Страница 3 из 11
Снежаночка воспитанно сказала родителям за щедрый презент «спасибо», а мужу – «спасибо, нет». Ей достаточно было того, что она месяц назад в принципе сказала ему «да» по другому поводу, пусть и с третьего раза, но всё же. Для Снежаночки это и без того было не самым лёгким и лучшим решением.
От топорного юмора претендента на свои руку и сердце её коробило («Эх, жалко, подруги твои разъехались! Собрал бы я их всех, построил по росту в шеренгу, скомандовал „ать-два!”, и они бы нам „горько!” кричали! Ха-ха-ха!»). Снежаночка брезгливо кривила губы, морщилась, вызывающе молчала и ответ на предложение переносила на неопределённый срок. Но вода камень точит, и в определённый момент она, заскучав, для чего-то согласилась.
Предсвадебные хлопоты казались ей обременительными, а само мероприятие воспринималось как обязаловка и бедняжку совсем не радовало. В результате на общей фотографии она выглядела подавленной и невесёлой, а многочисленные родственники жениха, желавшие им «состариться на одной подушке», вызывали у неё оторопь и острый позыв немедленно сбежать с собственной свадьбы.
Собственно, этой подушкой они её и добили. Услышав радужное напутствие, Снежаночка содрогнулась и даже представила себе, как снимет и бросит на пол обручальное кольцо, скинет босоножки, приподнимет длинный подол платья, легко и свободно пробежит через весь зал и слетит вниз по многочисленным ступеням лестницы, поймает такси, приедет домой в свою комнату и выплачется на родном диване. Однако, представив грохот катастрофы, Снежаночка сдержалась и попыталась примириться с действительностью. Она старалась объяснить себе, что странная шутка тётушек и дядюшек её неуклюжего мужа восходит к фольклорным традициям, но народная мудрость казалась ей глупой и оскорбительной. «Почему надо стариться? Мне двадцать четыре года! – читалось на её расстроенном лице с припухшими от предсвадебных ночных слёз глазами. – Зачем мне всё это нужно?»
Но из всех её поклонников Дмитрий, тогда ещё не именовавшийся Олеговичем, первенствовал по количественным показателям. Он был видным, порядочным, имел высшее образование, хорошую работу, высокую зарплату, машину, к тому же казался любящим, заботливым и хозяйственным. К тому же Снежаночка в лучших традициях разборчивой невесты легко отказывала другим воздыхателям.
Она сама не знала, зачем вышла за настойчивого кавалера. «Все побежали, и я побежал», – в стиле джентльмена-неудачника Василия Алибабаевича объясняла себе прецедент она. Действительно, институт окончила, все подруги повыходили замуж, а две из них ещё и поуезжали «в дальние дали», а Снежаночка осталась в одиночестве, и никто-никто ей не нравился.
К тому же Дмитрий настойчиво шёл по тернистому пути, добиваясь её согласия, а это вызывало уважение и ублажало самолюбие. И после долгих сомнений и терзаний принцесса почему-то благосклонно снизошла со своего ледяного трона.
А тут ещё на её голову свалился участок земли в ста километрах от города.
Через пару месяцев Снежаночка поняла, что результаты долгосрочного и мучительного психоанализа оказались ошибочными и ей надо было, как гоголевской Коробочке, повременить с решением. Или вообще не выходить за Дмитрия, тогда ещё не именовавшегося Олеговичем.
– Тебе не надо ничего делать! – брал он всё на себя, убеждая Снежаночку в необходимости строить дом. – А в город и обратно я тебя каждый день буду возить на машине.
– Не надо меня никуда возить, – запальчиво отвечала Снежаночка. – Мне и так достаточно просто из квартиры выйти. А до работы я пешком за двадцать минут дойду.
Но Дмитрий, тогда ещё не именовавшийся Олеговичем, упрямо принялся за строительство, понимая, что семья должна иметь жилище с крепкими стенами, что у них через год-другой родятся дети, а потом с течением долгих лет появятся и внуки. И им нужен хороший надёжный и прочный (на что в бесконечных спорах Снежаночка ехидно замечала: «Как у поросёнка Наф-Нафа!») дом, что ненаглядным крошкам обязательно надо играть на шёлковой изумрудной лужайке, есть тёплую сладкую клубнику с грядки и пить компоты из собственноручно выращенной чёрной смородины.
