Готикана (ЛП)

Но она знала, что не может оставаться и наслаждаться моментом так сильно, как ей этого хотелось.

Во-первых, ей нужно уйти от этого человека, который каким-то образом узнал о ней больше, чем она когда-либо ожидала раскрыть. Она не понимала, как человек, работающий неполный день и все еще учившийся, мог получить доступ к конфиденциальным записям о ней или ее матери. Кто он, черт возьми, такой?

Во-вторых, ей нужно вернуться и посмотреть, что происходит в Университете после Троя. Корвина закрыла глаза, ее нос дернулся, когда мысль о том, что она больше никогда не увидит Троя, сжала ее горло. Но Джейд будет еще хуже, и она должна быть рядом со своей подругой. Она должна вернуться.

С этой мыслью, осторожно сняв его руку с себя, Корвина выскользнула из кровати, положив подушку, на которой спала, под его руку. Во сне его рука схватила ее и притянула к себе, и Корвина заколебалась, не желая ничего больше, чем вернуться к нему и позволить ему обнять ее вот так, и окружить себя его запахом и теплом.

Боже, как она хотела его.

Именно по этой причине она должна была уйти. Похоть это одно, но эмоциональная привязанность только разрушит ее, особенно к мужчине, который ясно сказал, что не будет привязываться. Она и так уже слишком глубоко увязла, если судить по ее панике прошлой ночью.

Поправив одежду и перекинув сумку через плечо, Корвина пересекла комнату и направилась к двери, расплетая свою растрепанную косу, стягивая волосы в хвост, и в последний раз оглядела комнату, запоминая.

Затем, так же тихо, покинула комнату и, к счастью, тихое здание, выбежав в холодное, туманное утро. Она была удивлена, что не увидела ни одного учителя в здании, ни когда пробралась внутрь, ни сейчас. Возможно, они были заняты в замке после трагедии Троя.

Ее волосы развевались позади, она поднялась по туманной лестнице на гору, которая вела к основному замку, выйдя на вершину тропинки, сталкиваясь не с кем иным, как с Кейлин Кросс.

Пожилая женщина, одетая в неоновую одежду для бега, удивленно фыркнула, увидев ее, прежде чем внезапно нахмурилась.

— Что вы здесь делаете, Мисс Клемм?

Корвина на секунду застыла, в голове у нее помутнело.

— Эм, здравствуйте, Кейлин.

Кейлин нахмурилась еще сильнее.

— Вы были в Факультетском Крыле?

Корвина упорно отрицала это.

— Нет, я просто ходила прогуляться. Мне нужно было проветрить голову после вчерашнего.

Пожилая женщина с минуту изучала ее, прежде чем кивнуть.

— Просто, чтобы вы знали, любое общение преподавателя и студента вне уроков, является недопустимым в Веренмор, если только нет особых обстоятельств. У вас уже было подобное. Как ваше контактное лицо, я настоятельно рекомендую не совершать подобного.

Корвина вцепилась в юбку.

— Я просто прогуливалась.

Кейлин двинулась в путь.

— Я нахожу это маловероятным, Корвина. Особенно учитывая, вашу одежду для сна, в которой вы были одеты вчера. Смотрите под ноги, — она многозначительно посмотрела на нее и ушла.

Дерьмо.

Поспешив обратно в свою башню после встречи, Корвина увидела, что несколько студентов уже вышли на улицу. К счастью, никто из них не обратил на нее никакого внимания, когда она проскользнула внутрь и поднялась в свою комнату. Она была пуста, Джейд, вероятно, все еще в медицинской палате.

Корвина отбросила сумку в сторону и рухнула на кровать, уставившись в потолок, гадая, что ей делать. Если она хочет остаться в Университете, она не может рисковать и снова проводить время с Вадом вне занятий, каким бы заманчивым это ни было. Более того, она не могла быть с ним, не после того, что он узнал сам. Но как он это сделал? Институт заверил ее, что все записи о пациентах являются конфиденциальными. Они даже не поделились ими в ее заявлении на поступление в Университет. Так кто этот человек, этот двадцативосьмилетний профессор Литературы, который получил их? Она не понимала.

