимое было готово, я принялся за работу. Все клетки моего организма были настолько напряжены, что казалось, будто бы это все сон, и вот сейчас меня кто-нибудь дернет за плечо, и я проснусь. К несчастью, все это происходило на самом деле, но благодаря какой-то неведомой силе, я смог сохранить рассудок и спокойно работать. Сначала я полностью раздел полковника, обнажив подтянутый торс и длинные ноги, которые были просто усеяны разного рода осколками – мелкими и большими. После чего принялся аккуратно извлекать пинцетом каждый из них, кое-где помогая себе скальпелем. Затем я очень ровно и аккуратно наложил на каждый глубокий разрез шов, протерев все тело спиртом и водой. Спустя пять часов напряженной работы, я дошел до самой важной части тела, – лица, совершенно не зная, что с ним делать. Собственно говоря, это было уже не лицо, а просто месиво из мяса, кожи и раздробленных костей черепа. Создавалось впечатление, что голову полковника кто-то на мгновение засунул в мясорубку, после чего её проволокли добрых сто километров по земле. Единственным верным вариантом мне тогда казалось сшить лоскуты кожи по бокам одним швом по центру. Я спросил об этом солдата, и он недолго думая, одобрил мою идею. На лицо у меня ушло почти три часа времени: я осторожно извлек раздробленные кости черепа, мясо и осколки, осторожно выбрав почти все содержимое, после чего начала натягивать кусочки кожи, но здесь меня постигла неудача. При натягивании, кожа просто разорвалась у меня в руках, и я никак не мог благополучно её зашить. Снова посоветовавшись с солдатом, мы решили, что будет лучше просто закрыть лицо куском белой материи, которое бы полностью скрывало увечье.

По окончании работы, мне принесли парадную форму и ботинки для покойного, которого также пришлось облачать в последний путь мне, после чего четверо солдат внесли грубо сбитый деревянный гроб, положили туда тело и удалились.

Напряжение в один момент схлынуло, подобно волне, и мой желудок решил наконец-то извергнуть из себя все, что там было. Я с трудом выбежал из блиндажа, держась за живот, чем сильно напугал стороживших меня солдат, на которых я чуть не выплеснул поток рвоты. За мной выбежала моя ассистентка, которая также стоически перенесла весь этот ужас, и также извергла содержимое своего желудка. Окружившие нас солдаты начали громко смеяться, отпуская какие-то шутки и неприличные жесты в отношении девушки, а потому я быстро завел её обратно в блиндаж.

Сидя на земле возле стола с лампой, мы оба долго молчали, пока мою ассистентку не стали сотрясать рыдания. Я осторожно попытался обнять её, но она резко бросилась в мои объятия и зарылась лицом в плечо, которое постепенно становилось мокрым от слез. Так мы просидели примерно час, пока не вернулся солдат, который меня спас, и не принес нам по тарелке супа и несколько кусочков хлеба.

– Вы хорошо поработать. – Произнес он с явным чувством облегчения. – Командование понравилось, как вы подготовить полковника в его последний путь, а потому оно сохранить ваши жизни. Девушку также никто не трогать. Я за этим лично проследить. Но есть одно условие. – Он остановился, закатив глаза вверх, явно переводя слова на наш язык, после чего продолжил: – Вы будете работать с нашими ранеными и оказывать им помощь. Это наше условия. Если откажетесь, то вас ждать смерть или лагерь для пленных. Лучше согласиться, так вы сможете сохранить ваш жизни.

– Конечно, мы принимаем ваши условия. – Промолвил я, тщательно выговаривая слова, чтобы их смысл дошел до солдата.

– Хорошо, правильно решение. Вы будете ночевать здесь, вам принести одеяла и ведро для нужд. Сегодня вы можете отдыхать.

Через полчаса нам принесли обещанные вещи, после чего мы стали устраиваться на ночлег. У меня были вопросы по поводу того, что произошло, да и вообще, как такая девушка могла оказаться в подобном месте, но она явно была не настроена на разговор, а я не стал её допытывать. Я погасил лампу и улегся на жестких досках, которые устилали пол и укрылся одеялом. Среди ночи меня разбудило непонятное движение, и я уже было испугался худшего, но оказалось, что это лишь девушка пододвинулась поближе ко мне, прислонившись плечом к моей спине. Я развернулся к ней и погладил её по плечу, после чего она отодвинула мою руку и прижалась к моей груди. В этот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.