Закат и Рассвет

— Я понимаю, что ты торопишься по своим неотложным делам, но имей уважение и к моим. Они не менее важны. Сопроводи меня хоть до деревни, там можешь ехать. Денег я тебе за это не дам, сам понимаешь, но могу предложить пачку Мирийского. По рукам?

— Я бегу наперегонки с самой смертью, а ты мне говоришь, что вино и пиво так же важны?! — Корвус положил руку на рукоять меча.

Нерил не дрогнул, но улыбка сползла с его лица. Весь он переменился, стал осуждающие смотреть на попутчика. Вот перед ним герой его детства, когда-то спасший его отца, из-за одной честной просьбы хватается за меч и угрожает. Непорядок.

— Неужели это ты, Корвус Крушащий Клинки? Я помог тебе на заставе, избавил тебя от проблем со стражей и взамен прошу проехать со мной ещё день, а ты хватаешься за меч. И ради чего же ты готов нарушить священный закон честного обмена и подписанный документ?

Корвус раздражался всё больше. Мало того, что я не прав, думал он, так ещё и перед торгашом. Ой, как я не люблю их. Идиот, думает, что я намеренно тогда спас отца. Всего лишь одни из тысяч моих убийств, обыкновенная работа. Нет, он никогда не поймёт меня. Ни он и никто другой. Один лишь Харт понимал. Но его отняли. Потерять ещё день просто немыслимо, я чувствую горячее дыхание Лиса у затылка. Его клыки вот-вот вонзятся в мою глотку, а ты смотришь на меня и осуждаешь? Какое право ты имеешь? Всего лишь один из смертных, не забывайся. На пути к тем ублюдкам меня ничто не остановит.

Корвуса бросило в холодный пот. Он побледнел, сжал кулаки.

— Не твоё собачье дело! — Рявкнул попутчик с такой злобой, что Нерил подскочил и помрачнел.

Больше они не говорили. Торговец молча остановил повозку, Корвус отцепил Кирна, запрыгнул на него и умчался вперёд, скрывшись за горизонтом.

Нерил Лоурен не доехал до деревни. Через два дня он был найден патрулём в канаве у дороги с надвое рассечённой головой.

По пути к городу Корвус видел других странствующих торговцев. Один толстяк, поедающий яблоко, в сопровождении двух бывших вояк. Он искоса поглядывал на проезжающего странника, а вояки и вовсе предупреждающе хватались за рукояти мечей. Другой, напротив, казалось, вообще не ест. Тощий и бледный, как смерть, с уставшим лицом. Третий — совсем молодой парень, нанявший в охранники синяка, шатающегося сзади повозки.

Встретилась ещё шикарная закрытая карета. Её сопровождало по четыре солдата спереди и сзади на конях, укрытых в роскошные латы. Кучер выглядел не хуже прилично одетого графа.

Когда стены города уже стали отчётливо видны, дорога наполнилась повозками, путниками и стражей. Впереди ждала новая застава. Корвус выругался про себя, и остановился. Выстроилась целая очередь, всех останавливали и проверяли документы. Проклятые бумажки! Любят же они эти формальности, больше, чем собственных детей, наверное. Идиоты. Когда перед вашими домами будут стоять люди с факелами и не останется мужей, чтобы защитить родную землю, помогут вам ваши бумажки? Нет, они сгорят, как и вы и всё ваше дрянное королевство.

Он слез с коня и занял своё место в очереди. Перед ним стоял мужчина с запряжённым по полной мулом, медленно виляющим хвостом туда-сюда. Он постоянно почёсывал задницу и зевал. Позади не умолкали двое купцов:

— Джефард, ты неисправимый баран! Я в сотый раз тебе повторяю, что Гвиды приплыли из-за Хладного Моря тысячу лет назад и именно они основали Ильдур. Никакого короля там и помине не было.

— Не понимаю, о чём ты говоришь. Книги ясно толкуют, что Ильдур основал король Дитрих Второй, без труда выбивший оттуда варваров, даже не имеющих хоть малейшие намёки на подобие деревни, не говоря уж о городах! А богом у них был, ну ты подумай, бычий череп!

— Нет, и ещё раз нет! Во-первых, по твоим словам варвары взялись там из ниоткуда. Во-вторых, ты искажаешь историю. Древние Ильдурцы поклонялись быку, а бычий череп у них был дурным знаком, предзнаменовал скорую беду.

Их диалог прервал матёрый рык стражника с ворот заставы:

— СЛЕДУЮЩИЙ!

