Страница 40 из 80
Некоторое время я пристально смотрела перед собою, время от времени переводя взгляд то на спящего Мартина, то на картину. Зрелище было и прекрасным и пугающим одновременно. “Господи, что я натворила? Почему позволила этому случиться снова?” Картина была прекрасной, кажется, это - лучшее, что я когда-либо создавала… Главный герой, лежащий рядом со своею копией, тоже был дьявольски хорош. Даже во сне он выглядел уверенно и сохранял невозмутимую, шальную улыбку на губах. Мартин - настоящее искушение для художника, и, глядя на него, сейчас я снова ощущала нарастающее в груди волнение. Хотелось рисовать его и обнимать снова и снова... Чёрт,чёрт, чёрт! С этим нужно было что-то делать.
Вместе с возбуждением меня теперь окатывало волной смущения, приправленного чувством вины. Было обидно за Алекса и за то, с какой легкостью я подалась соблазну этих чувственных губ… Я - падшая женщина и теперь я упала в собственных глазах ещё ниже - в пучину порока или на вершину наслаждения, как знать... В любом случае это не может продолжаться дальше, мне нужно бежать, если я не хочу потерять всю себя без остатка… И, кажется, именно сейчас я готова пойти на самые отчаянные меры, чтобы найти Алекса.
***
Час назад я выехала из дому, так и не отважившись разбудить Мартина, просто оставила ему на столе записку: “Ключи у зеркала, завтрак на плите. Спасибо за ночь”. Я просто не смогла бы сейчас посмотреть ему в глаза, испытывая уколы совести за нашу ночную близость.
Какой смысл теперь говорить: “Я - не я и хата не моя”. Да, чёрт побери, мне было с ним очень хорошо, самой-то себе можно в этом признаться. Но вступать в серьёзные отношения я была не готова, так же как и не могла бы поклясться, что не испытываю чувств к Алексу. Кажется, я окончательно запуталась сама в себе, раз постоянно думаю о двух невозможных парнях - таких разных и одновременно таких похожих.
***
- Восхитительно. Это точно твоя работа? - Спросил старик, проводя по холсту трясущимися руками. - Это же не твой стиль, ты так раньше не писала картины.
- Без сомнений - моя, - Ответила я, снова разглядывая свой шедевр.
Выйдя из дому, я забрала картину и направилась в академию к своему старенькому учителю. Пауль Метх - был для меня самым придирчивым и самым искушенным ценителем искусства, к тому же, он был настоящим мастером в нашем деле. Не удивительно, что его студенты начинали завидовать каждому, чью работу Пауль удостаивал холодным “нормально”, а услышать от него “хорошо” или “отлично”, было и вовсе сродни чуду. За всё время учёбы он подобными эпитетами наградил меня всего дважды, и это при том, что я считалась одной из самых талантливых студенток на потоке. И тем невероятнее было услышать от него: “восхитительно”. Но то, что прозвучало в конце беседы - было и вовсе за гранью возможного.
- Как тебе удалось создать это?
Не знала что ответить, просто пожала плечами, ощутив как жар опалил мои щёки. Нет, тайну о процессе создания этого холста я унесу с собой в могилу.
- Руби, я хочу, чтобы ты оставила мне эту картину на несколько дней. В пятницу в академии будет выставка мастеров и эта картина должна стать украшением мероприятия.
Предложение прозвучало так настойчиво, как будто-бы я собиралась отказать учителю. Но я только оторопело кивнула в ответ. Всё ещё не верилось, что губы самого Паула Метха способны произносить такие слова.
- Как назовёшь картину? - Спросил учитель.
- “Безупречный”. - Выпалила я, не думая. Это название уже давно вертелось у меня на языке.
***
Выходя из дверей своей “Alma mater”, я решила перейти к реализации второй части “Марлезонского балета”, именуемой - “побег в самое пекло”. Только этим я могла бы компенсировать свою измену. Я понимала, что Мартин ни за что бы не отпустил меня туда, куда я собиралась пойти, поэтому и ставить его в известность я не намеревалась.
Но, прежде чем перейти к решительным действиям, я создала в голове детальный план предстоящей миссии. Называться собственным именем и идти туда такой как я есть было чем-то сродни самоубийству. Я не питала иллюзий по поводу собственной внешности, да и знала, что привлекаю к себе внимание мужчин. Поэтому, если я не хочу стать в банде всеобщей подстилкой, нужно идти от обратного. А именно - испортить дарованное мне природой. Иначе говоря, мне предстояло сделать из красавицы чудовище.
Но при всём при этом появлялся резонный вопрос: в качестве кого я могла бы попасть в банду? Из возможных вариантов имелись: подопытная мышь для экспериментов, шлюха, женщина-учёный или кто-то из обслуживающего персонала. Последний вариант был для меня наиболее предпочтительным. Но кто бы мог понадобиться бандитам? Как должна выглядеть идеальная уборщица или повариха для криминальных элементов? Я уверена, что в подобных организациях кадровый вопрос стоит достаточно остро, а ответ - прост: наиболее ценный сотрудник - тот, кто будет держать язык за зубами. Добиться этого можно запугиванием, или наоборот - мотивацией. Но я придумала кое-что получше - неспособность говорить.
Мой идеальный персонаж должен быть немой уродиной, всеми запуганной и боящейся собственной тени. Вот в кого я должна превратиться. Но как сымитировать немоту? У меня болевой порог достаточно высокий и я не хотела бы проколоться при первой же проверке. А значит - нужно обеспечить себя таблетками.
Пару лет назад моя подруга Тиффани серьёзно простудилась, у неё было осложнение в виде пневмонии. Ситуация была критической и доктор тогда назначил ей “бронхолин” - препарат восстанавливающий функции легких. Эти таблетки оказались очень действенными, но имели препаршивый побочный эффект - во время их приема человек временно терял способность говорить, потому что голосовые связки у него не смыкались. Этот эффект длился около пяти часов, но потом голос восстанавливался заново. Именно эти таблетки мне и понадобятся.