Ковчег

– Эй, эй! Не отворачивайся. В твоей штуке есть папка «Декоративные дети»?

Она нырнула под одеяло. Я собралась встать и проверить сама, но под одеялом тускло засветился экран.

– Нет.

– Жаль, – что я ещё могла сказать. Пустая папка действовала мне на нервы, но приставать к каждой девочке я не собиралась.

– Я теперь N-130, – сказала она, снова возвратив одеяло на нос.

– А я Х-011. А она, – я указала через плечо на храпящую Магду, – M-591.

– Меня зовут Надин, – одеяло чуть сползло. Я разглядела пухлые щёки и красивые полные губы.

– Яра. Мне страшно! – Надин говорила, почти не разжимая губ, комкала одеяло, глаза блестели от слёз. – Что теперь с нами будет?

Она всхлипывала. Её слова звенели в ушах.

– Я не знаю, – я не умела лукавить, душа забилась в самый дальний уголок и боялась следующего мгновения, не говоря уже о следующем дне. – Мы ещё живы. Раз они присвоили нам такие сложные цифры, не пожалели планшетов, значит, мы им для чего-то нужны, – душа подняла нос, я выковыривала из себя поддержку. – Я обещала Магде, что мы выживем. Хочешь, тебе тоже пообещаю?

Когда мама особенно сильно ругала меня, я умудрялась точно так же находить в себе надежду, желая при этом умереть в чернейшей темноте.

– Для меня ты всегда будешь Ярой. Не забывай, пожалуйста, я – Надин.

Свет отключили. Видимо, решили, что остаток дня нам лучше спать. Они оказались правы, зал погрузился в дремоту посапывающих носов. Я пялилась в планшет, боролась со сном и в итоге поддалась усталости и впечатлениям. Засыпая, я обещала девочке напротив, что для меня она навсегда останется Надин. Я умудрилась наобещать столько всего!

Утро началось с падения с кровати. Прозвучал сигнал: побудка. Я перекувыркнулась через край узкой койки и встретилась с полом. Приземление прозвучало шлепком – так шмякается со стола гнилой помидор. Чувствовала я себя как раз битым помидором, бока ныли. Магда уже ретировалась к своей кровати, старательно произносила имя и фамилию. Стены выдавали девочкам гигиенические наборы.

– Назови код, – подсказал кто-то, стена выплюнула полотенце и что-то вроде прозрачных туфель. Магда с силой потрясла руку помощницы, прибежала ко мне, держа полученное высоко над головой.

– Тебе нельзя трогать других, – напомнила я вместо доброго утра, – и меня тоже не трогай.

Над нами постепенно светлел потолок. Без окон мы не могли узнать, какое сейчас время суток: в самом деле утро или это всё один бесконечный день.

– Х-011, – я поборола желание постучать в стену. Помимо полотенца и странных туфель в утренний набор входило нижнее бельё, новые штаны и рубашка, маленький зелёный кубик с надписью «Средство по уходу за ротовой полостью» и кубик голубой, чуть побольше – «Средство по уходу за телом». Зубы чистить я не любила. Зубная паста считалась у нас дефицитным товаром, приходилось выдавливать по крупинке раз в неделю, а я отличалась умением намазать на палец полтюбика. «Вот тебе, Макс, весь кубик только для меня. И твои короткие ручки не дотянутся до моего затылка».

Девочки выстраивались в ряд. Хотели попасть в первую смену в душ. Двери разъехались. Вошли четыре Стирателя. Они разделили нас: в душ отправилось двадцать человек, и мы с Магдой среди них. Двое Стирателей впереди, двое замыкают. Коридор извивался, огибал какое-то большое круглое помещение. Я шла пятнадцатой или шестнадцатой, вертела головой. Коридор – соединение гибких металлических пластин, которые стыковались с некоторым наложением, – походил на чешую. Мы шли по вывернутой наизнанку змее. Учителя с Ковчега рассказывали необразованным детям историю о том, как человека проглотил кит, человек не умер, он спасся в одной из камер желудка или кишки, жил там, даже книжки читал. А нас съела змея. Чешуйки мерцали голубыми прожилками. Я протянула руку, прожилки оказались холодными и мягкими. Свечение чуть угасло от нажатия.

