Страница 8 из 41
Тут-то жизнь нам и уготовила дары великие да богатые. Дары любви, но в сути – казни! Но и эти дары-казни – всего лишь предподготовка к вершине всей вехи вращения. Златому веку пути человеческого, его вершине – Голгофе! Не миновать её, не пройти мимо.
И взойдёшь ты однажды на Голгофу ради неё или него, ради той или того, кто тебя и предаст же. Увы! Без предательства нельзя взойти на крест! Без предательства не вспыхнуть звездой яркой. Таковы, если хочешь, условия возвращения в рай утерянный. Кому-то в этой паре надо стать трижды отрёкшимся Петром, а кому-то – преданным Христом! Ибо на Голгофу восходят в одиночку.
Может, конечно, и по-другому в любви быть. Когда оба из пары любящих восходят на Голгофу. Не свою! Тут нет у каждого своего пути. Един он на всех нас – путь! На одну и ту же Голгофу все мы идём! Тут уж отрёкшегося Петра сама жизнь заменяет. Предаёт она влюблённых, отрекаясь от них. Отрекается ради их же подвига. Ибо любовь без подвига – не любовь вовсе. Что угодно, но не любовь!
Но как это понять – предаёт влюблённых? Трудно себе представить жизнь в качестве предателя. А всё ведь очень просто! Разделяет она их роком непреодолимым, не даёт в объятиях крепких слиться, чтобы счастье друг в друге обрести. Но от этого ещё жарче любовь в них разгорается, чтобы возвести их на Голгофу. И не друг за друга, но за весь мир. Увы нам, немощным. Хотим мы всё и вся, но всё и теряем лишь при этом. Теряем себя! Собирая, теряем! В любви же отдают, чтобы обрести всё и вся! Такая вот незадача! Такая вот нескладная арифметика любви настоящей!
Очень просто понять, дозрел ты до любви или грезишь о ней всего лишь. Просто ответь себе: есть ли для тебя справедливость? Мерка ли она в жизни твоей? Если да, то далёк ты от любви. Там, где она, нет места справедливости/несправедливости. Справедливости ищут, чтобы по заслугам было. И как правило, чуть-чуть себе этих заслуг приписывают. Совсем чуть-чуть! Так уж устроен человек! Немощен! Справедливость для него всегда со «своим благополучием и успешностью» связана. Любовь же не ищет ничего, и прежде всего своего! Ничего не приписывает, всё покрывает! Бесконечно далека она от благополучия! И тем более – от успешности.
И хоть воздаётся нам за каждый шаг, не справедливость это в нашем убогом понимании. Об ином тут речь! Что сеешь, то и пожать тебе суждено. От дурного семени доброго плода не бывает! Мир – зеркало твоей души! И видишь ты в нём только самого себя. Твой мир со всей его несправедливостью – это ты сам и есть! Не принимают люди этой данности. С больной головы на здоровую всё норовят скинуть. Виноватых ищут, а повивают себя лишь. До издоха! Так что поделом нам! Поделом! И «деломом» тем, по которому нам мерку отмеряют, склад наш, норов является. То, что характером люди зовут. Гордятся им даже. Вот, мол, каков (или какова) я! Только беда нам – норов наш! Но беда добрая! Ибо нет худа без добра! Жалит нас норов наш, с места гонит. Себе же мы покоя не даём! И не дадим никогда! И идём мы на встречу с любовью через тысячи передряг колких. Кто как идём. Жалясь, проклиная, упрекая всех и вся в бездушии, чёрствости, жестокости. Ноем, одним словом. Что же, и то дело! Причём дело доброе! Всё это мы себе о себе же и сказываем! И тем самым угли горящие на голову свою собираем. Чтобы, значит, себя подгонять-поторапливать. Не спи! Не спи! Идти надо! Воистину всяк себе в жало дан!
Жизнь – она мудро всё устраивает! И в конечном итоге предаёт нас, чтобы взошли мы на Голгофу! Увы! Пути человеческие этим и заканчиваются. Но почему «увы»? Почему не «к счастью»? А потому, что не откажемся мы от поисков счастья, которые к счастью никогда не приведут. Добровольно не откажемся! Так и будем по кругу ходить вокруг да около в никуда. Счастье – это та пята, на которой мир наш стоит. Только мир этот – плен для нас, темница наша. Тесен он, душит, давит, оттого и кажется нам, что горит душа, пламенем жгучим пылает, покоя не находит. Скинуть мир с плеч нужно, чтобы волей вольной стать да покой в свете обрести. А как скинуть-то? Разрушить его! Но как разрушить мир, как темницу свою разбить? Пяту вышибить у него – счастье! И тогда…
А пока что вертится Суверть. Зреет душа! Получает свои уроки, чтобы вы́ходить свой век человеческий, сполна боль испить и однажды, став светом, вернуться в мир промыслом Божьим! Так вот и вершится тайна Божья! И не сказать тут дотошным – «как». Соврёшь ведь! Но если всё же ответить на вопрос их неугомонный «как?», то ответ будет нелепый – всяк! Но нелепость эта оттого, что умом мы живём, не сердцем, презирая слова мудрые – горе, горе от ума!
