Страница 17 из 40
Я киваю, будто поняла. Но, по правде говоря, я не понимаю. Хотела бы я, чтобы у меня под рукой сейчас был телефон, чтобы я могла его погуглить. Кто он на самом деле? О какой именно репутации он сейчас говорит?
Стук в дверь прерывает ход моих мыслей. Нам доставили наш заказ. Я набрасываюсь на еду, как только обслуга уходит. После стольких пережитых эмоций и удовольствия я умираю с голоду.
— Итак, как ты начал свое дело? — спрашиваю я.
— Эх, я всегда любил компьютеры. А девчонкам я никогда особо не нравился, поэтому я просто проводил все свободное время в подвале, строя компьютеры и писал код. Я тоже учился в Йеле, но бросил учебу, когда только создал «Owl». На третьем курсе.
Оказывается, что мистер Блэк учился в Йеле ровно на десять лет раньше, чем я. Я оглядываю его с головы до ног, пока он аккуратно режет своего лосося.
— Ты не выглядишь как парень, которого не любят девушки.
— Ты удивишься. Но я не всегда выглядел так. В старшей школе я не занимался своим телом, и я был высоким, тощим пареньком, который знал много только о видео играх и все.
— Так, если я погуглю тебя, что еще выясню? — спрашиваю.
— Что меня связывали со многими моделями и актрисами за последние семь лет. Что я люблю устраивать большие, пышные вечеринки, которые стоят слишком много денег. Возможно, я пытаюсь компенсировать тот факт, что на свой выпускной бал я не смог найти себе пару, поэтому туда и не пошел.
Мне очень нравится аутентичность мистера Блэка. Он так честен, рассказывая про себя и свое прошлое. Он также не новичок в психоанализе и вполне обладает самосознанием. Как мне известно, это довольно редкая вещь в мужчине. Даже если некоторые из них такие же, не многие выложат правду о себе напрямую. Особенно с незнакомкой.
— Можно у тебя кое-что спросить? — спрашивает он. Я киваю.
— Тебя раньше связывали?
— Нет, никогда, — я качаю головой.
— Но ты, казалось, очень наслаждалась этим.
Мгновение я задумываюсь над этим, продолжая жевать свой салат.
— Вообще-то, да. Было что-то в том, чтобы быть полностью связанной и не иметь возможности двигаться, что заставило меня чувствовать себя очень свободной. Как будто я могу, наконец-то, выпустить все, что внутри наружу.
— Это хорошо, — улыбается мистер Блэк. — Не многие наслаждаются этим, но те, кому это понравилось, действительно любят это.
— О, ты говоришь обо мне? — шутливо спрашиваю я.
— Да, у меня определенно сложилось такое впечатление.
Делая глоток вина, я думаю, что он только что сказал. Никогда прежде я не пробовала ничего такого. Это определенно было новым опытом. Но это также было очень горячим и эротическим опытом. Чувственным. Сногсшибательным. Было сложно думать о всех прилагательных, которыми можно описать это, не переживая все эмоции заново. Было что-то в том, чтобы быть связанной, что действительно заводило меня. Мне пришлось отдаться этому человеку и полностью довериться ему. Но дело было не только в доверии. Удивительно, но самой освобождающей вещью в том, чтобы быть связанной, был тот факт, что внезапно чувствуешь себя полностью свободной внутри. Никакого позирования. Никакого притворства. Как женщина, ты очень часто становишься развлечением, когда дело доходит до спальни. Ты во главе, либо делаешь большую часть работы. Но сегодня вечером я должна была быть полностью неподвижной. Я действительно не могла пошевелиться. И это заставило меня расслабиться и по-настоящему погрузиться в свое удовольствие, как никогда раньше. Другого слова нет, чтобы описать это. Это было освобождающе.
— Итак, что ты собираешься делать со всеми этими деньгами? — спрашивает мистер Блэк, открывая вторую бутылку вина. Мы оба выпили по два бокала и у меня такое чувство, что я парю над землей.
— Я действительно не знаю, — я пожимаю плечами. — Я еще не думала.
— Это много денег.
— Да, знаю. Ты хочешь удостовериться, что я распоряжусь ими грамотно?
— Грамотно? Ты шутишь? — смеется он, проводя рукой по волосам.
Я вижу, как слегка сокращаются его мускулы через пиджак, и мне становится интересно, увижу ли я его сегодня полностью голым.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты, может быть, и удивишься, узнав это, Элли, но меня действительно не заботят деньги.
