Страница 21 из 42
Предметам и деталям женской одежды приписывалась продуцирующая сила: на свадьбе свекровь укрывала невестку своим платком, передавая ей свою плодовитость; при посеве льна посевающий надевал женский фартук. Для лечения бесплодия мужа от рубашек обоих супругов отрезали по куску ткани, которые затем сжигали, а пепел, разведённый в воде, давали выпить мужу. Чтобы корова обошлась скорее (с бычком погуляла), хозяйка, выгоняя скотину, с рогов до самых пят тёрла её рубахой, в которой была с мужем, а затем повойником со своей головы хлыстала её, приговаривая: «Пойди, пойди – Бог с тобой!»
Женской рубахой с пятнами крови от месячных выделений проводили по грядкам с капустой и посевам льна, чтобы защитить их от вредителей. Считалось, что женская одежда способна «завязать ветер»: для этого верхнюю женскую одежду выставляли навстречу ветру, чтобы успокоить его, и когда он надувал её, одежду нужно было быстро завязать. Невеста раздавала свою девичью одежду, чтобы взявшие её быстрее вышли замуж. Протаскивание ребёнка через ворот женской рубахи соотносилось с перерождением и применялось для снятия сглаза и лечения детских болезней. Роженица относила свою рубаху на женское или мужское дерево, в зависимости от того, кого она в будущем хотела иметь – мальчика или девочку.
Женский платок слыл важнейшим оберегом во многих случаях жизни. Без платка не принято было ходить в лес: увидишь нечистую силу, заведёт. Без платка нельзя было печь хлеб. Так как выпечка хлеба сродни сотворению мира, то простоволосье может недобрым образом сказаться на этом.
Мужским штанам придавали свойство обережья. Ими, например, вытирали скотину, ставшую жертвой сглаза. Их вешали в хлеву в качестве оберега. Считалось, что если пропустить зёрна через штанину сеятеля, то они прорастут «двойным колосом», дав урожай в два раза больше. В ночь на Ивана Купалу мужские штаны вешали на ворота для защиты от ведьм. Для снятия порчи накрывали человека мужскими штанами и протягивали их по телу снизу вверх. Для лечения ребёнка от сглаза дед должен был потрясти над ним своими штанами.
Множество народных поверий было связано с детской одеждой. Например, пелёнки и детскую одежду нельзя было оставлять сушиться на дворе после заката солнца; если же такое случалось, то эту одежду следовало снова вывесить на солнце или подержать её над огнём, чтобы защитить дитя от сглаза и прочих опасностей, которые через одежду могли наслать «ночные демоны». Прежде чем одеть на ребёнка какую-либо рубашку, мать пропускала через неё нож или ножницы. Новорождённого заворачивали непременно в старое, обычно в одежду отца или матери, чтобы сообщить ему достоинства отца или матери, чтобы обеспечить ему в будущем внимание и любовь со стороны противоположного пола. Через детскую рубаху пропускали зерно перед посевом, веря, что как ребёнок не говорит, так и птицы своим щебетанием не будут созывать других птиц на посевы.
Бытовали и другие поверья, связанные с одеждой. Например, если надел одежду наизнанку, то быть тебе битым (не обязательно телесно). Чтобы этого не случилось, следовало снять с себя одежду, бросить её на землю и три раза обойти вокруг неё по часовой стрелке (по-другому – потоптаться на ней). После этого её можно надеть снова.
Отдельно уделялось внимание погребальной одежде, а также свадебной. В ней не допускался красный цвет, иначе «родня будет помирать». Иногда на покойниках одежда запахивалась на другую сторону, чем на живых людях, чтобы оставшийся в живых супруг мог в будущем ещё раз жениться или выйти замуж. От одежды умершего в основном избавлялись, сжигая её на костре, пуская по воде. Если такую одежду сохраняли, то в основном для обрядовых целей. С её помощью «пугали» облака, отвращая градовые тучи. Из свадебной одежды наиболее востребована была пуговица. Она являлась самым надёжным оберегом от водяного.
Любопытное применение нашла одежда в гаданиях на «вещий сон». Для этого ложились спать не раздеваясь, предварительно высказав свой запрос. В этом случае «перемещение» в чуждое осуществлялось во сне и за счёт нарочитой одетости, так как одетым ночью в доме мог быть только покойник. Для произнесения заговора и другой обрядовой деятельности требовалась самая простая рубаха без узлов и застёжек.
Отдельной строкой нужно выделить из одежды платок как женский головной убор. Не вдаваясь в знаковую суть платка в жизни женщины, скажем только о его применении в различной обрядности обережного и лечебного толка. Для избавления от падучей знахарка покрывала больного чёрным платком, садилась ему на голову голым задом и читала «Отче наш». Мать «загрызала» грыжу через платок новорождённому с чтением соответствующего заговора. Для лечения головной боли наговаривали на платок из овечьей шерсти трижды следующий стих: «Шли три святителя на Иорданскую гору. Три святителя несут с собой воду, веник и рушник. Пришли и стали рабу Божью (имя) пытать. Раба Божья недуг рассказала. И начали они её водой умывать, веником хлестать, рушником вытирать и всю хворь изгонять. Из мозга, из кости, из руды-крови. Пусть хворь её выходит, идёт на каменную гору и там корень пускает. Аминь». А затем повязывали голову этим платком. Считалось, что если весной в День 40 мучеников (9 марта) встретишь змею и постелешь перед ней платок, через который она проползёт, то этот платок обретёт целебные и магические свойства.
В качестве оберега от нечистой силы женщины надевали на себя несколько платков. Нельзя было выгонять скот без платка, иначе это могло грозить бедами животному и за это можно было получить нагоняй от пастуха. Для защиты кур в начале лета женщины махали платками или полотенцами в сторону леса, отпугивая тем самым коршуна. Перед тем как идти к недругам либо «в неизвестность», читали на платок: «Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами. Все чёрные, все злые, все нелюдимые. Иди те вы, духи с полудухами, к лихим людям. Держите их на привязи, чтобы я от них был цел-невредим, по пути, по дороге, во дому и лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, на миру и в беде. Мой заговор долог, слова мои крепки. Кто слово испровержет, ино быть во всём наиново, по худу, по добру, как вопреди сказано». Затем обтирали этим платком лицо и руки и смело шли куда надо.
Точно так же наговаривали на платок перед выходом в дальний путь, дабы разрушить злые препоны: «Еду я из поля в поле, в зелёные луга, в дальние места, по утренним и вечерним зорям. Умываюсь ледяною росою, утираюсь, облекаюсь облаками. Опоясываюсь частыми звёздами. Еду я во чисто поле, а во чистом поле растёт одолень-трава. Одолень-трава, не я тебя поливал, не я тебя породил, породила тебя Мать Сыра Земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки. Одолень-трава, одолей ты злых людей! Лихо бы на меня не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея-ябедника. Одолень-трава, одолей мне горы высокие, долы низкие, озёра синие, берега крутые, леса тёмные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к Окиян-морю, к реке Иордану, а в Окиян-море, в реке Иордане лежит бел-горюч камень Алатырь. Как он крепко лежит предо мною, так бы и у злых людей язык не поворотился, руки не поднимались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца, во всём пути, во всей дороженьке». И как в предыдущем случае, этим платком обтирали лицо и руки.