Серые Ангелы

События в бурской республике, по завершению военных действий, развиваются как-то не спеша. Ведь совсем недавно была принята полная капитуляция английской армии, а переговоры с английским правительством по репарациям и контрибуциям начались только вчера.

Хотя и суд над Китченером уже состоялся, но англичане, неясно на что рассчитывая, тянули с началом окончательных переговоров.

Может, быть намечается очередной раунд войны?

Та нет, вряд ли в ближайшее время такое случится. Такого кошмарного разгрома английская армия ещё не знала. А когда соберутся снова с силами — одному богу известно. Но ясно, что не в ближайшие лет пять-десять. Все остальные версии, насчёт «Гнева Владычицы Морей», которые фигурировали среди добровольцев всей Европы и мира, собравшихся с окончанием боевых действий в Йоханесбургке — пустая болтовня.

Просто болтали, пиво пили довольно долго, но переход к серьёзным вопросам произошёл почему-то с обсуждения выставленной выпивки.

— Ийех! Хорошее пиво у этих африканских голландцев! — с чувством воскликнул Ганецкий выхлебав кружку до дна. Причём сказал так, что вместо «голландцев» в его голосе послышалось «голодранцев». Ну… мог позволить в тёплой компании. Хоть и предосудительно, но надо отдать должное: весь Трансвааль, Оранжевая республика с Капской колонией и Наталем — жуткое захолустье.

На слова Ганецкого Эсторский лишь ухмыльнулся.

Котовский же в это время лихо закусывал.

Да. Позёр. Но что не отнимешь — храбрый офицер.

Он ныне всё делал вот так «лихо». На кураже. И похоже скоро он тут, в Трансваале войдёт в эпос. Одна история про то, как он брал в плен лорда Метуэна со штабом чего стоит!

У Ганецкого про то ныне любимейшая история. И чем дальше её рассказывает в разных компаниях, тем большими подробностями она обрастает.

— Очень хорошее пиво, — согласился Едрихин и лукаво покосился на Румату. — Но зная вас, полковник, вы же нас собрали не только для того, чтобы отведать этого великолепия.

— Да. За холодным пивом, в тёплой компании очень хорошо говорить свободно о серьёзных вещах. — откинувшись на спинку стула довольно высказался Румата.

— Ваше видение складывающейся ситуации в республике буров и в мире? — попробовал догадаться Ганецкий.

— Не только и не столько. Главное, что будет со всего этого для России. — загадочно бросил Румата, чем заинтриговал сразу всю компанию.

— Вы… хотите сказать, что о чём-то уже договорились с бурами? — нарушил повисшее за столом молчание Ганецкий. — Э-э… о переселении в республику из России? Концессии? Земли?

— Это само собой. — загадочно улыбаясь подтвердил полковник и тут же ещё больше заинтриговал. — Но это не главное.

Убедившись, что всеобщий интерес за столом достаточной мере разогрет, он начал издалека.

— Однажды, Генри Джон Темпл, лорд Палмерстон, в одна тысяча восемьсот сорок восьмом году в своей речи в парламенте сказал так: «Как тяжело жить, когда с Россией никто не воюет». Интересное утверждение, не правда ли? — сказал Румата и осмотрел присутствующих.

Поручик Едрихин вздёрнул бровь ожидая продолжения, Ганецкий поморщился, а Котовский презрительно фыркнул, чем заслужил осуждающие взгляды обоих офицеров. Лишь Румата, зная своего протеже благожелательно кивнул.

— Так, как этот Палмерстон, в Англии думает вся элита. Уж поверьте. Мы знаем.

На это «мы знаем», Ганецкий переглянулся с Едрихиным и в глазах того даже мелькнуло что-то типа: «Я же тебе говорил!». Но Румата ничуть не смущаясь после паузы продолжил.

— …Потому что, если Россия ни с кем не воюет, то следовательно ресурсы тратит на развитие, тем самым становясь сильнее экономически и политически. А это британским лордам как нож в сердце. Кроме того, англичане привыкли загребать жар чужими руками. Да и все европейские державы не брезгуют этим же позабавиться. Ведь как было в последнюю русско-турецкую войну? Россия славно победила Турцию, но в результате чуть не осталась в глубоком убытке. Кто-то из европейских держав, нажился на поставках оружия воюющим сторонам, а кто-то особо ушлый, не воюя даже умудрился у Турции под шумок кое-что оттяпать. Вообще, Британия любит стравливать своих противников, при этом дружелюбно улыбаясь каждому. Суля им всяческое благоволение и помощь. Но когда доходит до дела, внезапно оказывается, что «джентльмен хозяин своего слова — он его дал, он же его и взял обратно». И в результате воюющие оказываются один на один со своими проблемами и проигравши. А в выигрыше — как обычно только англичане. Мы называем эту политику «политикой двойных стандартов»: для своих, то есть английских джентльменов, слово твёрдо, а для прочих — «У Англии нет постоянных друзей, а есть постоянные интересы». Что значит, когда их интересы диктуют обмануть и кинуть своих союзников — они, ничуть не смущаясь, так и делают. Это вообще характерно для политики англо-саксонской расы. Поэтому, даже составив и заключив договор, с англо-саксами надо постоянно быть начеку. Так как почти наверняка договор, под каким-то благовидным предлогом, например весьма вольной его трактовки в пользу английских интересов, будет нарушен.

Употребив слово «раса», Румата следовал расхожей традиции самих же англичан. Ведь именно они, ещё в самом начале Англо-бурской войны начали рассуждать «о столкновении рас англичан и буров». И то, что в Трансваале это слово и концепция прижились, были виноваты прежде всего англичане.

— Вы… не преувеличиваете господин Эсторский? — осторожно поинтересовался Ганецкий, теребя кончик своего уса.

— Ничуть! — пожал плечами Румата и продолжил.

— Отсюда, следует вывод: для того, чтобы поднять Россию, сделать её реально очень сильной и благополучной, надо… сделать так, чтобы Англия была занята своими проблемами. И занята так, что на «какую-то там Россию» у неё ни сил, ни средств не хватало. Но, естественно, что кроме Англии есть и другие «мировые игроки». И если у них не будет поля деятельности, которым они также будут заняты «по самое немогу», да ещё с азартом, то их взоры неизбежно обратятся к просторам России. Россия всегда была для них лишь территорией с ресурсами. Русских они никогда за людей не считали. А если вы в этом сомневаетесь, то почитайте кумира европейской интеллектуальной мысли в области расового вопроса — Жозефа Артюра де Гобино. Он целую теорию рас создал, по которой сейчас в Европах с ума сходят. И по этой теории вся Россия, цитирую: «смесь монголоидной и белой расы — по сути раса рабов».

Полковник Румата при этих словах ухмыльнулся и посмотрел в глаза Едрихину. Взгляд тому сильно не понравился. Поручик откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Кстати они и российскую знать ни в грош не ставят. — аккуратно расставляя акценты на нужных словах подчеркнул Румата. — Да, в глаза это никогда не говорят, но… как говорится, из песни слов не выкинешь. Они бы с радостью расчленили Россию, перебив дворян и обратив всё население в рабство, только вот «русских всегда слишком много». Но… это не значит, что они не кинутся рвать и делить, если почувствуют слабину России.

Едрихин с Ганецким снова переглянулись.

— Поэтому, нынешний кризис, открывает очень большие перспективы для России… НО!

Это «но» заставило вздрогнуть всех троих слушающих. Слишком уж сильно «команданте Эсторский», как его уважительно называли буры, выделил данное слово.

— Но если Россия не ввяжется в общую драку за «британское наследство»! — жёстко закончил Румата.

— Вы, полковник, говорите так, как будто Британия уже… всё. — выдал очевидное поручик. — Видно мы чего-то не знаем из того, что творится в Лондоне и вообще в Европах… Не могли бы вы подробно осветить нам этот аспект? Вы обладаете информацией которая не фигурирует в газетах?

— Да. И, почему так — почему не фигурирует — я сам теряюсь в догадках. — усмехнулся Румата. — Ведь для многих здесь находящихся корреспондентов не составляет тайны что происходит. А происходит…

Румата развёл руками.

— … Происходит катастрофа!