Страница 60 из 75
Вокруг него уже никого не было, а Негласный Правитель, как он всегда любил это делать, будто растворился в воздухе. Все же убедившись, что его лошади ничего не угрожает, и еды с питьем у нее на ночь точно хватит, Таргот направился в сторону той же хаты, возле которой, невзначай, на небольшом заборчике все так же лежала выбитая им недавно деревянная толстая дверь. В его сознании уже не откладывался путь к тому домику, он не запомнил даже как, войдя внутрь, прошел к дальней от дверного проема стене, упал на кровать, и совсем перестал шевелиться. Он не думал о безопасности, да и вообще уже почти не мог думать. На время разговора со стариком его разум стал яснее, а усталость, вызванная истощением тела от силы Тоги и переизбытка эмоций, временно отступила. Следовало только старику пропасть, как все это снова вернулось к Тарготу, и его глаза целиком застлала сонливость.
Уже много лет его не посещали сны. С детства, лет до 10, во сне он видел лишь одну картину, все то, что некогда видел поглощенный Клинком Власти Тоги его изнуренный разум. Но время шло, и сны его появлялись все реже. Он терял детали, картина происходящего все больше комкалась, сливалась в бред, и в какой-то момент совсем исчезла. После пожара в Кацере, пока Таргот был без сознания, тот же сон снова посетил его, и после этого он совсем перестал спать, боясь снова вернуться к тому же кошмару. И вот, совсем недавно, в деревне Лукимм, пробираясь с братьям и Кайлой через Лес Ренбира в сам Ренбир, он снова случайно уснул. Тогда все было иначе, куда тревожнее и неопределенней, но только в начале. Он едва ли запомнил, что происходило в том сне, но ясно помнил, что был в нем он не один. Вся его семья была с ним, все они стояли позади него, положив свои руки на его плечи. Впереди было ослепительно светло, и его, как и тогда, 400 лет назад, объял страх. Он не мог повернуться назад, чтобы посмотреть на свою семью, но чувствовал их тепло, как чувствовал и их поддержку. Он шел вперед. Шаг за шагом, его страх развеивался, а свет впереди становился все ближе и ярче. Он видел, как Белая Искра зажигает его глаза, и он вновь становится тем, кем был всегда, как за его спиной расправляются крылья и там же до коленей отрастают волосы. Он не помнил, чем закончился тот сон, но именно он заставил его снова задуматься о своей значимости для семьи, не раз потом думая, какой потайной смысл имел тот белоснежный свет, ведь когда-то и принятий им от Россе свет на деле оказался кромешной тьмой.
Прошел всего час, и серебристый свет все так же далекой луны покрыл всю поднебесную гладь, окружающую деревню, пробиваясь в комнату Таргота через разбитое у входа в хату окно. Совершенно нелепые, казалось, картины представали пред глазами засыпающего Таргота, и он то и дело старался их поддерживать, хотя бы своими силами, как умел когда-то, вызывая сон, надеясь, что хоть в нем он увидит что-то, что может предсказать его будущее. В один миг мир вокруг него колыхнулся, и даже стрекотание цикад, запах старой пыльной кровати под ним, все чувства как тепла, так и осязания, пропали.
Он отчетливо слышал свое сердцебиение, слышал свое дыхание, и по мере погружения в сон чуял все усиливающийся запах гари. Стало невыносимо жарко, но еще более невыносимым становился страх. Дыхание, которое он слышал, искажалось, превращаясь в самый настоящий чудовищный рык, едва ли теперь перебивающий заслонивший уши нарастающий гул и треск. Он чувствовал давление внутренней силы впереди, касавшейся его собственной, уже совершенно иной силы. Его левая рука страшно болела, и принадлежавший точно ему страх мгновенно перешел в ярость, принадлежавшую чему-то совершенно иному. Кошмар полностью поглотил его снова, как он делал это прежде, показывая ему то, что он так старался забыть, и за что желал искупления. Весь мир вокруг него снова поглотило Пламя, и он был вынужден бессильно за ним наблюдать, пока тело его совершает страшные преступления. В его голове зашептал голос Тоги.