Страница 33 из 43
Несмотря на первую неудачу, между Римским престолом и татарами все же завязалась активная переписка, хотя и с вполне прогнозируемым результатом. Так, папское посольство, которое возглавлял монахкордильер Джованни дель Плано Карпини, прибывшее в ставку Великого хана еще 22 июля 1246 г., было удостоено высокой аудиенции. Однако ответ хана едва ли мог понравиться понтифику. Ссылаясь на «божественное право», монгол заявил, что является единственным властителем мира, а потому угрожающим тоном требовал от апостолика и всех христианских государей явиться в его ставку для принесения вассальной присяги.
Сходная ситуация возникла два года спустя, когда 14 декабря 1248 г. к Французскому королю Людовику IX Святому, пребывавшему на Кипре, явилось посольство хана Хулагу (1217—1265), другого внука Чингизхана – о нем речь пойдет ниже. Послы предложили королю союз против турок, поскольку собирались вторгнуться на земли Багдадского халифата. Но это, так сказать, на текущий момент. А в целом монголотатары описали перспективы захвата всего мира под главенством хана Хулагу, который также являлся несторианином по вероисповеданию.
Послы поведали, что его старшая жена Докузхатум, весьма влиятельная женщина, христианка и покровительствует Церкви. Несторианином являлся и один из самый удачливых полководцев Хулагу Найман Китбука, с которым мы вскоре встретимся еще раз. Хан передал, что очень надеялся при помощи Людовика IX и в союзе с ним обратить в христианство всех монголов (!). В этих словах не было ни бравады, ни лжи – хан и его жена слыли благочестивыми людьми и добрыми христианами. Как сказал современник тех событий, «Бог знает, были ли они (т.е. хан и его супруга. – А.В.) по благочестию ниже св. Константина Великого и его матери Елены»283.
Если бы Французский король отдал себе отчет о грядущих перспективах, он не стал бы легкомысленно относиться к предложению Хулагу. К сожалению, король не видел будущего у этого союза, ответил неопределенно и всего лишь направил к Великому хану обратное посольство, подарив тому чаши, литургические украшения и шатер в виде часовни, изготовленный из тонкой ткани. Увы, возможность систематической и последовательной христианизации монголов была упущена, что вскоре повлечет за собой новые неисчислимые бедствия для всех участников исторического процесса тех седых веков284.
Сходная картина разыгралась и позднее, когда посол Римского епископа прибыл к новому Великому хану Мункэ (1251—1259), наследовавшему хану Гаюку. Верховный вождь без обиняков спросил, кто является властителем Западного мира, и получил ответ: Римский епископ и император. Разумеется, с точки зрения монгола, второй был явно лишним. Поэтому он отправил апостолику обратное письмо, в котором величал себя «крепостью Божьей», «повелителем всех людей», а папе оставил титул «великий». Хан подтвердил свое желание заключить мирный договор с Западом при условии, что апостолик и король прибудут к нему в ставку для того, чтобы признать над собой его власть. Однако, помимо прочего, это подразумевало закамуфлированную просьбу принять татар под папский омофор – важная деталь, которую Римская курия не разглядела285.
Это был бы в буквальном смысле слова исторический союз, способный резко изменить жизнь сразу нескольких континентов. Ведь в самом скором времени выяснилось, что монголы всерьез решили подчинить себе Халифат, на что имелись не только военные причины. Помимо христиан среди подданных Великого хана было уже так много мусульман, что сам собой встал вопрос о подчинении ему и главных религиозных институтов мусульманского мира.
Татары не испытывали особой враждебности к представителям Ислама, но и не собирались расставаться со своими политическими принципами в угоду субъективных чувств. Точно так же предложив вернуть Иерусалим христианам, они последовательно предполагали, что этому будет предшествовать вассальная присяга с их стороны. Не удивительно, что пилигримы Леванта не спешили следовать примеру Боэмунда VI. Их многовековые враги турки казались франкам более привычными и понятными, чем малоизвестный дикий народ, взявшийся ниоткуда и творящий страшные зверства на своем пути286.
