Сатанинские стихи

— Ты никогда бы не оставила своих детей, — настаивал он. — Бедняжки, ты даже бросила их первыми вниз, когда прыгала.

Это вывело ее из себя.

— Как ты можешь! Не смей! Мистер, я зажарю тебя, как гуся! Я сварю твое сердце и съем его с тостом! — А что до твоей принцессы Белоснежки, так она считает, что ребенок принадлежит только матери, потому что мужики приходят и мужики уходят, а она остается навеки, не так ли? Ты — только семя, уж прости меня, а она — сад. Кого интересует позволение семени быть пророщенным? Да что ты знаешь, проклятый глупый бомбейский мальчишка, нахватавшийся современных идей!

— А ты, — настоятельно вернулся он к прерванной теме. — Ты, например, спрашивала позволения Паппиджи{1465} перед тем, как сбросить его деточек с крыши?

Она исчезла в ярости и желтом дыму, со взрывом, потрясшим его и сбросившим с его головы шляпу (та упала перевернутой на тротуар ему под ноги). Взрыв спустил с привязи также обонятельный эффект столь тошнотворной силы, что на Джибрила накатили спазмы и позывы к рвоте. Пусто: ибо желудок его, уже много дней не принимавший никакой пищи, был лишен всякой еды и жидкости. Ах, бессмертие, думал он: ах, благородное избавление от тирании тела. Он заметил двух индивидуумов, с любопытством наблюдавших за ним: первый — броско одетый юнец в коже и заклепках, с радужным ирокезом{1466} и нарисованной на лице молнией, зигзагом спускающейся к носу; вторая — добродушная женщина средних лет в косынке. Что же, прекрасно: время пришло.

— Покайтесь, — возопил он неистово. — Ибо я — Архангел Господень.

— Бедный ублюдок, — сказал Ирокез и кинул монету в упавшую шляпу Фаришты.

Он прошел мимо; добродушная, сияющая леди, однако, конфиденциально склонилась к Джибрилу и протянула ему листовку.

— Это Вас заинтересует.

Он быстро опознал в этом расистский текст, требующий «репатриации» черного населения страны. Она предлагает его белому ангелу, подумал Джибрил. Он с удивлением понял, что и ангелы не свободны от таких категорий.

— Взгляните на это с такой стороны, — продолжала женщина, прерывая тишину его замешательства — и демонстрируя вскользь, предельно ясной формулировкой, громогласным провозглашением, что она считала его не первосортным{1467} левантийским{1468} ангелом, а, быть может, греческим или киприотским, нуждающимся в ее прекрасно-огорченных-комментариях. — Если они придут и заполонят все, куда бы Вы ни сунулись, что ж! Вам же не хочется этого .

Получивший кулаком в нос, осмеянный фантомами, заслуживший милостыню вместо почтения и, всевозможными способами окунаясь в глубины, в которые погрузились жители города, обнаруживший там непримиримость зла, Джибрил лишь креп в своей решимости начинать вершение добра, проводить великую работу теснения границ вражеских владений. Атлас в кармане был его генеральным планом. Он должен искупить грехи города квадрат за квадратом, от Фермы Хокли{1469} в северо-западном углу обозначенной области до Ченсвуда{1470} на юго-востоке; после чего, вероятно, ему следует отпраздновать завершение своих трудов партией в гольф в метко названном местечке, лежащем на самом краю карты: Уайлдернис, Глушь{1471} .

И где-нибудь по дороге будет ожидать враг собственной персоной. Шайтан, Иблис{1472} , или какое бы имя он ни принял — и, говоря по правде, имя это крутилось у Джибрила на кончике языка — так же, как и лицо соперника, рогатого и злорадного, было все еще немного не в фокусе... Ладно, скоро он обретет форму, и имя вернется, Джибрил был уверен в этом, ибо разве сила его не растет день ото дня, и разве он не тот, кто, дабы вернуть себе свою былую славу, снова низвергнет противника вниз, в Темнейшую Бездну?

Это имя: какое оно? Ч-как-то-там-дальше? Чу Че Чин Чоу{1473} . Как бы там ни было. Всему свое время.

