Страница 43 из 149
Митя слегка притянул меня к себе в легком полуобъятии, насколько это было возможно, учитывая, что я всё еще лежала на спине с невидящим взглядом, направленным в небо. Но от этого мне стало теплее и спокойнее.
— В финале, эти негодяи решили меня напугать, чтобы я почувствовала не только психологическое давление, но и физическое. Я узнала, что эта “принцесса”, которую я считала своей подругой, была именно тем, кто изначально открыл на меня эту охоту. И что всю информацию, полученную от меня же, она использовала мне во вред чужими руками. Тупица сама мне об этом проболталась...
Поэтому когда меня окружили на уроке физкультуры, когда учительница вышла к директору или в медпункт, я уже не помню, у меня хватило сил только на то, чтобы как следует заехать ей по физиономии. Что оказалось чревато, так как врезать любимой племяннице директора карается суровее, чем спланированный буллинг другого человека в течение года. На мои повреждения уже никто не обратил внимания. Даже я.
Это был последний день, когда я переступила порог той школы. Бабушке с дедушкой я рассказала лишь по факту. Ничего до этого я им не говорила, чтобы не расстраивать бедных стариков, которые и без того настрадались. Я переехала. Ушла на домашнее обучение, и только спустя полтора года нашла в себе силы вернуться в школу. Но у меня нет друзей, я стараюсь не привлекать к себе внимание, и веры в людей у меня тоже сильно поубавилось. Дети бывают очень жестокими. Я боюсь ошибиться, поэтому просто удалила из своей жизни такую возможность.
Тот одноклассник, про которого я тебе рассказывала, попал в больницу незадолго до развязки. У него что-то было с ногой, по-моему. Его я тоже не видела с тех пор. Мы с ним были дружны, но страх узнать, что он также был замешан во всём, заставил вычеркнуть и его из памяти.
Я глубоко вдохнула, обозначая окончание моего долгого невесёлого рассказа.
— Вот и вся история. Ты, наверное, думаешь, что я поступила как трус, просто убежав и закрывшись ото всех?
— Катюша, — очень нежно проговорил Митя, — напротив. Теперь я считаю тебя почти героем. Ты самый смелый, порядочный и отважный человек, которого мне приходилось когда-либо встречать, — он еще немного сжал своё объятие. — Прости, пожалуйста, что заставил тебя мне всё это рассказать и пройти это вновь в воспоминаниях. Я...не знал…
— Я рада, что тебе рассказала. Теперь сможешь передать маме, что знаешь правду, а не тот бред, что наплели мои одноклассницы, пытаясь выйти белыми и пушистыми, — ответила я, положив руку, поверх Митиной, которая меня обнимала.
— Тебе мама наверняка запретила со мною "дружить", да? — спросила с усмешкой, развернувшись к нему.
— Ещё бы! Вдруг ты меня чему плохому научишь, — ответил он со своей фирменной самодовольной улыбкой, коснувшись своим кончиком носа моего.
Мы оба засмеялись.
Потом он перевёл взгляд куда-то за моё плечо и его улыбка сразу исчезла.
— Что там? Дементоры? Орки? Зомби? — я пыталась угадать по его выражению лица надвигающуюся угрозу.
— Хуже. Моя мать. Идёт в нашу сторону.
Мои ранее пережитые чувства обрушились на меня в виде раздражения на эту женщину, которая доставала меня весь прошлый учебный год, а теперь решила не отступать и на каникулах. Моя кровь закипела. И я ничего лучше не придумала, как положить ногу на Митино бедро и плотно к нему придвинуться, впечатываясь в его крепкое тело. Я не думала об ощущениях, так как просто хотела выглядеть убедительно. Митя был немного ошарашен происходящим, но позволял мне делать, что захочу.
— Подыграй мне, — шепчу ему на ухо, и прокладываю медленную дорожку поцелуев по его лицу от скулы до подбородка, на всякий случай держась подальше от губ, так как точно не хотела, чтобы мой первый поцелуй был мотивирован каким-либо иным чувством, чем любовью.
Митю не надо было просить дважды. Он нежно сжал моё бедро и медленно начал вести рукой по нему, остановив руки на том самом месте, где я уже останавливала его в прошлый раз. Моё сердце билось так быстро, что я боялась, что если забуду дышать, то это может быть фатально.
Митя положил меня спиной на землю и начал целовать мою шею, заставляя мысли путаться. Прикосновение его горячих губ, дыхание на моей коже напрочь выбили из головы идею, которая привела нас к этому моменту.
— Дима! Вы что тут за сцены устраиваете?! Бесстыдство какое! — раздаётся сверху чей-то голос.
Ах, вот оно, что я хотела.
— Доброе утро, Елена Александровна, — говорю, широко улыбаясь, своему завучу, по совместительству Митиной маме, немного отстранившись от её сына, который не хотел останавливать своих поцелуев. Судя по его частому дыханию, он вряд ли был готов быстро переключаться с задачи на задачу.
— Доброе утро, мам. Ты что-то хотела? — спрашивает Митя, не убирая своей руки с моего зада. Положение становится чуть более неловким, чем я предполагала.
— Прекратите сейчас же подобное поведение! — её ноздри так раздувались, приковывая моё внимание, что хотелось попробовать повторить этот трюк. Но мне казалось, что тут нужны годы тренировок. — Мне необходимо, чтобы ты с Федей после завтрака посидел, а не обеда. Понятно?
— Так точно, мам. Мы сейчас освободимся и придём. Спасибо, что предупредила, — вежливо ответил Митя. Всё ещё не убирая своей руки с моей пятой точки! О, нет...
Я чувствовала, что начинаю заливаться краской, так как мой адреналин, бросивший меня на это представление, явно сошёл на нет, оставив меня с чувством стыда и досады на саму себя.
— Быстро! Уже почти девять! — бросив на нас взгляд, полный презрения, Елена Александровна развернулась на каблуках и пошла обратно в сторону корпуса. По её походке было видно, что мы её нехило разозлили.
Я отодвинулась подальше и поднялась с земли.
Митя всё еще сидел, смотря на меня своими глазами цвета южного моря, такого теплого и голубого, в которое хочется прыгнуть и стать рыбой.