В это же время хан Хулагу, получивший в 1251 г. от Мункэ в правление Иран при условии уничтожения исмаилитов и захвата Багдада, был занят как раз подготовкой к новым походам. Уже в 1253 г., был организован так называемый «Желтый Крестовый поход», направленный против исмаилитовнизаритов (или ассасинов). Как всегда, монголы действовали чрезвычайно умело и организованно: дороги через Туркестан и Персию были приведены в порядок, у местного населения реквизированы телеги и кони, пастбища освобождены от стад, чтобы монгольским лошадям хватило травы. Все племена Монгольской империи должны были прислать пятую часть своих боеспособных воинов. В состав экспедиционной армии вошли отряды от Батухана, возглавляемые тремя его племянниками, а также 1 тысяча китайских лучников. Поход завершился полной победой монголотатар, подчинивших себе ассасинов и взявших все три оплота этого племени.
Затем с войском выступил и полководец Байджу, получивший от Хулагу приказ оставить Муган и переместиться на равнину Малой Азии. Как полагают, у Байджу не было намерения начать новую войну, скорее – наглядно показать, кому принадлежат эти территории. Но сторонники сопротивления под руководством Изз адДина КейКавуса II, собравшего всех под своей рукой, попытались остановить монголов. Любопытно, что среди них оказался и Михаил Палеолог, будущий Византийский император, скрывавшийся в то время от царского гнева у сельджуков. В битве у Аксарая удача сопутствовала татарам, которые вслед за тем заняли и Конью287.
Чуть позднее пришел черед халифа. 11 января 1258 г. в битве у Анбара армия духовного вождя правоверных чуть ли не в полном составе погибла под татарскими мечами и стрелами. А 10 февраля 1258 г. пал Багдад, халиф которого альМустасим (1242—1258) самонадеянно отказался сдать город татарам. На грозное предупреждение: «Берегись вступать в войну против нашего Знамени!» – халиф высокомерно ответил: «О юноша, едва вступивший в жизнь, который в опьянении десятидневного процветания считает себя выше целого мира, известно ли тебе, что от Востока до Магриба все, чтящие Аллаха, от царей до нищих, все являются рабами этого двора и что я могу приказать им соединиться?» Однако Айюбиды Сирии и Египта, напуганные монголами, даже не пошевелили пальцем, чтобы спасти своего «мусульманского папу»288.
Как всегда, реакция победителей была ужасной: почти всех жителей Багдада перебили, при этом особенно свирепствовали грузинские войска, решившие излить свою месть до конца. Лишь некоторым счастливчикам удалось избежать смерти, но их всех ждало рабство. Хан получил гигантские сокровища, которые халифы Аббасиды собирали почти 5 веков. В городе оставили бывшего визиря Мувайяда, за которым тем не менее должны были приглядывать монгольские чиновники. Примечательно, что патриархнесторианин Макика получил от хана богатые дары и бывший дворец халифа в качестве резиденции. В скором времени Багдад очистился от жертв и трупов и почти восстановился289.
Участь бывшего халифа была куда печальнее. В наказание за сопротивление он и все его потомки по мужской линии были приговорены к смертной казни. Впрочем, в последнюю минуту, из уважения к статусу халифа, он и его родственники были умерщвлены по монгольскому обычаю – без пролития крови. Их зашили в мешки или ковры и забили копытами коней.
Интересно, что в ходе недолгой осады монголы использовали усовершенствованный порох, который заимствовали у китайцев. Они изготовили и использовали различные виды невиданного мусульманами оружия: протогранаты, дымовые бомбы, протомортиры и даже, вероятно, первые пушки, при помощи которых разрушили часть городской стены.
Вслед за Багдадом настала очередь Сирии, которую Хулагу решил захватить при помощи армянских отрядов. Как повествует современник, король Киликийской Армении Хетум I собрал у Эдессы огромную армию и пошел на соединение с монголами, чтобы захватить Иерусалим. Поскольку же он являлся зятем Боэмунда IV Антиохийского, новое интернациональное войско включало в себя помимо монголов и армян еще и франков.