Везучая

А они накануне чуть ли не до полуночи, допустим, трагедию Шекспира играли, и еще в себя после страстей не пришли. Это скрытое недовольство толкало порой бедных артистов на халтурные проявления. Особенно тех, у кого роли были маленькие. К примеру, четыре поваренка. Текста, по сути, никакого, только отчаянно крути поварешкой, чтобы детки сообразили, кто ты такой. Конечно, дипломированные актрисы, назначенные на роли поварят, пару лет добросовестно трудились над образом, а потом сникали. И вот тут им на подмогу присылали студенток, для которых ступить на прославленную сцену МХАТа было не только запредельным удовольствием, но и большой честью. На каждом курсе училось, как правило, десять-двенадцать девочек, а выбирали лишь четырех. Крупные, статные, разумеется, на роли поварят претендовать не могли.

Мне с моим калибром повезло – меня назначили на роль поваренка. В знаменитый спектакль «Три толстяка»! С известными артистами бок о бок. Мне был очень дорог поварской колпак. И на первом спектакле я до головокружения волновалась. Зато теперь, у австрийской плиты, я поняла, что не зря училась актерской профессии. Она все-таки может пригодиться в жизни – и не только для славы. Как ни крути, а медные трубы ржавеют быстрее стальных кастрюль, в которых ты варишь отменный борщ.

Петеру разрешалось заглядывать на кухню. Он сначала деликатно просовывал кудрявую голову и оставлял ее на пару минут между косяком и дверью, будто прищемил. Чтобы этого ненароком не случилось, я кивала Петеру – давай, проходи! – и он просачивался весь.

– Не тряси головой, пожалуйста! – просила я, когда он пытался заглянуть в кастрюлю.

– У мене фолос нет фыпатать! – протестовал Петер, но все-таки отстранялся.

Его круглые, шоколадные глаза прекрасно дополняли блестящие, каштановые кудри. Фигура безукоризненно стройная. Руки красивые, холеные. В общем, если он стоял на фоне настенного календаря, казалось, что он вырезан по своему контуру и приклеен к пейзажу.

– Ти опять приготофить нофое? – спрашивал Петер.

В этот момент он терял свою плакатную лощеность и становился немножечко «нашим», Петрухой.

– На, Петя, пожуй морковку, укрепляет десны. А то у тебя зубы – просто никакие, – протянула я ему, улыбаясь, оранжевый кружочек.

Он перехватил мою руку и взял кружочек из пальцев одними зубами, как шашлык с шампура. Смотрел при этом мне прямо в глаза. Без улыбки. Я отвернулась, уткнувшись взглядом в разделочную доску, мокрую от морковного сока. И вдруг Петруха поцеловал меня сзади в шею сухими, мягкими губами. Я перестала резать. Он поцеловал еще раз – осторожнее и нежнее.

Никаких чувств, как к мужчине, к Петеру я не испытывала. Тем более, что это было явное вторжение в мое личное пространство, как сказала бы Лариса. Но руки сами собой расслабились, в области солнечного сплетения образовалась шаровая молния, стремительно, горячо прокатилась вниз и разлилась внизу живота.

– Nein, – удалось мне сказать по-немецки, чтобы Петер меня точнее понял.

– Gut, – сразу отреагировал он.

Как он вышел, я не слышала: в этот момент закипела вода, и пар протестующе стал подбрасывать крышку. На кухню Петер больше не заглядывал. А совсем скоро объявилась Лена, и я в торжественной обстановке сняла с себя и надела на нее кухонный фартук с горкой овощей на нагруднике.

Глава 7. Пипольфен

В театрах тех лет залы ломились от жаждущих духовной пищи зрителей. Репертуары изобиловали как проверенной, безотказной классикой, так и свежими именами драматургов. На спектакли можно было ходить каждый день, как на работу – всякий раз это становилось событием. Если постановка оказывалась не очень сильной, публика шла хотя бы на любимых артистов посмотреть.

На Тверском бульваре сразу два театра находились через дорогу – Пушкинский и Новый МХАТ. Отстроенный всего пару лет назад, МХАТ считался новаторским в архитектурном отношении. Зрительный зал, спроектированный с размахом, напоминал концертный. Сцена в нем была, казалось, далеко-далеко. А в бельэтаже без бинокля уже делать было нечего. Фойе просторное до неуютности. Плафоны оригинальные, но в приглушенном, тускловатом свете их было холодно находиться. Широкие ступеньки у входа, обрамлявшие фасад, казались непреодолимыми. Короче, по всему спектру ощущений это здание могло при подходящем случае заменить Кремлевский Дворец Съездов – для проведения какого-нибудь широкомасштабного партийного мероприятия. А спектакли в нем леденели.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.