Назад в Эрдберрот

И как часто у меня бывает, ассоциативно выползло на свет далекое воспоминание. Там правда не колбасой пахло, а жареной курицей. Дело было в Египте, много лет назад. Мы с подругой Леной и ее будущим мужем Игорем поехали втроем отдыхать. Они взяли номер на двоих, я одноместный. Общались в основном втроем, вполне хорошо проводили время. Он был нормальным, общительным человеком, с чувством юмора, но… Не буду называть его жадным, назову экономным или, как еще говорят, домовитым.

В то время в Египте еще не была распространена система «все включено». Мало того, в том отеле были только завтраки и ужины. Обедать приходилось где-нибудь за пределами отеля или за отдельную плату в их ресторане. Мы с подругой обходились без обедов, на жаре есть не очень хотелось. А вот друг ее был плотного телосложения, и, чтобы поддерживать себя в такой замечательной форме, питаться ему требовалось побольше.

Конечно, как и во многих подобных местах, выносить еду за пределы ресторана не разрешалось, но всегда смотрели сквозь пальцы, если кто-то выходил с яблочком или, там, банан в сумочку сунул. Но мужа моей подруги это бы не спасло, поэтому он придумал следующий хитрый способ. У него с собой был светлый легкий пиджак в мелкую клеточку, в котором он теперь всегда ходил на ужин. А во внутренний карман этого пиджака он не поленился и вшил полиэтиленовый пакет! Во время ужина он складывал в этот защитный карман что-нибудь из мясных блюд. Ну, не гуляш, конечно, в подливке, а что-то цельным куском, например, куриную ножку или отбивную. В общем, запасался на обед. Ленка каждый раз закатывала глаза и говорила ему, что он ее позорит, он пропускал все мимо ушей.

Как-то нам после ужина пришлось подойти к стойке администрации отеля, чтобы решить какой-то вопрос. Там очередь была. Пока ее отстояли, подруга стала вся красная от стыда, потому что от будущего мужа несло жареной курицей наверное на весь вестибюль, так как именно курицу в этот раз он засунул в свой специальный карманчик. Мы и стыдили его, и смеялись одновременно, ведь это ж еще додуматься надо!

И вот когда открыли Лапулину тумбочку, и оттуда ударил в нос запах колбасы и пиццы, я сразу вспомнила этого Игоря с его потайным карманом. Как бы они с Машей друг другу подошли. Идеальная жена была бы. И стыдить бы его не стала, и сама себе такой же карман бы вшила, наверное. Ей так ни разу никто ничего и не высказал, просто втихаря все посмеивались и рассказывали друг другу историю про жадную коллегу.

Вот, собственно, и все, что было примечательного и забавного на моей новой работе, по крайней мере, из того, что открывалось моим глазам.

* * *

Как обычно, в последнее время садилась я перед компьютером, и сразу появлялась такая пустота в голове, в том месте, где раньше обычно витало много интересных идей. Кот ходил по столу, намеренно задевая лапами клавиатуру. Может, дать ему волю, пусть что-нибудь напишет. И будет почти как в песне, «покажу его критикам, из нервнобольных, вдруг искусством кто назовет». Правда там про абстрактное художество, а вот у меня будет эдакий непонятный рассказ. Я даже не против указать Кота как соавтора. Очень даже красиво будет выглядеть надпись, Нинка и Кот. Я даже не против варианта «Кот и Нинка».

Кот, почуяв неладное, моментально улегся между клавиатурой и монитором, отвернул голову и дал мне понять, что в его голове в том же месте, где и у меня, такая же пустота. И ради моей славы ему совершенно неинтересно задевать кнопки.

Уши, правда, отвел назад, прислушиваясь к моим движениям в надежде, что я сейчас брошу эти глупости, которые я называю литературные потуги, и призову его что-нибудь замутить. Например подставлю ногу в очень плотном шерстяном носке грубой вязки, в которую можно безболезненно для хозяйки вцепиться четырьмя когтистыми лапами и даже погрызть.

Я уже почти сдалась. Играть с котом намного интереснее, чем выдавливать из себя слова. Еще можно растопырить пятерню у него над головой. Он будет смотреть, не мигая, затем отрывисто мявкнет и ринется в бой, чтобы вцепиться в шею руки.

