Вкус памяти

Я тряхнула головой, прогоняя мрачные думы, и решительно направилась в ванную. Нужно умыться. Вода унесет усталость, заберет дурные мысли. Мне определенно станет легче. Просто нужно успокоиться. Я ведь дома, в безопасности. Все позади.

Щелчок – и в тесной комнатке зажглась желтая лампа. На стенах тут же заплясали кривые длинные тени. По старому, местами надтреснутому кафелю поползли блики. Я подошла к раковине, повернула ржавые краны и протерла рукавом пыльное, все в разводах зеркало. За тканью протянулся кровавый след, и я содрогнулась. Скинула на пол куртку и склонилась над раковиной, в которой уже потихоньку накапливалась плохо сбегающая вода. В прозрачной жидкости запрыгали отблески света, и это могло бы выглядеть красиво, если бы не ошметки пепла и волосы, что плавали рядом.

Меня снова передернуло. На этот раз – от отвращения.

За восемнадцать лет своей жизни я впервые оказалась в таком ужасном положении, которое к тому же искренне отказывалась признавать. Мне казалось, что даже такая жизнь лучше скучной обыденности, которую принято называть стабильностью.

Родители от всего сердца желали мне лучшего будущего и делали все, чтобы помочь его достичь. Образовательные кружки, дополнительные занятия, музыкальная школа, сотни часов спортивных тренировок… К совершеннолетию я настолько устала оттого, что из меня пытаются создать саму безупречность, что в конце концов решила сбежать в новую жизнь, где решать буду только я.

И вот мои мечты сбылись! Я живу в свинарнике, ем что придется, пою в переулках за гроши и отрубаю вампирам руки в метро! Просто блеск! Зато все сама! И впереди – полная обмана, грязи и отвращения самостоятельная жизнь!

Знаю, в любой момент я могу остановиться. Покаяться родителям, начать все сначала, найти достойное учебное заведение… Но внутренняя «я» противится этому и, несмотря на все минусы, жаждет только одного. Быть хозяйкой самой себе.

Может, все дело в возрасте и жестком воспитании? В жажде свободы, которой у меня никогда не было? В таком случае рано или поздно мне надоест нынешний образ жизни. Я образумлюсь, начну снова следовать советам родителей.

Но не сейчас.

Злобно фыркнув, я набрала в ладони побольше ледяной воды и плеснула в лицо. Окончательно остыть это не помогло, но пыл все же умерило. Я устало надавила на переносицу, тяжело выдохнула. Подняла взгляд к зеркалу и сморщилась. На шее, там, где ее почти до хруста сжимал вампир, остался ярко-красный след. Думаю, уже завтра он начнет превращаться в хороший такой синяк, который еще не один день будет «радовать» взгляд и менять цвет – от насыщенного фиолетового до болезненного желтого.

Я перекинула длинные пряди волос через плечи так, чтобы они хоть немного закрывали шею. Розовые локоны картину нисколько не улучшили, и я раздосадованно покачала головой.

Если бы родители меня сейчас видели, их бы хватил удар. И дело даже не в волосах, которые я покрасила в первый же день своей свободы, не в одежде, что так разительно отличается от той, которую для меня всегда выбирали родные…

Додумать мысль я не успела. Чуткий слух уловил какой-то шум на лестничной площадке, и я мигом обратилась в оголенный нерв. Напряглась и затаила дыхание.

Мне не показалось. Звук раздался снова. Скребущий, почти неразличимый. Кто-то явно пытался быть незаметным, пока копошился у входной двери.

Вариант, что это могут быть соседи, даже не рассматривался. Думать, что шум за дверью – случайность, которая меня не касается, было бы преступным легкомыслием.

Еще несколько секунд я слушала, как кто-то дергает дверную ручку и пытается что-то засунуть в замочную скважину. Нервы звенели от напряжения, как натянутые до предела струны. Я больше не могла ждать, не собиралась бездействовать.

Взгляд метнулся под раковину, где обычно валялись хозяйственные инструменты, напоминая о незавершенном ремонте. Кисти, банки с краской, шпатели… Молоток.

Даже самые тихие звуки сейчас казались раскатами грома, и потому я до боли прикусила губу, когда пришлось чуть сдвинуть металлическое ведерко. Оно неприятно проскребло по полу, за что я себя тут же обругала, хотя этот звук уж точно не мог меня выдать.

Из ванной я выбиралась на цыпочках, обеими руками крепко сжимая увесистый инструмент. Расстояние до входной двери стало полосой препятствий, которую необходимо было пройти не быстро, а беззвучно. А это казалось почти невыполнимой задачей: скрипучие половицы, шорох шагов, да даже собственное дыхание осложняли путь. Страх тоже не играл на руку, ведь сомнений больше не оставалось – гость знает, что он нежеланный, и пытается проникнуть незаметно. Будь это моя соседка, давно бы уже вошла, а не копошилась со взломом замка.

До порога я добиралась целую вечность. И чем ближе оказывалась, тем громче и настойчивее казались попытки кого-то снаружи сломать единственную преграду между нами. Дверная ручка проворачивалась все чаще, и каждый раз дыхание болезненно застревало у меня в горле, напоминая о сегодняшней травме. Я боялась, что новый рывок незримого противника станет последним и дверь распахнется.

Однако я все же сумела подкрасться к двери до того, как та впустила внутрь непрошеного гостя. Крепче стиснув молоток и задержав дыхание, я осторожно привстала на носочки. Сердце заходилось безумным ритмом, но, едва я заглянула в глазок, оно остановилось, похолодев.

Кто-то смотрел на меня с другой стороны двери.

Молоток едва не выпал из трясущихся рук. Я отшатнулась и закрыла ладонью рот, чтобы заглушить шумное судорожное дыхание. Крупная дрожь прокатилась по оцепеневшему телу, а комната будто пошатнулась. Перед глазами стоял крохотный клочок, увиденный в небольшое отверстие: белок, а в центре него – темный кружок зрачка и светлый ободок радужки.

Сомнений не осталось. О моем нахождении дома знают.

Тогда смысл тянуть время? Не лучше ли что-то предпринять?

Мысли заметались, быстро сменяя друг друга. Я перебирала варианты, прекрасно понимая, что сработать может только один.

Бежать не выйдет – некуда. Прыгать из окна нельзя – разобьюсь. Звать на помощь бессмысленно и слишком поздно.

Остается только одно – сражаться. И будет лучше, если моим преимуществом станет что-то помимо молотка. Например, неожиданность.

Стоило мне об этом подумать, замок прямо на глазах провернулся, дверная ручка дернулась. Кровь заледенела всего на миг, а затем лавой обожгла вены. Я замахнулась как раз в тот момент, когда дверь поддалась чужаку и распахнулась, но нанести удар мне так и не дали.

Шквал незримой энергии оттолкнул меня на несколько метров и пригвоздил к стене. Я больно ударилась затылком и выронила молоток, который с грохотом рухнул в опасной близости от моей стопы.

– Ты чего творишь?! – В глазах плыло после удара, и я не могла разглядеть человека, чей голос звенел от возмущения. Однако именно голос был мне знаком, и только поэтому я позволила себе ответить колкостью:

– Могу задать тот же вопрос! – говорить было больно. Горло саднило, каждое слово резало его изнутри. Неприятный бонус к синяку на шее…

Двоящаяся картинка мира постепенно стянулась в единый кадр. Я прищурилась, все еще держась за голову, и смогла-таки разглядеть стоящего передо мной мага.

Я уже видела его сегодня. Высокий, стройный брюнет, весь в черном. Кожаная куртка с заклепками, темные футболка и брюки, полуперчатки, открывающие длинные, тонкие пальцы. Только подвеска на груди другого цвета: красный кристалл на серебряной цепочке с крупными звеньями. Эххо.

Рука непроизвольно потянулась к моему лунному камню, благодаря которому происходило общение с родителями. Интересно, с кем незнакомца объединяет его кулон?

Парень присел на корточки и заглянул мне в лицо. Взгляд его был серьезным и внимательным. Перед глазами больше не двоилось, и я смогла рассмотреть своего гостя, который выглядел всего на пару лет старше меня.

Резкие, но красивые черты лица подчеркивали мазки крови. Она ярко контрастировала со светлой кожей, сочась из разбитой верхней губы и острой скулы. Слева на лбу я заметила еще одну ссадину, но ее парень скрыл за растрепанной челкой. Короткие волосы едва прикрывали кончики ушей и пребывали в полном беспорядке, хотя было видно, что маг пытался пригладить непослушные угольные пряди.