Морфо

Коле очень хотелось показать себя: насколько он готов служить Родине. Ему казалось, он знает, что нужно сказать, чтобы заработать память о себе у нужных людей. Особенно ему хотелось поговорить с губернатором. Но в ответ на вопрос пустят ли старшеклассников (он в первую очередь подразумевал себя) поговорить с губернатором после парада на школьном плацу, директор сказал, что у них будет застолье в актовом зале, где будут присутствовать только работники школы и члены делегации правительства Области. Колю как будто холодной водой из бочки окатили. По его мнению, он был вправе рассчитывать на короткую встречу с губернатором после всех его усилий для подготовки к этому приёму и вообще… Именно тогда он и вспомнил про письмо, полученное им от жестоких чудаков в чёрных нарядах.

Задача была поставлена: надо доставить письмо до нужных глаз. Но как это сделать? Он не рассчитывал, что его духовные наставники из приходской школы, с которыми он теперь общался в частном порядке, могут достучаться до нужных дверей. Однако он ошибся. Не видя другого выхода, он прямо заявил о своём желании своему духовнику отцу Даниилу. Тот с удивлённым лицом сказал: «В чём же вопрос? России нужны такие, как ты. Мы тебе поможем с Божьей помощью. Пойдёшь высоко!». Потом Коля показал ему письмо: смогут ли они его пронести куда следует? При виде печати на письме пастырь нахмурился.

– Николай, не думаю, что есть необходимость распечатывать и кому-то показывать это письмо. Тут могут быть сведения для тебя не полезные.

Он пронзительно посмотрел Коле в глаза.

Но молодой человек зациклился на этом письме. Ему казалось, что простого влияния епархии будет недостаточно, чтобы представить его, школьника губернатору. Он очень хотел туда попасть – до дрожи в суставах. Трясущимися губами он спросил:

– Вы сможете его передать или нет?

Университеты ненависти

Поступать в московские вузы Николай не решился. Он оправдал свою неуверенность тем, что там готовят зажравшихся умников, которые думают только о себе, а он будет строить свою карьеру, чтобы послужить Подмосковью – своей малой родине. Но, положа руку на сердце, он просто знал, что здесь его примут в филиал Университета Государственного Управления из-за его известности и связей с местным чиновничеством.

После памятной встречи с губернатором, где Николай сказал короткую речь о традиционных ценностях, чем вызвал большое умиление публики – по крайней мере они изобразили эти эмоции, он был абсолютно уверен в направлении карьеры.

По поступлении он сразу же начал расталкивать конкурентов, одних подминая под себя, обещая им успех в его команде, других яростно дискредитируя. Николай совершенно не стеснялся в выражениях, и его ядовитая государственническая риторика вызывала, если не восторг, то сильное сочувствие у университетского административного аппарата. Профессорский состав, мягко говоря не разделял его убеждений, но их мнение Колю не интересовало – он пришёл сюда не ради того, чтобы учиться и стать трусливым интеллигентишкой, а ради диплома и статуса. На массовых мероприятиях он всегда был организатором и всегда возглавлял публичные шествия. Николай совершенно не стеснялся говорить. Правда, его речи были предсказуемы для аудитории, но он заходил в них так далеко, что это уже не напоминало дежурные выступления студентов и профессоров, где нужно просто что-то сказать, а слушающим нужно просто похлопать. Его речи были полны огня и желчи, которая разливалась восторгом и преклонением перед Великим Государством, которому «всё виднее» и всегда содержали в себе смутные намёки на борьбу с неизвестным врагом. Слушая его выступления, многие преподаватели начинали по-настоящему побаиваться, поэтому относились к нему подчёркнуто уважительно и приводили в пример недоумевающим студентам, хотя успеваемость у него была посредственной. При этом, те же преподаватели старались держаться от него подальше.

Все его действия и слухи о неких связях с высокими чинами церкви создавали пропасть между Колей и коллективом. Пропасть была не того рода, когда человек одинок и несчастен – это была пропасть между тем, кто говорит и теми, кто выполняет. Напрямую он, конечно, ничем в Университете не управлял, но у всех было отчётливое понимание, что лучше быть с ним в хороших отношениях, потому что скоро он окажется в числе принимающих решения и в том числе решения о финансировании их альма матер.