Кот встал на четыре лапы, изогнул, потягиваясь, спинку и загородил собой экран. Я попыталась вслепую что-то в это время еще настрочить, быстрые движения пальцев показались ему очень заманчивыми, и он прыгнул на клавиатуру. Я осторожно сняла его, усадила на колени и взглянула на экран.

«Эрдбееррот», – написали мы с котом. Точнее, написали Нинка и Кот.

– Эрдбееррот… – Я прочитала это вслух. Звучное слово. Словно название какого-то города из сказки. И вроде знакомое.

Я стерла сказочное название Эрдберрот с экрана и выключила компьютер. Тандем Нинка и Кот творить решительно не хотел. Кот ритмично топтался у меня на коленях, периодически наступая в какую-то очень щекотную точку, терпеть это было невозможно, я взяла его под мышки, поцеловала в нос и опустила на ковер. Он тут же налетел на ногу в шерстяном носке, совершая прыжок в каком-то невообразимом кувырке, в общем, мы занялись нашей привычной игрой. Потом кое-как отцепившись от ловких когтистых лап, я пробежала в ванную и закрылась. Оставлять дверь отрытой было не очень правильно, кот тут же лез в раковину и усиленно начинал мне мешать. Он брызгался водой из-под крана, он рыл раковину, пытался завалиться в ней и одновременно лакать бегущую из крана струйку. Поэтому водные процедуры приходилось принимать при закрытой двери.

После душа я отправилась спать. Поискав глазами кота, я полезла в постель, но нога, уходя под одеяло, все равно получила свою порцию когтей. Ну, не очень опасных когтей. Без царапин. Но сам факт, нога была поймана.

Я раскинулась по диагонали на широкой кровати и, как ни странно, почти сразу стала проваливаться в сон. «Эрдбееррот…» – вдруг зашуршало где-то в голове. Вот так сказочное слово опять всплыло в памяти.

– Эрдберрот, сладкий кот, – пробормотала я, засыпая.

* * *

Один из обычных рабочих дней, одна из абсолютно одинаковых поездок в метро. Все как всегда: встать рядом с битой плиткой на платформе. Это получится где-то в середине предпоследнего вагона. Пройти через одну и ту же дверь сразу к противоположным сиденьям справа и встать с краю. Если повезет, на Владыкино или Петровско-Разумовской освободится одно из двух крайних мест. Если нет, то тогда уже придется торчать стоя до центра. Не знаю, может, следует каждый раз менять хотя бы дверь вагона, но меня успокаивает это однообразие. Сегодня эксперимент. Инструктор по фитнесу посоветовала. Ноги поставить почти вместе и сильно напрячь мышечный корсет. И тогда пусть поезд качается, пусть пассажиры толкаются, ты на месте устоишь, можно даже за поручень не держаться.

Я совершила свой традиционный заход в вагон и, едва касаясь пальцами поручня для подстраховки, встала как учили. Это было так странно! Поезд дернулся, и я почувствовала себя поплавком… или, скорее, неваляшкой. Долго, конечно, эксперимент не продлился, мышцы заныли, я стала уставать от напряжения, но удовлетворение я получила: инструкторша не наврала.

Привычно уцепившись уже всей ладонью за поручень и расслабившись, я стала блуждать глазами по людям, находящимся в вагоне. В ряду, перед которым я стояла, первый мужчина вроде как спал или делал вид. Рядом сидела девушка, полностью сосредоточившись на своем телефоне. Она что-то все время кому-то писала, хмыкала, прикрывая рот рукой, и снова тыкала пальцем по буквам на экране. Следующей была полная пожилая дама, читающая детектив в обычном бумажном переплете, за ней мужчина с планшетом, которым он вертел, как рулем. Явно там были гонки. А пятый пассажир вдумчиво читал газету. У меня пока еще неплохое зрение, и я смогла разглядеть некоторые заголовки, хотя прочесть их не представлялось возможности: они были на немецком языке.

Я водила глазами от заголовка к заголовку, лаская взор немецкими сочетаниями букв и пытаясь проговорить их про себя. Я слышала, что большинству немецкий язык не нравится, но лично мне он кажется не просто красивым, а даже с примесью эротики что ли. И это не из-за всем известных немецких фильмов, вы не подумайте.