Страница 10 из 24
«Обрядовое пространство» продолжает всё тот же зачин – создание своего мира. Однако оно не одно и то же, что и Образ мира. «Образ мира» – некая модель мира, которую мы создали для жизни, а «обрядовое пространство» составляет его серёдку и некое священное место – пяточный камень. Это храм нашего мира. Именно «обрядовое пространство» граничит с замирьем. Так вот, в Спасе требовалось создать и носить с собой всё время этакое требище. Оно было отличительной чертой «человека силы» и местом, откуда черпалась им эта самая сила. Обрядовое пространство – это мир, в котором есть середа – Алатырь-камень – и от которого тянутся нити во все «четыре Царства мира»: Царство Жизни, Царство Смерти, Царство Любви и Царство Надежды. Но основная отличительная черта «обрядового пространства» состоит в том, что это есть мир, который мне подвластен, это мой мир! И я могу в нём! А власть моя над ним возможна через его осознание во всей его полноте.
Для сравнения, в бурятском шаманизме источник силы представляет собой средоточие всего бытия. Он обозначался «гол». Основное значение слова «гол» – «сердцевина», «сущность». Это слово составляет корень таких важных понятий, как «галл» – «огонь», «голомт» – «очаг», «гол» – «река». Огонь олицетворяет эту сердцевину бытия, ибо предстаёт тем местом, где сливаются Земля и Небо, творя тепло, и шаманы используют его в своих обрядах как образное воплощение этого средоточия. Понятие «гол» в значении «река» связано с тем же представлением – сердцевиной бытия. В шаманской традиции олицетворением средоточия Вселенной служит некая река Долбор, связующая сознание человека и соединяющая Верхний, Средний и Нижний миры. В человеке же гол непосредственно находится посреди груди. Это и серёдка его собственного сознания – сэтгел. Шаман учится соединять серёдку своего естества, своего сознания, со всеобщим центром и в итоге постигает, что куда бы он ни пошёл, средоточие всего бытия – гол – непременно пребывает с ним. В этом и есть разгадка великой шаманской силы.
Понятие «обрядового пространства» сейчас можно встретить лишь в знахарской деятельности, да и то не повсеместно. Но в те далёкие времена, когда «Земля была ближе к Небу», это было обычным явлением. Наше тело воспринималось как некое жилище для духа. Здесь, прямо в тели, творилось Действо, и сюда приходил Бог!!! Был на Руси для этого особый день – неделя, названный впоследствии воскресеньем, который наши предки Богу посвящали. И сейчас по воскресеньям мы продолжаем ходить в храм, чтобы встретиться там со Всевышним, и по сей день в храмах творится священное действо – евхаристия. А раньше храмом было тело человеческое, куда приходил Господь и восседал на престол, которым было сердце человеческое. Прийти же в сей храм Бог мог только тогда, когда в нём было чисто и светло. Поэтому блюсти в чистоте своё «обрядовое пространство» и поддерживать в нём «светильник сердечный» – Жагру – было условием богообщения. И в подтверждение этих слов старый знахарь приводил нам евангельскую притчу о десяти девах.
Был в Спасе и другой образ для свода Земли. С точки зрения пахаря-земледельца свод Земли призван заложить «семя» в програбленную и проборонённую почву. Под семенем понимали сватоженные стати. Сватожить – связать узлом. Помните сваху, связывающую молодых? В своде Земли происходит нечто подобное. Изначальное отношение к своду Земли было как к особому обряду, призванному «посватать Небо с Землёй да Огонь с Водой». Несколько раз нам довелось услышать из уст знахаря, что это «Свадьба стихий», которая «характерника призвана на белый свет родить». Скорее всего, в этом воззрении Спаса нашли отражения языческие представления о свадьбе Матери Сырой Земли и Ярилы: «Жадно пила Земля живоносные лучи и породила человека. И когда вышел он из недр земных, ударил его Ярило по голове золотой вожжой – ярой молнией. И от тех молний ум в человеке зародился». «Тель наша – суха Земля. Хотя и готова родить, но что она сама сможет, пока на неё не сойдёт отец – Небо», – так наказитель рассказывал нам о сути свода Земли.
Во времена древние и незапамятные, когда ещё поляне служили своим старым богам, однажды упала на землю страшная засуха, и не было ни конца ей, ни краю.