— Ну, это потому что у тебя их очень много, — говорю я.
— Да, можно подумать и так. Но меня никогда по-настоящему не заботили деньги. Я вырос в двухкомнатном доме с одной ванной вместе с родителями и младшим братом. Мои родители не были бедными, но по стандартам мы не были и богачами. И даже тогда, деньги никогда действительно сильно не интересовали меня.
— Так, как так получилось, что ты такой богатый?
— Я занялся тем, что мне было интересно. Все свое время я проводил с компьютерами и еще в университете создал свою компанию. Я открыл ее не для того, чтобы стать богатым. Я сделал это потому что, это было то, что меня действительно интересовало. Я бы сделал это, если бы доход вырос до ста тысяч долларов или до миллиона.
Я не купилась на это. Я встречала множество коллег и друзей Митча, которые делали такие же заявления, пока оплачивали ипотеку на свои трехкомнатные квартиры на Парк-Авеню и летние дома с семью спальнями в Хэмптоне. По моему опыту, богатые люди любят притворяться, что их не интересуют деньги, хотя на самом деле это почти все, что их интересует.
— Так, что насчет всего этого? Почему у тебя яхта стоимостью миллионы долларов, если ты говоришь, что деньги тебя не заботят? — спрашиваю я.
— О, я никогда не говорил, что не наслаждаюсь привилегиями, которые дают деньги. В этом и суть денег. Я думаю, что они бесполезны, когда просто лежат на банковском счету. Жизнь коротка, и ты никогда не знаешь, сколько проходишь по этой земле. Так почему бы не жить на всю катушку?
Я улыбаюсь.
— Итак, дай мне прояснить ситуацию. Ты не хочешь, чтобы я грамотно распустила деньги, которые получила на аукционе?
— Нет, не хочу. Я хочу, чтобы ты была неразумной. Хочу, чтобы ты ушла отсюда и купила что-нибудь экстравагантное — что-то, что ты всегда хотела, но не могла себе позволить. Я хочу, чтобы ты приняла эти деньги тем, чем они и являются — тем, что доставит тебе удовольствие.
Я качаю головой.
— Что? — спрашивает он, убирая прядь волос с моего лица. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда он прикасается ко мне, и я вздрагиваю.
— Не думаю, что могу это сделать, — отвечаю. — Главная причина, по которой я приняла участие в аукционе, была в том, что я хотела погасить свой студенческий кредит. Я хотела оплатить его сама, но не хотела брать деньги у своего отчима.
— Какой у тебя долг?
— Сто пятьдесят тысяч, — говорю я. — А я зарабатываю около тридцати тысяч и живу в Нижнем Манхэттене. Так что, без аукциона, я бы платила этот кредит очень и очень долго.
Мгновение мистер Блэк обдумывает это.
— Хорошо, но что ты собираешься делать с деньгами, которые останутся? — спрашивает он через секунду. — У тебя все равно останется сто тысяч, когда ты выпишешь чек Йелю.
— Я должна Салли Мэй (прим.: Салли Мэй является одним из крупнейших в стране поставщиков студенческих кредитов), а не Йелю, — я улыбаюсь ему. — Но я понимаю твою точку зрения. Хм, я действительно не знаю, что делать с оставшимися деньгами. Возможно, я просто отложу их на черный день. В Нью-Йорке часто льет дождь.
— Ты даже не хочешь поехать куда-нибудь в экзотическую страну? Это не должно быть слишком дорого. Ты могла бы отправиться в поход в Белиз. Ты можешь пожить пару месяцев в Барселоне. Или Риме.
— И что же я там буду делать? — спрашиваю.
— Ты могла бы там писать, — без раздумий отвечает он. Внезапно, в это мгновение, я осознаю, что никто не видел меня, как видит мистер Блэк. Он видит то, кто я на самом деле, сквозь всю мою чушь и позерство.
— Но у меня есть работа, — тихо бормочу я.
— Но тогда она бы тебе не была нужна, не правда ли?
Я пожимаю плечами. Мне так повезло получить эту работу сразу после выпускного, так что мне трудно представить, как можно бросить ее только из-за денег. Я имею в виду, я хочу писать, конечно же. Я хочу писать о том, о чем сама хочу, и эти деньги определенно дали бы мне свободу, делать это. Но могу ли я на самом деле просто пойти и уволиться с самой лучшей работы, которую я могла получить? А что я буду делать, когда закончатся деньги?