Но город в своей искаженности отказался подчиняться власти картографов, меняя форму по желанию и без предупреждения, делая невозможным для Джибрила приблизиться к своим поискам в предпочитаемой им систематичной манере. Как-то раз он повернул за угол в конце грандиозной колоннады, выстроенной из человеческой плоти и покрытой кожей, кровоточащей, если ее поцарапать, и оказался на ненанесенной на карту пустоши, где за отдаленной оградой можно было увидеть знакомые высотные здания, купол Рена{1474} , высокий металлический шпиль Телекоммуникационной Башни, распадающейся на ветру, словно песочный замок. Он продирался сквозь изумительные безымянные парки и появлялся на переполненных улицах Вест-Энда{1475} , где, к ужасу автомобилистов, с небес начинала капать кислота, выжигающая огромные дыры в дорожном покрытии. В этом столпотворении миражей он часто слышал смех: город насмехался над его бессилием, ожидая его капитуляции, его признания того, что выше его сил постигнуть, а тем более изменить творящееся здесь. Он бросал проклятия в адрес своего все еще безликого противника, умоляя Бога о новом знаке и опасаясь, что его энергия, говоря по правде, могла оказаться несоизмеримой с поставленной задачей. В общем, он становился самым несчастным и потрепанным из архангелов: его грязные одеяния, его волосы, длинные и сальные, его подбородок, поросший беспорядочными пучками щетины. Именно в этом жалком состоянии достиг он Ангельской Подземки.

По всей видимости, было раннее утро, поскольку, как заметил Джибрил, персонал станции курсировал, отпирая и затем откатывая в сторону ночные металлические решетки. Он последовал за рабочими, двигаясь рядом: голова опущена, руки глубоко в карманах (атлас улиц давно уже был отвергнут); и, наконец, подняв взгляд, изучил лицо, готовое растаять от слез.

— Доброе утро, — осмелился заговорить он, и молодая кассирша горько ответила:

— Что же в нем доброго, хотела бы я знать{1476} , — а затем хлынули слезы: сочные, шаровидные и обильные.

1465

В оригинале — «Daddyji», от англ. «Daddy» («папа») и хинди «-джи» (ув. суффикс).

1466

В оригинале — «Mohican», по названию индейского племени группы алгонкинов, но в русской традиции эта прическа названа в честь другого алгонкинского племени — ирокезов. Поэтому и в качестве прозвища носителя этой прически далее используется слово «ирокез».

1467

В оригинале — «pukka». Британский колониальный сленг, от хинди «пакка» — полноценный. Чтобы избежать путаницы с созвучным, но практически противоположным термином «паки», я решила перевести его русским прилагательным.

1468

Левант — общее название стран восточной части Средиземного моря (Сирия, Ливан, Израиль, Иордания, Египет, Турция и др.), в более узком смысле — Сирии, Палестины и Ливана.

1469

Ферма Хокли — местечко на северо-западе от Лондона.

1470

Ченсвуд — местечко на юго-востоке от Лондона.

1471

В оригинале — просто «Wildernesse», что является названием гольф-клуба в городке Севенокс, графство Кент, но переводится как «дикая местность».

1472

Иблис — как и Шайтан, мусульманское название Дьявола.

1473

Джибрил пытается вспомнить фамилию Чамчи, но Чу Чин Чоу — это еще и британская музыкальная комедия, вышедшая на сцене Лондонского театра в 1916 году (сценарий — Оскар Эш, музыка — Фредерик Нортон), а также ее киноверсия. В спектакле и фильме рассказывается история Али-Бабы и сорока разбойников из «Сказок тысячи и одной ночи».

1474

Купол Собора Святого Павла в Лондоне, построенный по проекту Кристофера Рена.

Кристофер Рен (1632-1723) — английский математик и архитектор. Профессор математики в Оксфорде и один из деятельных членов лондонского Королевского общества, занимался исследованиями и решениями многих вопросов математики и механики, которыми интересовались современные ему ученые (Гюйгенс, Паскаль и др.); таковы вопросы о спрямлении дуги циклоиды, квадратура и кубатура образуемых ею площадей и тел вращения, вопросы о качании маятника, о силах, удерживающих планеты в их орбитах. В 1673 г. на математика, уже сделавшегося тогда известным архитектором, было возложено другое важное предприятие — сооружение в Лондоне нового Павловского собора. Колоссальный храм, заложенный в 1675 г. и довершенный в 1710 г., составляет главное произведение Рена, увековечившее его имя. По своим размерам, смелой конструкции громадного купола и вообще стилю, он близко подходит к римскому собору св. Петра, но отличается от него тем, что, по образцу английских церквей, имеет более длинный продольный неф и обширный трехнефный хор (см. «Лондонские здания» при статье «Архитектура»). Величественную внутренность собора Рен хотел украсить множеством статуй, но не получил возможности исполнить свое предположение, и только впоследствии, уже после его смерти, храм принял внутри тот изящный вид, в каком представляется ныне.

1475

Вест-Энд — фешенебельная западная часть Лондона, в противоположность Ист-Энду — восточным районам для бедных.

1476

Мне напомнило это сцену первой встречи Гэндальфа и Бильбо в сказке английского писателя Дж. Р. Р. Толкина «Хоббит»:

«— Доброе утро! — произнес Бильбо, желая сказать именно то, что утро доброе: солнце ярко сияло и трава зеленела. Но Гэндальф метнул на него острый взгляд из-под густых косматых бровей.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он. — Просто желаете мне доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нем думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?»