Квир

А остальным было то, как она поселилась в самый доступный отель, который смогла найти. Побросав вещи по местам, переоделась в свежее платье и побежала сразу туда, где надеялась встретить его снова. Она пришла рано, и долгое время не решалась на действия. Ходила по улице взад и вперед, делая вид, что разглядывает витрины и каждую деталь вокруг, словно художник, решивший запечатлеть на холсте этот фрагмент города.

Она видела, что его нет, но все равно не могла идти в кафе, сесть, к примеру, за его вчерашний столик или столик напротив, и заказать себе завтрак. Эти действия, явись он, напрямую рассказали бы ему о ее желании знакомства. И она действительно хотела только этого, но не умела сделать первый шаг. Во всяком случае, думала о себе, как о человеке не способном на откровенность с посторонними, и тем паче, с юношей. О факте того, что она уже здесь и это очень смело, она старалась не думать, а то, что он будет здесь не сомневалась ни на секунду.

Прогулявшись несколько раз вдоль улицы и обратно, она поняла, что выглядит глупо в глазах, хотя бы официанта того кафе, в витрину которого заглядывает и здоровается уже шестой раз подряд. Раскрасневшись и вспотев, хоть беги и переодевайся, она все же направилась в нужном направлении и почти уже подошла к нужному столику, но духу хватило лишь мимолетно коснуться рукой спинки стула. Пришлось пройти вперед, открыть дверь кафе и выбрать место внутри.

Там, к слову, Наоми стало комфортнее, когда она стала оглядывать интерьер, доставая вещи из сумочки. Она не знала, что под прицелом, что в то время, как она решилась сделать шаг в сторону кафе, Николай уже повернул из-за угла и, хотя шел, глядя себе под ноги, мечтая о ней, почему-то поднял глаза в тот момент, когда ее рука скользнула по спинке стула на котором вчера сидел он.

Цель его визита в это кафе была проста: не имея никаких представлений о том, где ее искать, он решил, что сначала вернется и оставит у бармена записку на тот случай, если она сама вернется его искать. Какое-то смутное чувство внутри подталкивало его к уверенной мысли, что ее вчерашний зачарованный взгляд – ответ без сомнений, что девушка почувствовала тоже, что и он сам.

Когда Николай увидел, как ее рука нежно коснулась спинки стула, он словно почувствовал тепло ее пальцев на своих плечах. Ни мгновения не раздумывая, как ему поступить, он бросился к кафе. И будь на этой улице дорожное движение, он наверняка умер бы под первыми колесами, так бездумно спешил оказаться подле нее.

Он чуть не врезался в официанта, который выходил, чтоб разнести салфетки на уличные столики. И привлек ее внимание, когда, многословно и громко извинялся, хотя с подноса ничего не упало.

Наоми замерла, не осознавая, что глаза ее не мигают, губы приоткрылись, и вся она наклонилась в его сторону, словно ее грудная клетка была заполнена магнитом, а Николай был огромной железной стеной, наезжающей на нее.

Он подошел без колебаний, резко отодвинул стул и сел напротив, непроизвольно теребя в руках записку, которую намеревался оставить на стойке бара.

Наоми так и сидела не шевелясь, и не сводя глаз с его прекрасного лица, когда он молча протянул ей листочек. Там было всего лишь несколько предложений о том, что записка предназначена для японской девушки, которая спросит, не оставлял ли что-нибудь для нее русский парень. Было указано полное имя, домашний телефон и адрес в России, а так же дата выезда и контактные данные жилья, которое Николай снимал здесь.

Не зная русского, на котором была написана записка, Наоми все же поняла, информацию и то, почему она держит этот листок в руках. Словно получив пощечину, она неожиданно тряхнула головой, и пришла в себя, опомнившись, что не дышит. Больше не было никакого смятения, не было стеснения или неуверенности в том, что будет дальше.

Николай протянул ладони через стол к ее рукам, когда она посмотрела ему в глаза, и наконец, улыбнулась! В его сознании заиграл симфонический оркестр, при чем вступление было сразу с боя литавр.

Он так хотел сказать ей все, что крутилось в его сознании про ее красоту и про то, что его сердце скачет галопом, когда он думает о ней! Но, по тому, как поверхностно она пробежала глазами по записке, он понял, что русского языка она не знает. И не стал ничего говорить.