Очередь продвинулась. Из седельной сумки Корвус достал кусок вяленого мяса и стал, жуя его, размышлять. В прошлый раз я смог пройти этих идиотов благодаря Нерилу. Видят боги, мне никогда не везло дважды. Ничего им и не скажешь, в Карлосе слова веса не имеют, только бумажки. И золотые. Трижды гори оно всё, у меня нет ни первого, ни второго! Будет обидно, если окажется, что этих ублюдков схватили так же, как сейчас, быть может, схватят и меня. Понадеемся на то, что попаду к ним в одну камеру.

Из размышлений Корвуса выдернула рука, аккуратно упавшая ему на плечо.

— Уважаемый, а что с вашей тенью? — Спросил его один из двух мужчин, ведущих до этого жаркий спор.

Корвус открыл было рот, чтобы ответить, но услышал крик, отчаянный вопль и громкий хлопок. Он слышал это когда-то очень давно. Остальные в толпе — никогда в жизни. У входа в заставу поднялась багровая огненная стена. В нос ударил едкий запах дыма и волна жара. Люди вокруг попадали и панически ахнули, кто-то закричал. Мул у мужика перед Корвусом и прочие ездовые животные, кроме его коня, бросились прочь. Из-за них создалась давка, люди пытались уберечь свои бренные тела от тяжёлых копыт. Где-то спереди перевернулась повозка и раздался хруст костей вперемешку с новыми выкриками, отчаянное ржание запряжённой лошади.

Всю толпу оросило чем-то тёплым. Одна капля упала Корвусу на щёку, и, притронувшись к ней кончиками пальцев, он увидел на них кровь. Люди вокруг от такого в страхе закричали. Корвус, расталкивая их, медленно выбирался из давки. Кое-как продравшись сквозь оголтелую напуганную толпу, он отошёл в поле, поднялся на небольшой холмик, с которого виделась общая картина случившегося.

Вместе с ним так сделала одна девушка и мужчина. Мужчина невысок, но коренаст и крепок. Сильные руки скрестились на груди. Нахмуренные, умудрённые жизнью чёрные глаза смотрели на паникующую толпу из-под густых бровей.

Заставу пожирал огонь. Солдаты носились туда-сюда с вёдрами воды, но это уже не могло помочь. У ворот лежало с десяток разорванных тел, ещё столько же чуть дальше — горели. В овражке у дороги перевернулась та самая повозка. Вокруг неё рассыпались яблоки и апельсины, лежащие в кровавой луже, растёкшейся из придавленных тел. Сразу за стеной почти моментально занялись шатры. Солдатам ничего не оставалось, кроме как покинуть лагерь и тут же послать за подмогой.

— Ну дела. — Медленно протянул мужчина. — Вот вам и кара божья.

— Бог тут не причем. — Ответствовала ему женщина. — Напали, вот что я скажу.

Рыжеволосая, зеленоглазая, вся в кожаных одеждах и с мечом на перевес. Веснушки рассыпались на её носу и щеках.

— А что ты думаешь? — Обратилась она к Корвусу.

— А что ты ожидаешь услышать? — Саркастично ответил он, даже не поворачивая на неё взгляд.

— Что-нибудь интересное.

— В смерти нет ничего интересного. — Забасил мужчина. — Это божья кара. Святой отец предупреждал их. Он говорил: да не упивайтесь вы жаждою золота блестящего, ибо забываете вы в нем душу свою.

Девушка хохотнула. Корвус молчал.

— Ну да, он-то дело говорит, держа за яйца короля и правя Карлосом. — Мужчина лишь осудительно помотал головой и, вздохнув, окрестив трагедию, зашагал к Каэрну. Девушка недовольно цокнула:

— Сейчас поднимут там шуму и ворота наглухо закроют.

А ведь точно, подумал Корвус и вскочил на коня. Он собрался было тронуться, но его окликнула рыжеволосая:

— Эй, стой! Погоди!

— Чего тебе?

— Послушай, мне тоже в город надо, а коня-то нет. Подвези меня, прошу. Я дам десять медяков.

— Серебряников.

— Ты шутишь?

Корвус тронулся, но девушка тут же остановила его:

— Ладно, идёт!

Она крепко ухватилась за поданную ей руку и ловко запрыгнула на Кирна.

Вместе они добрались до ворот Каэрна раньше гонца от солдат. Девушка назвалась Арией. В самом начале Корвус увёл диалог от взрыва и в основном они разговаривали о ситуации в королевствах и жизни в целом. Ария, по её словам, родилась в северной части Сандвии, в городе Синград. Росла в богатой семье. Однако после её и брата выгнали оттуда по неназванной ею причине. Вместе они примкнули к банде, позже покинули её и жили сами по себе. В основном старались не грабить без крайней нужды, во что Корвус ни на секунду не поверил.