– А вот там я посажу сливы и алычу, – обещал молодой муж, указывая рукой куда-то за груду строительного щебня.
– Давай! – поощрительно поддакивала ему Снежаночка, критически и с плохо скрываемым отвращением глядя на стройплощадку.
За душой у неё лежал увесистый булыжник, который она поначалу предпочитала не демонстрировать.
Но получалось так, что прекрасным субботним солнечным июльским утром Снежаночка просила отвезти её на пляж, а несгибаемый Дмитрий отправлялся на стройку возводить дом, используя только что купленный хороший качественный цемент. И эта акция ещё больше приближала пару к завершению негармоничных отношений.
Противоречивость их с мужем личных устремлений привела к тому, что Снежаночка возненавидела сами слова «цемент» и «бетон».
– Почему я должна терять время на стройке? Я не хочу сидеть среди твоих кирпичей и песка. Жарко – все едут к морю – купаться и загорать. Посмотри, какая погода! Может, завтра дождь пойдёт! – возмущалась она как истинная молодая рижанка. – Так и лето кончится! Зачем тебе этот дом? Нам есть, где жить: хочешь – у тебя, хочешь – у меня!
В родительских квартирах им были отданы отдельные комнаты, но молодые люди пока не определились до конца, где остановиться, и путешествовали с одного места на другое. Дмитрий, тогда ещё не именовавшийся Олеговичем, прекрасно сознавал, что его упрямство Снежаночку нервирует, но не обращал внимания на девочкины капризы и упорно делал своё дело, надеясь, что когда-нибудь она повзрослеет и должным образом оценит его самоотверженность и трудолюбие. К тому же у них будет красивый и удобный двухэтажный дом с садом, баней и гаражом.
Не учёл он только того, что прочность бетона и терпения – вещи разные, несопоставимые и ненадёжные, а шаткие взаимоотношения, как и тщательно возводимое сооружение, могут рухнуть. В данном случае всё и рухнуло – не выдержавшая строительных катавасий Снежаночка к концу года, проведённого в обременительном браке, подала на развод. Они не выясняли отношений и даже ни разу не поругались, просто расстались по причине органического Снежаночкиного неприятия проблем бетонирования и общего несходства характеров.
А теперь, двенадцать лет спустя, утончённая интеллектуалка Снежаночка стояла перед отвергнутым и недоумевающим Дмитрием Олеговичем и властно-убедительно объясняла по телефону кому-то из рабочих, какой марки цемент надо купить.
Она закончила разговор, сунула гаджет в карман и увидела наконец Дмитрия, для неё никак не Олеговича.
– О! – живо и экспрессивно, как будто получила неожиданный презент, воскликнула харизматичная Снежаночка и засмеялась. – Привет, Митька! Ты откуда здесь?
В этом была вся его первая жена – она умела делать отношения простыми, милыми и очаровательными.
Митька в мгновение ока утратил отчество, важный вид, сразу оттаял, превратившись в того же мальчишку, и обрадовался встрече ещё больше.
Фактически расстались-то они друзьями. Просто не нашедшими консенсуса в вопросах организации строительства и досуга. К тому же о судьбе друг друга они в общих чертах от знакомых знали. Прошло более десятка лет. У каждого всё было в порядке – новые семьи, дети, дома.
– М400, говоришь! – прокомментировал Снежаночкину тираду после приветствия Дмитрий, переставший именоваться Олеговичем и сделавшийся теперь просто Митькой, и тоже засмеялся. – Ты откуда таких слов набралась?
– Ремонт! – объяснила Снежаночка. – Первый этаж переделываем, камин строим.
– «Ну вы, блин, даёте!» – известным киношным клише заметил просто Митька. – Ты мне, плебею, такое и произносить в своём обществе запрещала!
– Да брось ты! Правда? – ласково спросила Снежаночка, и с этими её словами давний конфликт исчез и растворился в беспощадном времени, которое стирает все мелочи, легко превращая неразрешимые противоречия в глянцевые пасторальные открытки и подсвечивая изображение тёплой прелестью юности.