– Х-011, руки по швам!

Я вытянулась в струнку. Стиратель, непроницаемый в своём шлеме, остаток пути шёл рядом. Дотронуться до стены не считалось строгой ошибкой, решила я. Значит, можно пробовать, искать границу и балансировать на ней. Что ещё получится? За что не накажут или накажут несильно?

Душевая пахнула горячим паром.

– Раздеться, выбрать полки, запомнить. Новые вещи на полку, старые в контейнер. Натянуть обувь. После принятия душа она высохнет и испарится. Средства дезинфекции открывать под потоком воды. Не помогать друг другу. На водные процедуры у вас ровно пятнадцать минут.

В душевой они за нами не наблюдали. Вода оказалась обычной водой, била жёсткой струёй. Содержимое кубиков ничем не пахло и не особо мылилось. Но по коридору обратно мы шли свежие и окончательно проснувшиеся. Круглым помещением, вокруг которого вился коридор, оказался лифтовой холл, там нас ждали оставшиеся девочки. Только испытав на себе первый день обучения, я поняла, что в душ лучше попадать во вторую смену.

Ковчег состоял из сплошных огромных однообразных отсеков. По крайней мере, нас водили по таким. Мы сбились в кучу перед входом.

– Сегодня вы заходите отдельно от других возрастных групп. Новичкам полагается ознакомительное время. Однако уже к концу занятия вы будете пробовать работать. К вам подойдут медики, они расставят вас по местам. Вы не должны покидать индивидуальных платформ. Вы не должны вступать в контакт со старшими детьми. Вы не должны помогать друг другу. Любое нарушение может привести к ликвидации. Учтите, в зале обучения присутствуют Стиратели. Более того, за первым днём новичков следит сам Старший Стиратель. Он докладывает о каждом лично Лидеру Ковчега. Воля его да вдохновит нас! От вас ждут результатов.

Кто-то из девочек поднял дрожащую руку. Чёрные шлемы переглянулись.

– Спрашивай!

– Кто такой Лидер? Мы увидим его?

– Личность Лидера Ковчега вы в полной мере узнаете на соответствующем занятии. Встреча возможна лишь для тех, кто достигнет лучших результатов. Это первый и последний раз, когда мы отвечаем на ваши вопросы. В правилах ясно сказано: со Стирателями общаться запрещено. Ты, – он указал на девочку, решившуюся спрашивать, – второго шанса не будет.

Стиратели запускали по четыре человека. Я оказалась вместе с Магдой, Надин, той, что спрашивала про Лидера и рыжебровой девочкой. Магда дёрнулась было сжать моё запястье, но передумала.

Первое занятие запечатлелось в памяти, я слушала всем телом, не только ушами, но и глазами, кожей. Как оказалось, не стоило напрягаться, последующие занятия нам говорили одно и то же. Учитель, высокий и тощий, смотрел на нас со злостью. Его взгляд колол, даже кусал, отрывал кусок и в образовавшуюся рану вливал порцию ненависти и отвращения. Я не помню, смотрели ли учителя так раньше. Нет, не смотрели, внизу они закрывали лица так же, как и медики, и распределители. Здесь наставник лица не скрывал. В дополнение к колючим глазам он владел прорезающим мозг голосом.

– Запомните раз и навсегда: своими жизнями вы обязаны нашему Лидеру, предназначением – Старшему Стирателю, великому учёному, – он закатил глаза под редкие брови. – Ковчег даёт возможность вам, грязным и пустым, наполниться целью – создать будущее, в котором люди не познают горя. Горе, дети, исходит из лишних знаний и лишних претензий. Они порождают движения души, провоцирующие на безумные поступки: распри, войны, желание жить счастливее других, властвовать над другими, быть лучше соседа, быть важнее мира. Человек не может быть важнее человечества. Но сейчас не об этом. Как вы все знаете, раньше общество было совсем иным. До Катаклизма, из которого нас вывела Лидер и её небесный Ковчег.