Только ничего не лепится умом. Рассыпается мир, на «умном растворе» замешанный. Течёт и утекает, ибо нелепый в сути. Всякого срамит, кто жизнь знает. Вот, к примеру, возьми мечеть опасную, обманку, по-другому, о том, как к женщине подход должный иметь. Чтобы она как роза цветущая благоухала и любовь миру источала. Как «знатоки» то говорят, обними, поцелуй, покрой. На руках носи, сор заметай там, где она ступить должна. Вроде всё так. Только вот малый просит, а вырастет – бросит. О каждом из нас это сказано. Так и покрытая да зацелованная женщина всяко большего хочет. Ты от всей своей души, пусть и куцей. А она – мол, не так обнимаешь! Надо эдак. Не так целуешь! Вот так надо! И вообще – скуп ты на внимание ко мне! Всё не так для неё! Этакая принцесса Несмеяна, которой не пойми чего надо. И тут ты уже начинаешь бурчать в ответ: мол, немил оттого, что слишком много хорошего для неё сделал. Воистину, не хочешь зла – не делай добра! Дали нагому рубашку, а он говорит: толста. Разорвись надвое – скажут: а что не начетверо?
А ты погоди чуть да погляди! На уме ваш мир замешан! Её и твой. Да на мере – что почём. «Внимания побольше», «слишком много хорошего сделал». Даже в «не так обнимаешь» счёт с учётом. Но в том-то и дело, что с мерой мира не сладить, умом его не прошить! А потому так и будет он нелеп всегда. Сколь бы ни говорили «знатоки жизни», как оно надо. Нелеп и неуловим! И женщине, несмотря на тысячи объятий и поцелуев, всегда одиноко будет. Как и мужчине, её обнимающему и целующему. Потому-то мы и ныряем с головой в суету мира, чтобы заглушить это одиночество. Спасаемся до времени в впечатлениях, деньгах, власти, силе, знаниях. И лишь когда дозреешь ты до казней любовью, увидишь: не лепится мир! Отбросишь ты всё то, что копил долгое время. Без сожаления! Без оглядки! Забудешь деньги с властью, знания с силой. И начнёшь видеть и ощущать, чего раньше не видел и не ощущал, но о чём давным-давно уже догадывался. Только имени дать этому у тебя не получится. Лишь какие-то жалкие наброски набросать. Да и то лишь отдалённо намекающие на то, что с тобой происходит.
Вот, к примеру, ты тут, а она там. Но вы не раздельно друг от друга. И не слово это красное для пущести, а самое что ни на есть настоящее! Ей тяжело, страшно там, ветра дуют суровые, волны громадные одна на одну наползают, грозят-пугают, а ты её тут в ладонях своих от разгула стихии прячешь. И штормит тебя! Тяжело пост свой держать. Напряжение ни на миг не отпускает. Не тут ты. Там! С ней, в ней и за неё.
Как такое может быть? Ты-то тут, как у Христа за пазухой, в благодатном краю, но штормит тебя. И хоть далеко она, но воочию ты держишь ту верёвочку, к её сердцу привязанную, которая не даст волнам злым-лютым навредить ей. И видишь ты, как по верёвочке той к ней та тишина, в которой ты обитаешь, переходит. И знаешь ты, что ничего с ней не будет, пока верёвочка та натянута между вами. С тебя же семь потов среди покоя тихого сходит. Вот тебе и стояние за други твоя. В данном случае за неё! Вот тебе и душа в душу! Да не просто стояние. Битва, не прекращающаяся ни на сон, ни на обед! Битва за любовь!
Если же ты попробуешь другим рассказать об этом, о своих ощущениях мира окружающего, то они в большинстве своём лишь посмеются над тобой и над той мистикой, которую ты им пытаешься тут исповедовать, ибо нет в их мире ничего подобного. Для них любовь приходит гостем недолгим и уходит, а кушать хочется всегда. Они-то люди путные! Толковые да деловые. С мистикой не знаются. На земле твёрдо стоят, а ты даже не в облаках витаешь. Наверное, книжек разных начитался про любовь. Если же она и есть, то химия это. Ничего больше.