…Старый волхв Ведун, служитель Сварога, не спал уже несколько ночей. Усталыми глазами вглядывался он в изменчивый узор светил небесных, пытаясь найти ответ на страшный вопрос: неужели же нынче и окончит свой путь на земле род человеческий? Наконец он уснул, сморённый духотой и усталостью, и ночью увидел Ведун сон вещий. Чуть свет был он на ногах и поспешил в княжеский терем.
– Боги послали мне ответ! – крикнул он что было сил. – Я знаю, как заклясть дождь! Мы сами виноваты в том, что разразилась засуха.
– В чём это мы виноваты? – нахмурился князь. – Разве мы не приносим богатые жертвы?
– И всё же боги гласят, что мы сами виновны в своей беде, – твёрдо повторил Ведун. – Ты и воины твои в далёких краях льёте человеческую кровь, словно воду. Воротясь из одного похода, сразу отправляетесь в другой. Все мужчины беспрестанно с кем-нибудь сражаются, а в сёлах остаются одни женщины, дети и немощные старцы. Вот ты, князь, помнишь, когда в последний раз в твоем граде родился ребёнок? Нет? И я не помню. У нас осталось совсем мало детей! Если так пойдёт дальше, не понадобится никакая Божья кара, люди сами себя выведут под корень!
Князь призадумался. А ведь старый Ведун прав! Как только жаркий день сменился знойным вечером, а в небе начали неохотно зажигаться первые звёзды, по улицам побежали княжеские гонцы, призывая всех мужчин и женщин выйти на большое поле. Трава на нём пожухла от зноя, земля была грубой и жёсткой, словно берег соляного озера. Люди стояли и ждали, что велит им князь.
Появилось несколько телег. На них везли бочки с вином. Виночерпии засновали меж людей, каждому подавая полную чашу. Люди пили с радостью и облегчением. И вдруг при свете взошедшей луны собравшиеся увидели, что князь расстелил на земле плащ и увлёк на него княгиню.
– Принесите жертвы Земле-Матери любовью и чадородием! – послышался громовой голос. Это Ведун взывал к людям.
Жаром зажгло кровь. Сердца застучали быстрее. Мужчины смотрели на женщин, а женщины смотрели на мужчин. Губы смыкались, сплетались руки. Пары возлегали на лоно земли и предавались страсти.
Слышались сладостные стоны, увлажнялась земля под телами, обильно политыми любовным потом. И вдруг стало темно. Ведун поднял глаза – лик луны скрылся за тёмной пеленой. Тучи заволокли небо, а в следующий миг первые капли дождя упали на обнажённые, разгорячённые тела.
Ведун стоял на краю поля, смотрел на смутное колыхание тел, слушал слитные стоны счастья, утирал с лица потоки ливня и видел, что сам Отец-Небо не мог остаться равнодушным к буйному любодейству и явился оплодотворить Мать-Землю.
Как вы, наверное, уже поняли из того, что говорилось выше, Огню в Спасе соответствовало осознание, Воде – дыхание, Земле – тель, или плоть. А вот Небу соответствовало движение. Сочетаясь в едином порыве, тело, движение, дыхание и осознание творят чудо – происходит «всполох»! То есть рождается Смага. И в этом заключалась суть свода Земли. Но рано радоваться. С «новорождённой» Смагой ещё сладить надо!!! Ведь она что конь норовистый. Помните, для русских сказок очень характерен образ коня? И особо любим конь был у казаков. Это не только образ Солнца, но и Силы. А обуздать Силу – Коня позволяет следующий свод Смаги – Неба.
Нельзя не сказать несколько слов об этом сказочном образе в сравнительном ключе с нашим повествованием. Конь как волшебный помощник человека в фольклоре очень часто облекался в птичий образ, ибо, как и птица, он мог перенести своего седока в иные миры. Недаром русская сказка рисует его нам «с крылами». А русские загадки называют коня птицею: «Бежит птица, во рту плотица; голодна – не съест, сыта – не выкинет» (конь с удилами во рту). Ту же способность Спас приписывает и силе. При её помощи мы совершаем переходы в другие состояния, то есть можем «переодевать» рубахи сознания и благодаря этому странствовать по мирам.