Он говорил долго, многие клевали носом, Магда спала с открытыми глазами – способность, выработанная годами. Я слушала, потому что с детства задавала вопросы: «Что было до?» и не удовлетворялась ответами. Сейчас оставалось лишь очистить ответы от шелухи восхвалений Лидера и ещё больших – Старшего Стирателя.

– В начале прошлого века разразилась опустошительная война. Правительства разных стран внедряли в общество систему контроля. Люди делились на ранги: благонадёжные, неблагонадёжные. То есть экономически выгодные, обладающие выдающимися талантами или уникальными знаниями, имеющие стабильно высокий доход или тесные связи с важными людьми, относились к первой категории. Второй сорт – неблагонадёжные – делились на потенциально приемлемых и неприемлемых. Наличие отличного здоровья, крепкого тела и, что важнее всего, податливости к внедряемому контролирующему чипу делало людей приемлемыми, им позволялось размножаться, трудиться, доживать до определённого возраста. По достижению установленного рубежа им полагались гуманные похороны или кремация – на выбор. Неприемлемые – больные, слабые, тяготеющие к преступной деятельности или излишнему свободоволию отправлялись на перевоспитание в особые зоны. Число людей в этих зонах достигло предела, неприемлемые прорвали периметр, и волна недовольств захватила город за городом. Подняли головы те страны, в которых система контроля не работала в связи с малым бюджетом. Они говорили о невозможности подчинения большинства населения планеты и о вреде самой идеи морального и физического превосходства человека над человеком. Как водится, каждый сплотился возле себе подобных. Оружие одних превосходило оружие других. Не буду углубляться в кровопролитие тех лет, дабы не пробуждать жестокость в детских сердцах. Скажу главное: в ходе этой войны тратились важные ресурсы – люди, способные работать на благо общества, если бы их направили на верный путь; земли, которые были пригодны к жизни и возделыванию; вода, без которой нам всем жить трудно. Думаю, даже вы это понимаете. Из множества стран на планете остались руины, жители объединялись в одном городе, и наступил период великих городов. В одном таком городе сохранились технологии и светлые умы, донёсшие до остальных смысл равного счастья для всех. Работайте и живите, укрепляйте общество и живите спокойно, соблюдайте свод правил, одинаковый для всех, и все будете одинаково довольны. Долгое время жизнь восстанавливалась. Часто разрушительные войны, в них, дети, нет победивших, поверьте, становятся толчком к возрождению и расцвету. Расцвет наступил. Люди получили защиту, крыши над головой, очищенную воду, медицинское обеспечение, единый уровень доходов. Утопия была близка как никогда. Но человеку претит любая утопия, в ней скучно жить. Когда всё хорошо, когда все одинаковы, хочется внести разнообразие, движение. Человеку свойственно движение: по прямой, по восходящей или нисходящей. Порой мы путаем восходящее и нисходящее. И люди, получившие доступ к развитой медицине, придумали, как выделиться. Наука позволила значительно сократившемуся населению жить дольше, качественнее путём корректировки генетического материала. Уберём ген алкоголизма, уберём ген умственной отсталости, уберём наследственные заболевания. Добавим катализаторов роста, чуть расширим возможности мозга, поиграем с иммунитетом. Я не медик, но и я понимаю, как здорово быть лучше, чем тебя задумала природа. Но вернёмся к тому, что людям всегда мало, если их не контролировать. В этот раз своим ведущим мотивом они выбрали моду. Моду на декорирование человека. Можете себе представить, по улицам ходили люди с золотой кожей и с горящими в темноте глазами!