Страница 7 из 53
Фашист, типичная дворняга, во внешности которого было что-то и от восточно-европейской овчарки, и даже, кто-то ему говорил, от лабрадора, ну, может, не вполне чистокровного, считал себя образцовым псом и этим очень гордился. Взять, хотя бы, нервную систему. Железная. Стальные, без всякого преувеличения, нервы. Он, столько всего переживший, а это и трагическая судьба единоутробных братьев, и ранняя смерть родителей, оставался оптимистом, верящим в свою звезду.
Ну, о вере в звезду – это так, красивое выражение, не свойственное, в общем-то, Фашисту. Он сам как-то подсчитал, что процентов на восемьдесят он циник, причём – стопроцентный. И только на сколько-то из оставшихся двадцати, не на все даже, – романтик. И романтик не в смысле «ахов» и «охов», а по части веры, опять же, в свою счастливую звезду и высокое предназначение.
Про звезду и предназначение, правда, не очень понятно было. Но об этом надо будет как-нибудь на досуге, желательно – на сытый желудок, поразмышлять поосновательней и формулировочки отшлифовать.
Когда Фашист пробегал лесную поляну с большим пнём посередине, навстречу ему выскочил заметно вспотевший Предатель.
- Стой! Что случилось? – спросил Предателя Фашист.
Предатель остановился и попробовал перевести дыхание.
- Они узнали.
- И?..
- Порвут, похоже, - выдохнул Предатель и тревожно оглянулся. Он близок к панике. Даже всегдашнее выражение отвращения на его морде заметно подразмылось.
Фашист самодовольно улыбнулся.
- Не порвут. Давай – вон туда.
Фашист и Предатель выбежали на середину поляны и остановились около пня.
- Обозлились чего-то, - с деланным недоумением на морде и словно бы оправдываясь произнёс спустя секунду Предатель, немного успокоившись.
- Спина к спине, - приказал Фашист. – Главное – страх не показать.
И вот уже выбежавшие на поляну Спецназ, Турист, Сплетница, Обжора и Лежебока окружают Фашиста и Предателя, прижавшихся хвостами к основанию пня.
- Фашист, этот подлец… - начал Спецназ.
Однако Фашист выслушивать его не намерен.
- Правильно, они все должны умереть.
- Кто – все? Списки уже составлены? – задёргалась Сплетница.
Фашист усмехнулся, окинул собак высокомерным взором, затем запрыгнул на пень.
- Составлены. Списки давно уже составлены, - с пафосом заявил он. – Я неоднократно говорил и повторяю: все эти таксы, бультерьеры, мастины и чаю-нечаю должны умереть. Выжить имеет право сильнейший, тот, кого природа приемлет.
- То есть, у кого аппетит? – уточнила Обжора.
- Думаю, тот, кто обществу полезен, - поправил её Спецназ.
- Да, кто обо всём и всегда. Я, значит, - предложила свою версию Сплетница.
- Им делают по десять прививок! – округляет глаза Фашист. – Да если мне десять прививок – я стану бессмертным. Даже ещё больше, чем люди. Люди бессмертны максимум до ста лет, а я был бы бессмертен до… Ну, до ста десяти, по меньшей мере. Да я неделю не ел, размышляя о судьбах собачьей популяции, и ничего. Кстати, я проглотил бы чего-нибудь.
Фашист, заметно погрустнев, осмотрел слушателей, затем спрыгнул с пенька.
Обжора придвинулась к Фашисту.
- Будет взрыв, и нажрёмся. Если, как и я, уцелеешь.
Её слова услышал Спецназ.
- Никто не уцелеет! – с раздражением проговорил он.
- Можем уйти, а потом вернуться. У меня имеется несколько прекрасных маршрутов, - объявил Турист.
Предатель усмехнулся.
- Далеко не уйдёте. Да, взрыв очень скоро.
- Смотря как идти, - загорячился Турист. – До противоположной стороны экватора, я слышал, всего двадцать тысяч кэмэ.
Лежебока закатила глаза.
- Двадцать тысяч! Кхе-кхе! Километр-то много. Меньше намного, чем вокруг станции.
- Мать хромает! – вдруг раздался радостный вскрик Сплетницы. – С утра не хромала, а теперь хромает! Мать, почему хромаешь? Ну! Ну-ну!
И все обернулись к выбежавшей на поляну Матери. И увидели, что она и в самом деле заметно припадает на правую переднюю лапу.
Мать, добежав до сородичей, присела и бросила печальный взгляд на Спецназа.
- Я шла с детьми… В общем, он ударил меня.
- Это ещё что такое? – Обжора с возмущением воззрилась на Спецназа. – Мало того что детьми практически не занимается...
- Да я ни разу лапу не поднял! – вскричал Спецназ и подбежал к Матери. – Кто? Как ударил?
- Не знаешь, как бьют собак? Безквартирных собак пинают.
- Кто посмел? Ты же Мать! Ты мать четверых щенков, не считая… Ну, кто прошлое помянет… - Спецназ выхватывает зубами репей, прицепившийся к шерсти на шее Матери, и отбрасывает его в сторону.
- Сутулый с усами? – потягиваясь, произнёс Предатель.
- Да, - обернулась к нему Мать. – На тебя, кстати, очень похож.
- Я его прозвал Тараканом.
- А дети? – обеспокоился Спецназ.
- Думала, тоже пинать будет. Но я их с дороги, чтоб не достал… - поведала Мать.
Спецназ помотал головой.
- Он всех достанет, если я меры не предприму.
Фашист насмешливо фыркнул и вспрыгнул на пень.
- Истинные псы выживут, - самодовольно объявил он. – А эти все, ну, экстерьерные, которые спят с хозяевами в одной постели, помрут. И это справедливо. Их моют, стригут и даже, возможно, завивают. Разврат! – Фашист покинул трибуну, обернулся к Сплетнице и, состроив презрительную морду, спросил: - Искусственная завивочка?
- Не твоё дело! – огрызнулась Сплетница. – В прошлой жизни, кстати, у меня был знакомый буль с металло-керамическим мостом. И что? Или ему всю жизнь кашку хлебать?
Фашист ухмыльнулся.
- Он должен был умереть. Не сохранил зубы – что ж… Такой закон.
Спецназ поднялся на задние лапы и постучал по срезу пня.
- Звери, мы с людьми живём!
- Мы не взрываем друг друга, - счёл необходимым возразить Предатель. – Впрочем, если взрыв… - Предатель улыбнулся. – Да, это будет и мой подвиг. Не только террориста Таракана.