Где-то с третьего курса Коля совершенно прекратил учиться. Ему наконец удалось вступить в партию «Широкая Россия». В народе её называли «партией власти», и никого не смущало, что такое название означает, что существует некая абстрактная власть, которой эта партия принадлежит, хотя по идее сама партия и должна становиться властью, если за неё проголосуют во время выборов. Коля, естественно, об этом не задумывался.

Протиснувшись в ряды этой искусственной партии, он стал активно раскручивать традиционалистский дискурс. Даже его отец перестал одобрять риторику сына, делая тому замечания о недопустимости призывов к насилию над кем бы то ни было. Окончательно политическое направление Николая оформилось в конкретном событии. В подмосковном Чехове должен был состояться съезд ЛГБТ-активистов со всей России. Сначала заявка на проведение публичной акции была одобрена. Когда Николай об этом услышал, он наконец понял, кто враг. Абстрактные высказывая о необходимости искать и побеждать врагов внутри общества превратились в призывы к подавлению ЛГБТ-активности на любых уровнях. Съезд в Чехове запретили, вопреки законам: не имея возможности отказать в регистрации мероприятия напрямую, участникам выдали разрешение на его проведение в мёртвой деревне в пяти километрах от города.

Случай оказался сверхудачным. Молодой победитель не только спас город от скверны, но и заявил о себе как о хорошем организаторе и ораторе на всю Область. Успех был настолько оглушительным, что он буквально влетел в Московскую Областную Думу, вознесённый восторженными консерваторами и церковью. Духовенство играло очень активную роль в его выдвижении, активно агитируя людей голосовать за «своего» кандидата прямо в церквях.

Молодой депутат

После избрания Николаем в депутаты Мособлдумы в дом его родителей с целью поздравить съехались все друзья, коллеги, родственники, друзья родственников и коллег, а также люди, которых считали лишь дальними знакомыми и о которых в семье никто не помнил. Но если судить по манере держать себя, то поведение большинства гостей можно охарактеризовать ёмкой архаичной фразой «прийти на поклон». После утомительных посиделок, пропитанных гнилой патокой, льющейся из трахей льстецов, Николай отправился в Москву вместе с друзьями, чтобы отпраздновать своё избрание.

Компания состояла из приятеля по семинарии по имени Семён, нескольких малознакомых девушек: каких-то приятельниц приятелей по университету и умного парня Ильи, которого никто не называл, иначе, как доцент. Большинству это прозвище казалось остроумным, но на взгляд самого Ильи оно отдавало уголовным сленгом. Этот странный налёт блатной терминологии, по мнению самого Ильи, возник в период сталинских репрессий, когда умные люди по фальшивым обвинениям оказывались в среде настоящих уголовников, где им давались прозвища, вроде «доцент, ботаник» и т. д. Но Илья не протестовал. Были ещё какие-то лица, но они были приглашены скорее в качестве свиты – показать широту радости молодого депутата.

Компания направилась в центр города, но конкретного пункта назначения молодые люди не представляли. Все они были довольно знамениты в молодёжной политической среде Подмосковья, но Москва была для них неизведанной территорией. Это для простых граждан пересечение границ регионов ничего не значит, а для локальных элит оказаться в другом регионе – это как залезть в чужой огород.

Лимузин уехал, когда шумная компания сгрузилась на Пятницкой. Вокруг были зазывные вывески ресторанов, но в голове Николая висел образ развратного ночного клуба, где он сможет с головой уйти в пучину чадного веселья. Он сделал многое – он заслужил. Большинство в компании его устремления, однако, не разделяло. Свите хотелось начать веселиться как можно быстрее, поэтому они подталкивали сделать выбор заведения поскорее. После нескольких попыток затащить Николая в ближайшие бары, большая часть этих людей отвалилась. Иллюзий относительно моральных их качеств он не питал, но не думал, что, будучи приглашёнными на праздник, они так легко сольются. Это подпортило ему настроение, он стал мрачнее и агрессивнее смотреть на переливающуюся огнями улицу.