Это не мешало Наоми, не привиделось странным. Казалось, что они оба постоянно думают об одном и том же. И не было нужды что-то объяснять да рассказывать. Теперь стало так легко дышать. Тепло расплывалось внутри от его взгляда, а больше ей ничего и не было нужно.

Наверное, так и сидели бы они, держась за руки и блаженно улыбаясь, еще долго, если бы не подошел официант. Это был молодой парень, их возраста, и наверняка, уже бывавший в подобной романтичной ситуации третьей ногой. Потому, совсем не деликатно, не скрывая насмешливой улыбки, парень спросил на английском, будет ли парочка что-то заказывать. Их русско-японский дует, без колебаний дал ему повод говорить на английском. И, он оказался прав. Наоми и Николай оба немного знали английский, правда, не на столько, чтоб общаться на различные темы, но для туристов достаточно, чтоб кое-как изъясняться в гостинице, магазинах и кафе.

Оба кивнули официанту, посмотрели друг на друга, и снова словно, только что-то увидев, рассмеялись. Пришлось разомкнуть руки, чтобы взяться за меню, и это каждому принесло неудобство. Никто ничего не сказал вслух, не нахмурил брови и не поджал губ, но было очевидно, что им было намного приятнее касаться друг друга кожей, нежели быть разделенными, пусть и небольшой дистанцией маленького стола.

Николай, со смешным топорным русским акцентом, заказал сырное ассорти и омлет для двоих, когда Наоми покачав головой показала ему, что никак не может сделать выбор. Она не подняла глаза от меню, когда впервые услышала его голос, но замерла, и было видно, что она больше не рассматривает фотографий блюд. Николай, чтоб выручить ее из мечтательного положения, наклонился к ней и перевернул страницы, показывая на картинку кремеролей и ореховых гипфелей. Наоми кивнула, заливаясь румянцем, и одними губами сказала Николаю «аригато».

Он снова устроился поудобнее да попросил у официанта зеленый чай и посмотрел на нее, убеждаясь, согласна ли она с его выбором, чтоб заказать к чайнику две чашки. Официант спросил, весь ли это заказ, на что Николай кивнул. Но, когда парень развернулся уходить, Наоми коснулась рукой его локтя, и попросила тарелку с фруктами.

Она специально не смотрела на Николая, когда говорила это, зная, что может заказывать на двоих. Между ними было такое энергетическое поле вседозволенности и принадлежности, словно они были парой не первые минуты, а годы. Но при этом, она осознавала, что звук ее голоса, так же прогремит громом для него, как и для нее прозвучал его.

В момент заказа, в ее голове даже выстрелила мысль, что она стоит на сцене, подсвеченная десятками прожекторов, а вокруг сцены огромный темный и переполненный стадион людей. И в его лице, весь этот стадион, ждет каждого ее слова.

Так и было на самом деле. Но, для него картинка была иной, хотя смысл оставался прежним: он был на зеленом лугу, лежал в мягком клевере, с поднятым к небу лицом, и солнечные лучи спускались к нему ее голосом.

Они рассказали это друг другу намного позже, в постели, нежась в объятиях и неспеша пытаясь подобрать жесты да скупые слова на английском. И было смешно и романтично, вспоминать их встречу и первые впечатления друг о друге. Даже через годы, когда они вспоминали, как в постели делились первыми ощущениями, между ними по-прежнему была та же энергия, словно они рождены близнецами, разлученными и найденными в мирской суете. Моменты тех первых откровений тоже остались для них незабываемы.

Всем кажется, что так бывает только в фильмах да в книгах, и что такая абсолютная любовь для избранных. Все думают именно так, и никто не верит, пока не полюбит по-настоящему. Пока сам не глотнет этого чувства.

Ни Наоми, ни Николай, не ждали в том возрасте такой любви. Они вовсе не стремились откинуть все свои знания о мире и самих себе, да окунуться с головой в мысли к любимому человеку. Да, некогда в будущем, они планировали влюбиться, создать семью и завести детей. Но, навязчивой идеи не было ни у одного из них. Все произошло по иной воле.