Готикана (ЛП)

— Ладно, давай заключим сделку. Секрет за секрет, — предложил он. — Ты расскажешь мне один из своих секретов, а я тебе один из своих.

— Вам не справиться с моими секретами, Мистер Деверелл, — сказала она ему с беззвучным смехом.

— Вы понятия не имеете, с чем я могу справиться, Мисс Клемм. И я просил тебя называть меня Вад, когда мы одни.

— Ты также сказал, что мы больше не будем одни, — заметила она, немного откидываясь на кровать.

Вад вздохнул и сунул руку в карман пиджака, достав оттуда листок бумаги. Он взял очки со стола рядом с собой, квадратная черная оправа каким-то образом добавляла больше серьезности его и без того привлекательной фигуре.

— Ты сказала мне, что твоя мать в больнице, — напомнил он ей об их разговоре в машине. — Однако ты не сказала, что поступила в институт на два месяца вместе с ней.

Ее сердце заколотилось.

— Откуда ты это знаешь? Этого нет в моем досье.

— Я много чего знаю, маленькая ворона, — мягко сказал он ей, его глаза блестели за стеклами очков, скрывая так много секретов. — А теперь расскажи мне свою историю, и я покажу тебе, что здесь написано. Я нашел это на крыше.

Корвина посмотрела на бумагу, зажатую между его указательным и средним пальцами, и на его глаза, пока он ждал ее рассказа, и почувствовала, как стук в голове усилился.

Он знал.

Он знал.

Она не имела понятия как, но он знал о ней.

Она положила руку на лоб, успокаиваясь, ее сердце скакало галопом, как раненая лошадь, спасающая свою жизнь. Капелька пота выступила у нее на шее и упала в вырез свитера, отчего ей стало холодно. Дыхание стало прерывистым, чернота поползла по краям зрения.

Все это обрушилось на нее — годы, проведенные с матерью, которая большую часть времени была погружена в свои мысли; жизнь в одиночестве, без родных и близких; приезд в это новое место; голоса; тени.

Сцена за сценой.

Дети говорили ей, что она ненормальная, горожане отворачивались при виде ее, ее мать смотрела на нее пустыми глазами.

Мгновение за мгновением.

Трой, парень, который дразнил ее, спрыгнул с крыши; его голос в ее голове после этого никогда больше не будет слышен.

Изображение за изображением.

Увидев замок в первый раз, и почувствовав надежду, что все будет лучше. Увидев, как он играл в ту ночь. Первый поцелуй в темноте, первый раз под дождем.

И он знал.

Он подумает, что она ненормальная. И она снова останется совсем одна, к кому уже так привязалась.

Все это стало слишком.

Чернота начала поглощать.

Из нее вырвался всхлип.

Внезапно она оказалась на спине, глядя на балки на потолке на долю секунды, прежде чем в ее поле зрения появилось лицо серебристых глаз, яростно смотрящих на нее сверху вниз. Большая рука скользнула между ее грудей, прямо туда, где колотилось сердце. Он удерживал ее, держа другую руку прямо у ее бока.

— Успокойся, мать твою, — приказал Вад своим глубоким голосом, надавливая ей на грудь. — Корвина, покажи мне эти глаза. Сделай глубокий вдох.

Корвина подчинилась, жадно глотая воздух, ее голова раскалывалась от боли.

Давление его руки оставило ее прежде, чем он пошевелился, поднял ее тело и переместил его выше по кровати, так что ее голова легла на его подушку. Его рука прикоснулась к ее груди, сильная и теплая, и тяжесть немного уменьшилась.

Сев рядом с ней, он откинул волосы с ее лица другой рукой, обводя изгиб ее подбородка, большим пальцем лаская пирсинг в носу. Это было так хорошо, так хорошо, что ей захотелось исчезнуть в его постели и никогда не выходить.

В поле ее зрения появилась бутылка воды, когда он заставил ее сделать несколько маленьких глотков, прежде чем снова позволить ей упасть на подушку, возобновив свои мягкие ласки, ласкающие ее так, как о ней никогда раньше не заботились.