Но ей нужно было поговорить с Доктором Детто. Где-то в этом кампусе должен был быть телефон для экстренных случаев, и ей нужно было его найти. Тот факт, что Трой мог знать такую деталь, заставил ее сердце сжаться.

Стряхнув с себя мрак, чтобы не пролежать весь день в постели, Корвина взяла полотенце и туалетные принадлежности, готовая принять душ до того, как ванные займут. Расстегнув сапоги и сняв одежду, она разделась, завернулась в большое полотенце и вышла из комнаты в общий душ.

Их было восемь, и большая общая зона с раковинами, выложенные белой и бежевой плиткой в тон стенам. Было еще довольно рано, так что все кабинки были пусты, только в помещении горел ночник.

Корвина включила главный свет сбоку от двери и направилась к душевой кабинке, которой всегда пользовалась, в самом конце. Водопровод внутри был старым, и трубы застонали, когда она открыла кран. Ровный диагональный поток из сопла шел в нескольких сантиметрах над ее головой.

Заперев дверь, она повесила полотенце и, удовлетворенная, проверила температуру воды. Причина, по которой ей нравилась эта кабинка, заключалась в том, что вода в ней никогда не была слишком горячей или слишком холодной. Душ автоматически лил при нужной температуре. Стоя под струей, Корвина откинула голову назад и позволила воде очистить ее, успокоить, наполнить, смыть весь стресс в канализацию.

Ее мокрые волосы доходили до талии, она взяла травяной шампунь из корзины на плите как раз в тот момент, когда внезапно погас свет. Звук бьющегося стекла эхом разнесся по широкому пространству.

Корвина остановилась, несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли к темноте, и выключила душ. Снова завернувшись в полотенце, она приоткрыла дверцу и выглянула наружу. Лишь немного света просачивалось из единственного арочного вентиляционного окна сбоку.

Она пересекла общее пространство и с удивлением увидела, что все выключатели включены. Должно быть, какое-то замыкание. Она перевела взгляд на зеркала над раковиной. Четыре широких зеркала над двумя раковинами, в богато украшенной старинной металлической раме, которая выглядела особенно причудливо, чтобы висеть в общей ванной.

Одно из зеркал разбилось вдребезги, и осколки валялись вокруг раковины и на полу под ней. Желая выяснить причину, она подошла к раковинам и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Дикие, черные как смоль волосы обрамляли необычное лицо с естественной загорелой кожей, высокими скулами, пухлыми губами, серебряным кольцом, сверкающим на коротком прямом носу, длинной шеей, миниатюрными плечами и выдающимися ключицами над пышной парой грудей. И раскосые глаза, оттенок фиолетового, такой странный для тех, кто никогда не видел его раньше. Это глаза ее матери и волосы ее отца, как однажды сказала ей мама.

— Волосы самые черные из черных, как перья Ворона, — сказала она, объясняя, почему назвала ее Корвиной.

Покачав головой, Корвина замерла, увидев что-то в зеркале. Ее глаза в отражении медленно почернели, белки растворились в черных дырах, которые расширились из ее зрачков и поползли к краям. С колотящимся сердцем она смотрела, крепче сжимая полотенце, как ее отражение подошло ближе к зеркалу с этими ужасающими глазами, слеза скатилась по лицу отражения.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — раздался женский голос с гнилостным запахом.

Она сделала шаг назад, дрожа, не в силах поверить в увиденное. Это не по-настоящему. Это ее мысли. Но даже если это ее мысли, иллюзия наводила ужас.

Отражение шагнуло ближе к зеркалу, и внезапно все треснуло, будто что-то врезалось в него, с другой стороны, зеркало выпучилось в форме чьих-то рук, пытающихся выбраться.

Крик вырвался из ее горла, когда она упала назад, отползая от зеркала, ее руки порезались о несколько упавших осколков стекла на полу.

— Корвина! — громкий крик из-за двери заставил ее поднять глаза и увидеть Рой и еще одну девушку, стоявших и с беспокойством наблюдавших за ней.

Они включили свет, и Корвина удивленно подняла глаза, ее сердце билось со скоростью миллион километров в минуту, пот заливал ее и без того мокрое тело.