Страница 4 из 9
В каждый отъезд Сергей Владимирович надеялся, что в его отсутствие ничего не случиться. Но однажды зазвонил мобильник. Участковый врач сообщила, что мать отвезли в реанимацию. Наскоро устроив дела, уложив весь путь в два часа полёта, Сергей Дмитриевич вечером был уже в больнице. Там его ждала скорбная весть…
Тихо звякнул дверной звонок. Открыв дверь, он увидел Веру, дочь Анны Павловны. Их отношения за последнее время стали и для его матери, и для самой Анны Павловны головной болью. В свои тридцать два года, имея привлекательную внешность, Вера все десять лет соседства ни на кого, кроме него, и смотреть не хотела. Анна Павловна и плакала, и злилась, уговаривая её и Сергея Дмитриевича как-то разрешить этот мучительный для всех вопрос. Но Сергей Дмитриевич всегда извинительно и деликатно объяснял ситуацию: он старше Веры на восемнадцать лет, жизнь в сплошных разъездах, так что личной жизни у них не получится. Многомесячные командировки сделали бы из неё соломенную вдову.
Мать понимала все сложности и потому не принуждала его к скорейшему решению. «Анна Павловна, голубушка, дайте им самим разобраться. Дело такое деликатное, вдруг что не так сложится!», отвечала она соседке на её сокрушенные жалобы. На что Анна Павловна только горестно вздыхала: «Года уходят, а моя дура, как зомби какая-нибудь, и слышать ничего не хочет! И детей уже давно надо иметь, а она, – «не с ним, так и не с кем!».
Сергей Дмитриевич в присутствии Верочки всегда чувствовал себя виноватым. Вот и сейчас, глядя в её сочувственно-встревоженное лицо, не мог сдержать извиняющихся интонаций.
– Что случилось?
– Ничего. Я хотела узнать, не надо ли помочь, в квартире прибрать…
– Верочка, не надо, я всё равно завтра рано утром уезжаю. Я ведь бросил все дела…
– Ну и что! В квартире всё должно быть чисто!
Решительно отстранив Сергея Дмитриевича, она попыталась пройти в комнату, но он покачал головой:
– Нет, нет, не стоит сейчас! Завтра, в моё отсутствие, если выкроишь минутку, зайдёшь и похозяйничаешь. Мне, честное слово, надо ещё многое сделать за этот вечер…
Вера опустила голову. Помолчав, прерывая слова придыханием, она сказала:
– Как знаете, Сергей Дмитриевич, как знаете…
Вера прекрасно понимала, что после смерти его матери уже не сможет вот так, нечаянно, заходить к нему, маскируя свои визиты под деловым предлогом.
Закрыв за Верой дверь, он прошёл в комнату и без сил опустился на диван. Сумерки заливали пространство комнаты. В их густеющей мгле Сергею Дмитриевичу привиделось лицо матери. Она укоризненно и грустно глядела на него. От этого взгляда у него перехватило дыхание, а колкий, нервный спазм выдавил из глаз горячую влагу. Переждав пару минут, Сергей Дмитриевич взял себя в руки. Не надо сейчас раскисать. В конце концов, он давно жил в ожидании фатального исхода болезни матери. Надежд на излечение никто из лечащих врачей не питал. Они только делали всё возможное для облегчения её страданий.
Сергей Дмитриевич зажёг свет. Рядом с диваном, на журнальном столике лежал большой, в красном плюшевом переплете, фотоальбом. Когда во время поминок по просьбе соседок ему пришлось альбом достать, он обнаружил в нем объёмистый пакет, но смотреть его тогда не стал.
Сергей Дмитриевич вскрыл пакет и высыпал содержимое на столик. Среди стопок счетов, разнообразных квитанций и прочих хозяйственных документов, он увидел два конверта, перевязанных красной тесемкой. Один из них, подписанный неровным почерком «Сереже», Сергей Дмитриевич отложил в сторону. Другой, с местным адресом, он хотел было убрать в общую папку для бумаг. Но мысль, что это письмо недаром находиться среди отложенных для него документов, побудила Сергея Дмитриевича присоединить его к первому.
Несмотря на то, что вставать нужно было засветло, чтобы успеть в аэропорт, Сергей Дмитриевич вынул из конверта с его именем небольшой листок, сложенный вдвое. Судя по почерку, матери с трудом далась эта пара десятков строчек. С трудом, но все же он смог разобрать ее слова, полные любви и нежности: «Сереженька, мой дорогой мальчик! Я знаю, что уже не дождусь тебя. Скоро я умру. Мой дорогой сыночек, как много я хотела бы сказать тебе. Но знай, – ради тебя я жила и выполнила волю твоего отца. Я всегда буду с тобой, чтобы ни случилось! Сережа, в пакете я приготовила документы, которые нужны будут тебе. В конверте, перевязанном красной тесемкой, будет лежать письмо от одного человека. Мой дорогой сыночек, я тебя очень прошу, отнесись к этому письму с особой осторожностью, чтобы оно не попало в чужие руки. Не надо перепечатывать его в свой компьютер. Я очень опасаюсь, что его сможет прочитать чужой человек. Прощай и помни, твоя мама всегда будет рядом…».
Сергей Дмитриевич, не дочитав, отложил листок. То, о чем просила его мать, всегда принималось без сомнений. Зная своего сына, как человека, умеющего предвидеть последствия любой цепочки событий, она не стала бы его просить понапрасну. Значит, эта просьба была основательна и серьезна. Так было всегда. Многим ее советам он часто следовал без раздумий. В тех немногих жизненных ситуациях, своевольное, бездумное игнорирование слов матери приводили к печальным результатам.
Сергей Дмитриевич добавил к двум конвертам несколько фотографий матери. Открыв ноутбук, не вникая в содержание, он привычно и быстро отсканировал все бумаги. Аккуратно сложив все бумаги, он открыл ящик письменного стола. Уложив пакет в коробку с домашним архивом, Сергей Дмитриевич взял листок с недочитанным письмом. Не торопясь, он просмотрел его с самого начала. Но до конца дочитать не смог. Сомкнув повлажневшие веки так и уснул, сжимая в руке листок с последним живым приветом от матери.
Уже в самолёте он вспомнил о другом письме. Достав ноутбук, Сергей Дмитриевич раскрыл файл с отсканированными документами. Лишь взглянув на первые строчки, Сергей Дмитриевич заинтересованно начал читать дальше:
«…я подумал, что не стоило Вас беспокоить. Раны воспоминаний затянулись, и уже прошло столько лет. Но силы мои истаивают. Потому меня всё больше тянет написать Вам об этом. Но я боюсь это сделать. Хотя сейчас время совсем другое, люди мало меняются. А потому я понимаю, что эти сведения, попади они в руки нечестных людей, нам с Вами уже ничем бы не навредили. Но Ваш сын может из-за них пострадать от карьеристов и завистников. Потому я хотел бы сам выбрать время и рассказать вам лично, что хранил всю свою жизнь. Как только почувствую себя лучше, я выберусь к вам. Хотя мы живем в одном городе, поверьте, сейчас по моим силам предпринять такую поездку все равно, что приехать с другого края страны. Старая хворь прихватила не вовремя.
Я обязан Вашему отцу много больше, чем просто жизнью. Вы ведь помните ту давнюю нашу встречу, когда я заехал к Вам после ранения. Тогда я многое Вам рассказал, но те рассказы касались только Вашего отца… ».
Сергей Дмитриевич посмотрел на обратный адрес и вспомнил, откуда отправлено это письмо. Этот адрес был ему знаком. Адресат жил в городе, где прошли его детство и юность. Мать регулярно получала письма, поздравительные открытки к праздникам, ко дню рождения. Читая их, она грустнела, вздыхала и на некоторое время закрывалась в своей комнате. Выходила она оттуда с покрасневшими, набухшими веками. Сергей понимал, что мать чем-то расстроена. Мальчишкой он всегда спрашивал у нее, что случилось, почему она плакала. Но мать, прижимая его к себе дрожащими руками, лишь вздыхала и молча качала головой.
Как-то, уже в студенческие годы, приехав домой на майские праздники, Сергей Дмитриевич поинтересовался отправителем этих посланий. Мать отговорилась каким-то давнишним знакомым. Но Сергей Дмитриевич снова почувствовал ее нежелание говорить с ним на эту тему. И сейчас, когда он держал письмо со знакомым адресом, какая-то непонятная, полузабытая ассоциация вызвала в памяти тот далёкий день его юности…
…Весна торопилась согнать остатки снега везде, где только доставала. Голодная, ненасытная в своем желании напитаться холодной плотью зимы, она стремительно пожирала его грязное подобие. До завода, «почтового ящика №***» из города вела плохонькая асфальтная дорога. Раскатанная тяжелыми МАЗами, она была сплошь покрыта зияющими колдобинами. Как древняя старушонка прикрывает платком беззубый рот, так и дорога укрыла эти выбоины талой водой. Чтобы не быть облитым грязной взвесью, приходилось шустро уворачиваться от надвигавшейся очередной громады самосвала. Сергей рассеянно следил за проплывающими мимо машинами и гогочущими одноклассниками. Те в азарте толкали друг друга под гейзерные выплески талой жижи из-под колёс. Сергею не хотелось участвовать таких в забавах. Сторонясь особо ретивых затейников, он шел поодаль по влажной, подопрелой траве.