— Заставлять тебя вести этот разговор прямо сейчас было ошибкой, — сказал он, слегка поглаживая пальцами ее лицо. — Ты еще не готова.

— Ты уже знаешь, — прошептала она, не сводя глаз с его шеи.

— Только факты, — сказал он ей. — Мне нужна твоя история. Но позже.

— Откуда ты узнал? — она набрала полную грудь воздуха. — Это конфиденциальная информация.

Его большой палец погладил ее по щеке.

— У меня свои способы.

Такой загадочный.

С этими словами он встал и поднял с пола бумагу, которую держал в руке. Должно быть, он бросил ее, когда подошёл к ней. Он положил бумагу рядом с лампой и нежно поцеловал ее в пирсинг.

— Я нашел это на крыше.

Не говоря больше ни слова, он снял пиджак и повесил его на спинку стула, открыл шкафчик у книжных полок и, достав небольшую сумку, перекинул ее через плечо.

— Я собираюсь немного потренироваться, — сказал он ей, направляясь к двери. — Отдыхай. Не пытайся уйти. Мы поговорим, когда я вернусь.

Корвина наблюдала, как он щелкнул выключателем на стене, оставив в комнате только лампу. Толкнув тяжелую дверь он вышел, закрыв ее за собой, оставив Корвину в полном одиночестве в своем пространстве, окруженную его вещами и его запахом.

Она снова зарылась головой в подушку, и ее захлестнула волна усталости. Она повернулась к столу сбоку, прежде чем ее глаза успели закрыться, и взяла сложенную бумагу в руку. Поколебавшись, недоумевая, почему она оказалась на крыше, она развернула ее и прочитала два слова, написанные печатными буквами синими чернилами.

Пляска Смерти.

Какого черта ?

Глава 15

Корвина

Ее разбудила рука, обнимавшая ее за талию.

Корвина открыла глаза на незнакомой подушке, дезориентированная. На потолке деревянные балки. Почему у нее на потолке деревянные балки? И люстра? С каких это пор у них в комнате появилась люстра? И почему утренний свет шел слева от комнаты, а не справа?

Пока ее мозг пытался осмыслить новые детали, она почувствовала твердую, теплую тяжесть на боку, мускулистую руку на животе, прижимающую ее к кровати. Корвина посмотрела на руку с бугристыми мышцами и редкими темными волосами. Это предплечье, которое она узнала, достаточно часто фантазируя об этом во время занятий, когда он опирался на стол с закатанными рукавами.

С бешено колотящимся сердцем она повернула шею в сторону, увидев ошеломляющее лицо мужчины, который каким-то образом зарылся ей под кожу. Он был напряжен, даже во сне, одетый в черные спортивные штаны и ничего больше, его волосы растрепались во сне. Корвина обвела взглядом его лицо, эти полные губы и глаза, скрытые под веками, и посмотрела в окно на серое небо, раннего утра.

Она проспала в его постели всю ночь.

Она даже не помнила, когда провалилась в измученный сон. Но за все время, проведенное в замке, она так хорошо не спала. Понятия не имея, когда он вошел и решил лечь рядом с ней, не понимая, почему он спал рядом с ней, особенно если он знает о ней, Корвина ощутила комок в горле.

Человеческий контакт был такой драгоценной вещью. Только люди, изголодавшиеся по прикосновениям, знали цену этому, знали, что никогда не следует принимать это как должное, особенно что-то настолько интимное, как сон рядом с кем-то. Как человек, который всегда спал один, даже когда она жила со своей мамой, Корвина не понимала, насколько она изголодалась по длительному контакту, заставляющему ее чувствовать себя такой принадлежащей. Она всегда хотела принадлежать кому-то, быть любимой, чтобы ее кто-то лелеял, несмотря на весь багаж, с которым она приехала. Сама степень этого желания заставляла что-то пустое в ее груди грызть и болеть. Она хотела остаться здесь, позволив ему держать ее в безопасности.

Руки дрожали, глаза горели, она смотрела на него, молча благодаря за то, что он дал ей это, еще один прекрасный опыт, еще одно воспоминание, которое она будет хранить в безопасности в уголке своего сердца, которое останется нетронутым ее разумом.