Страница 5 из 7
КРИС. Усёк. Но…
РЕЖИССЁР. Никаких но. Продолжаем репетицию…
Поздний вечер. Крис и Светлана возвращаются с репетиции. Таинственные арбатские переулки. Блики света от раскачивающихся фонарей. И лица их то освещаются, то гаснут в темноте.
КРИС. Странно как-то. Исчезает человек, и вы воспринимаете это в лучшем случае как нечто само собой разумеющееся, а то ещё и со злорадным удивлением: «Надо же, контра затесалась в наши ряды».
СВЕТЛАНА. Ну, во-первых, не исчезает, а его арестовывают. Во-вторых, вот уже почти четверть века мы живём в условиях осаждённой крепости, островок социализма во враждебном океане недружелюбия.
КРИС. Но даже в осаждённой крепости должно существовать правосудие. Человеку должны предъявить обвинение. Должно состояться судебное разбирательство. И если суд признает виновным, только после этого сажать в тюрьму. Я так понимаю.
СВЕТЛАНА. Да? Сразу же после объявления Второй мировой войны в Англии, Франции, Бельгии всех подозрительных немцев изолировали без суда и следствия.
КРИС. Так то же немцев…
СВЕТЛАНА. Тут хрен разберёшь, где немец, а где не немец.
КРИС. Но я думаю…
СВЕТЛАНА. Нам с тобою думать неча, если думают вожди. (Пародирует режиссёра.) Это не я говорю. Так говорит великий пролетарский поэт Владимир Маяковский. И хватит об этом. Поговорим лучше о любви.
КРИС. (С удивлением и радостью.) О любви?
СВЕТЛАНА. О любви Ромео и Джульетты…
КРИС. Когда мы встретимся?
СВЕТЛАНА. Опять? Ну, право, не знаю. Ну не тащить же тебя на лекции, мой милый Ромео. Хотя… ты же любитель поэзии. Как это я забыла?
КРИС. (Обрадовавшись.) Да! Я любитель поэзии.
СВЕТЛАНА. У нас в ИФЛИ послезавтра вечер поэзии.
КРИС. А что такое ИФЛИ?
СВЕТЛАНА. Институт философии, литературы и истории. Я там учусь. Жди меня в шесть часов вечера у консерватории. Усёк?
КРИС. Усёк.
СВЕТЛАНА. Всё, пока.
Убегает. Спустя некоторое время на втором этаже загорается свет в окне. Крис смотрит на зажжённое окно…
Аудитория, битком набитая студентами. На заднике сцены что-то вроде огромной стенгазеты. Вихрастые расхристанные человечки вперемежку с человечками в «пыльных комиссарских шлемах». Поэтические лозунги типа: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». Инструмент поэта – карандаш и подпись под ним: «Острый, точёный, как штык воронёный», «Эй, школяры и детвора! Даёшь поэмы на-гора!» – и т. д. и т. п. На сцене – Светлана Королёва.
СВЕТЛАНА. Я почти уверена, что вы все читали драму «Гроза» нашего известного классика. И наверняка обратили внимание на главную героиню, Катерину.
ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Это которая «луч света в тёмном царстве»?
СВЕТЛАНА. Та самая. Так вот, если вы не возражаете, я вам прочту её монолог в моей интерпретации.
ГОЛОСА. Валяй… Дерзай… Интерпретируй… Пробуй…
СВЕТЛАНА. От постылого порога
Аплодисменты, крики одобрения и осуждения. Всё смешалось. Крис рукоплещет громче всех.
Реплики из зала. Перепалка в зале:
– Ты забралась на чужую территорию.
СВЕТЛАНА (Спускаясь со сцены.) Это на какую же?
– На мужскую.
СВЕТЛАНА (Оглядываясь вокруг.) Что-то я не врубаюсь…
– Ну у тебя же мужские стихи.
СВЕТЛАНА. (Пробираясь между рядами.) А это уже не ко мне. Все претензии – к моей героине. Очевидно, что-то мужское было в её характере.
– Откуда столько пессимизма?
СВЕТЛАНА. А это ты у товарища Островского спроси. Очевидно, не заметил он особого оптимизма в «тёмном царстве Диких и Кабановых».
– Светка, ты отступила от своих позиций!..
А на сцене другой поэт как бы отвечает на реплику из зала.
ВЕДУЩИЙ ВЕЧЕРА. Товарищи дорогие! Откуда столько пессимизма? «Жить становится лучше, жить становится веселей», как сказал товарищ Сталин, а вы рыдаете в жилетку. Если и следующий оратор запоёт ту же песню, я посыплю голову пеплом и подам в отставку с поста ведущего этого поэтического собрания плачущих большевиков. (Обращаясь к девушке на сцене.) Сударыня, пожалейте мои седины, больше оптимизма.
Дальше – поэтесса на сцене и Крис, который беззвучно повторяет её слова.
КРИС. (Вскакивает, аплодирует и кричит.) Браво! Браво!..
Зал взрывается апплодисментами, шум, смех…
ВЕДУЩИЙ ВЕЧЕРА. Мне остаётся только присоединиться ко всеобщему ликованию. Браво, Елена. Твои стихи пробили чёрствую мужскую оболочку…
Крис и Светлана идут по тихим арбатским улочкам. Мимо них иногда как тени прошмыгивают тёмные бесшумные «Эмки». И только шум шин по мостовой: «Пш-ш-ш…». Но молодые люди не замечают их…
И вообще вокруг них преобладают красный и чёрный, цвета ритуальных услуг: красные знамёна и лозунги, чёрные костюмы, чёрные кепки и шляпки, чёрные ботинки и туфли. Но молодые люди их не замечают. Они заняты собой и если что и замечают вокруг, то красоту тихих арбатских улочек и переулков.