Белапктрисса Бессертатч

– Роберт, это же я – Белапктрисса!

– Белапктрисса… – испуганно впился он взглядом в ее призрачные очертания. – Я даже не…

– … не мог подумать! – закончила она. – Конечно же, Роберт, если ты не веришь в мое воскрешение. Если честно, такое многие считают невозможным… Но ты же знаешь, Бессертатч, что это совершенно не так! – порхнула она к нему на колени, – и ты же сам желаешь меня воскресить!

– Но как же я могу?..

– Как можешь? – смеясь, ответила она. – Только ты достоин сейчас моего воскрешения. Ведь ты любил меня больше, чем всей своей душой: ты любил меня всей жизнью, и из-за тебя я была убита.

– Белапктрисса… – тихо произнес он.

– Но ведь и ты тоже не был со мною откровенен, Роберт. Признайся хотя бы сейчас, что у тебя была другая.

Он дрожал, он испуганным взглядом постоянно смотрел вслед ее перемещающемуся силуэту. Но, несколько успокоив безустанное биение трепещущегося сердца, ответил ей:

– Нет, Белапктрисса… Ты была у меня единственной…

– Как ты смеешь? – крикнула она. – Даже я могу назвать ее имя… Или ты думаешь, Бессертатч, что все это – простая игра? Не надейся тогда на победу и не думай о своем счастье, если же ты считаешь себя превыше всех остальных.

– Белапктрисса…

– Радуйся, что именно тебе дано великое право меня воскресить – и тогда я буду только твоей, Роберт, и тогда этот мир узнает во мне уже совершенно иного человека: Белапктриссу Бессертатч!

– И что же мне делать?..

– Кооф… Ты любил эту презренную, ничтожную Маргаретт Кооф! И, значит, именно она перешла мне дорогу, за что и смерть ее является моим воскрешением.

– Нет, Белапктрисса… Я не могу… – что же скрывали в себе его слова?

– Ты обязан это сделать, Бессертатч. Ты обязан убить ее!

– Я не убийца!.. Пощади меня!.. Я не смогу.

– Значит, ты больше не любишь меня и не ждешь моего воскрешения, Роберт. А я чувствовала в тебе человека!

– Я и рожден человеком, не имея право на убийство…

– Врешь, Роберт! Если тебе это станет нужным, ты не преклонишься ни перед чем – это выживание.

– Но как же я…

– Это твой долг, если ты жаждешь моего воскрешения, Роберт.

– Я не могу… Я не смогу убить!..

– Если ты хочешь моего возвращения, то ты обязан сделать это. Думай, Роберт: у тебя еще есть время…

Убийство еще неизвестного читателю персонажа служит необходимой жертвой для воскрешения Белапктриссы. Почему именно она?, кто вообще она такая?, да и как, черт возьми, все это работает? Ответы на все эти вопросы я дам не сразу. «С читателями всегда интересно играть», – старался сказать я про себя…

Глава 3. Огонь, не обжигающий тело…

Слишком много символов приходится вводить в это произведение, но такова задача любого писателя: он должен насытить свое творение, сделать его ярче и интереснее. Образы, возникающие на страницах романа, повести, рассказа… не важно… полнее раскрывают авторскую картину мира. Самые важные из них я буду стараться выносить в заглавия.

…Было прохладно. Джеймс Веммер сидел возле камина, с тайной улыбкой глядя на огонь. В его теплом свете он видел не лицо беспощадной стихии, а приятные искорки надежды на будущее счастье. И этот огонь настолько затуманил все его мысли и воспоминания, что в них не осталось и места прежним обидам и разочарованиям – и ссора с Робертом Бессертатчем мигом вылетела из его головы. Теперь де Эйр был полон теплых чувств и, главное, неожиданного счастья – и в этом, как он понимал, заключалось слепое повиновение его судьбе.

Неожиданно разразилась гроза и молния озарила мертвое небо. «Неужели опять Белапктрисса? – подумал он. – Почему её появление всегда сопровождается грозой?» Он выглянул в окно, и страшная картина предстала перед глазами: дом его друга был окружён ярким ореолом стихи, а в окна бездумно лупили разряды, уничтожая мирную жизнь внутри.

Веммер выбежал на улицу, надеясь не опоздать. Тёмно-серые воронкообразные тучи кружились над домом Бессертатча, и чудовищный таран стихии бил по его адскому плену. «За что она так его?» – не понимал де Эйр. Ворвавшись в дом своего друга, он мигом взобрался по полуизломанной, скрипящей лестнице на второй этаж, в кабинет Бессертатча. Дверь была распахнута, а сам Роберт, окружённый зеленым огнём поднявшей его молнии, пытался вырваться. Будто бы руки Белапктриссы, со всех сторон жадно впивались в него демонские разряды, по-особому пытая его несчастное тело. Лишь отрывки слов долетали сквозь жужжание молний до ушей Джеймса Веммера:

– Не могу… – кричал Бессертатч, раздираемый душевной болью, но его горящее тело не чувствовало ее и не обгорало – он страдал лишь от бесчеловечных, внезапных пыток безжалостной судьбы.

– Ты обязан… Или ты не хочешь моего воскрешения?

Он кричал от боли в страдающем, разрываемом сердце.

– Не могу…

– Я должна возвратиться…

– Я не хочу… убивать…

– Ты должен, Роберт … Должен…

– Должен… – сдался он. – Должен…

И огненная Белапктрисса отпустила его несчастное тело на пол, оставив в покое.

– …должен… – ещё продолжал он стонать.

– За что она тебя так? – хотел подбежать к Бессертатчу Веммер.

– Уйди, – крикнул он чуть ли не в слезах. – Я не могу говорить с тобой… она… она не…

– Роберт, ты совершаешь ошибку. Прости, что тогда прогнал тебя, но не уподобляйся мне.

– Уходи, – чуть ли не трясся Бессертатч. – Помоги… – неслышно шепнул он.

– Роберт…

– Оставь меня в покое, Джеймс Веммер!.. – кричал он под влиянием Белапктриссы.

…

Прошло два дня. Роббер Бессертатч сидел перед затухшим камином, не сводя с него испуганных глаз: именно оттуда, из огня, являлась к нему Белапктрисса. И этот призрак прошлой жизни промелькнул перед его глазами. И все он знал и помнил будто бы наизусть, и одна картина постоянно рисовалась перед ним: картина убийства его любимой Белапктриссы де Вейр.

Это было лет пять назад. Тогда она жила с мужем – Джоном. У этого человека было больное, изнеженное сердце, в связи с чем он всегда и во всем беспрекословно подчинялся Белапктриссе – всем телом и душой, не желая верить, что ее сердце отдано другому: Роберту Бессертатчу. Белапктрисса не любила и Джеймса Веммера де Эйра, только лишь играя с ним, из-за чего о нем почти ничего не знал де Вейр, но иногда подобного ничего достаточно, чтобы возненавидеть обычного человека… о знакомстве Джеймса и Джона будет сказано не в этой главе. Однако Бессертатча он несколько раз замечал рядом со своей женой, и огненная ревность разгоралась в его страдающем постаревшем сердце. Оно сжалось от боли и горя, но он боялся пойти на убийство и терпел предательство и обман… Но не вытерпел. Одной лунной ночью он ворвался с пистолетом в комнату жены и, не прогадав, застал их обоих – Белапктриссу и Роберта – в одной постели. Смеясь, голая Белапктрисса ждала его выстрела, а испуганный Бессертатч, сжавшись углу, боялся его: ведь сейчас он был безоружен. И этот страшный миг навечно остался в его памяти и тяжелым осадком выпал на долю его несчастной судьбы. «Стреляй! – требовала Белапктрисса от мужа. – Но тогда я вернусь, чтобы тебе отомстить!» Пистолет дрожал в его руке, но он хотел убить ее, предательство и горе всей своей жизни; Джон боялся: его слабое сердце не могло биться иначе – и вся его жизнь в одночасье превратилась в нескончаемый ад. Вдруг Джон выстрелил, и из женской простреленной груди хлынула алая струя крови. Большего он не мог, и, упав на колени перед трупом Белапктриссы де Вейр, Джон обнял ее мертвое тело. Он не смог сделать еще один выстрел, оставив в живых Роберта Бессертатча. Убийство Белапктриссы стало его наказанием. Их обоих…

Эти страшные воспоминания бесконечно прокручивались в его затуманенной памяти. Ему было страшно и больно, словно ядовитый змей постоянно кусал его больное сердце… Камин его счастья был пуст, а Бессертатч смотрел в него, надеясь на бессознательное оживление. И вдруг он вновь услышал голос мертвой Белапктриссы: