Страница 13 из 14
Это ее рука скользнула вверх, и пощечина неуклюже, как будто извиняясь, звякнула на весь тронный зал. Гости замерли, музыка издала несколько неуверенных аккордов и смолкла, все взгляды устремились на них.
Принц безмолвствовал. Герцогиня, одарив его истерзанным взглядом, развернулась и выбежала прочь, пряча лицо в ладонях. Гости посмотрели ей вслед с неуверенным сочувствием. Где-то на другом конце залы нахмурился герцог Арчибальд. Король все видел и не знал, как это истолковать.
Спасая положение, музыканты в едином порыве ударили смычками по струнам, и гости снова ожили, не скрывая своего облегчения. Только герцог продолжал хмуриться, а король по-прежнему задумчиво поглаживал бороду, стоя в стороне от толпы.
– Ну и ну, бедняга Принц! – раздалось откуда-то снизу.
Все еще чувствуя огонь на своей щеке, принц ошарашенно посмотрел вниз. У его ног притаился придворный шут, который елейно заглядывал Принцу в глаза и неопределенно улыбался.
– Бедный, бедный наш наследник! Сердечко разбилось! Разбилось, от одной пощечины!
– Поди прочь, Батафи! – жалко попросил Принц.
– Не пойду! – тряхнул несуществующими колокольчиками шут, протестующе взмахнув алыми рукавами своего нелепого балахона. – Не пойду, пока не расскажу тебе секрет!
– Мне нет дела до твоих шуток, – прошипел Принц, вновь отдаваясь своей черной музе и замечая, что недавно покинувшие его взгляды удивленно заскользили обратно. – Просто уходи.
– Не бойся, милый Принц, – заверил его шут, – я нашепчу! Шептун Батафи знает правду! Никто не услышит!
И Батафи подпрыгнул на месте, распрямляясь в полный рост и при этом едва доставая Принцу до груди, и ухватил наследника за плечо, притягивая его к себе.
Не желая устраивать сцену, Принц поддался, морщась и незаметно стараясь высвободиться. Но Батафи уже шептал:
– Ведьма!.. Ведьма!
– Кто? – удивлено переспросил Принц, забывая на секунду о сопротивлении.
– Изабелла! Изабелла – ведьма! Не плачь по ней, бедный Принц! Она нечиста, она коварна!
– Ты говоришь ересь! – вскипел Принц и, схватив Шептуна Батафи за грудки, притянул его к себе. Перед внутренним взором его возникла китайская ваза, противоестественно балансирующая на самом краю постамента.
– Как смеешь ты оскорблять знатную особу, – озираясь по сторонам, процедил Принц и, с отчаянием замечая, что всеобщее внимание снова притянулось к нему, поставил шута на пол.
– Нет пути назад, Бедный Принц, нет! – залепетал Батафи. – Она отказалась от тебя, отказалась! Почему бы людям не узнать правду? Почему бы не нашептать им, всем и каждому, правду про то, что тебя невзлюбила ведьма?
Батафи сощурился и снова прильнул к уху Принца.
– Вы пригрели змею на груди, пустили ее в замок! – вкрадчиво продолжал нашептывать шут. – Богомерзкая, вероотступница, еретичка! Темные дела творятся в ее чертогах; она околдовала тебя, опутала, проснись и распахни очи – она ведьма, ведьма! Ты чуть было не вывел ее на чистую воду, ты ведь даже обнажил сталь, но она тут же тебя опередила, она не поддалась, она околдовала тебя! Ах, бедный, бедный Принц! И нет пути назад… Нет, нет, нет…
– Прочь!– взревел Принц, давясь отвращением и обидой. И шут Батафи и вправду заковылял прочь, подпрыгивая на одной ноге и бормоча на ходу себе под нос:
– Ведьма! Ведьма! Изабелла – ведьма!
Добравшись до короля, он плюхнулся на колени и, ударяясь головой о пол, застонал высоким голосом:
– Сир! Сир, помилуйте раба вашего, простите меня, сир!
– Что стряслось, шут? – отсутствующе вопросил король, который был еще немного не в себе. Вокруг него и шута образовалась почтительная пустота, которую, несмотря на всеобщее любопытство, никто не решался заполнить.
– Мое сердце разрывается оттого, что я приношу вам дурную весть, но долг не дает мне поступить иначе!
Король повел одной бровью, продолжая смотреть в никуда.
Батафи вскочил на ноги и доверительно сообщил монарху:
– Она околдовала его.
– Что? – устало уточнил король с некоторым интересом.
– Она околдовала вашего сына, нашего принца, сир! Она ведьма!
– Изабелла? – переспросил Рихард.
– Герцогиня! – закивал Батафи. – Истинно, воистину ведьма!
– Ты не ведаешь, что говоришь, Батафи. Не стоит оскорблять нашу гостью.
– Ах, вам ли не знать, сир, что при дворе герцога колдовство не под запретом! Вам ли не знать, что все его нечестивое герцогство забавляется колдовством самой низкой пробы! Это норма для них, ваше величество, норма! Так почему бы и герцогине не быть ведьмой?
– Это нас не касается, – злобно шепнул ему король, стараясь не привлекать к этой сцене лишнего внимания. – У себя дома она может заниматься чем хочет, покуда в наших чертогах она соблюдает обычаи Лилии!
– Ах, сир, она околдовала и вас! Ах, мое сердечко сжимается при мысли о том, какие условия они могут вам навязать, эти бессердечные махинаторы! Вся честная компания! И этот Доменико – он колдун, самый заядлый колдун на всем побережье!
– Ты клевещешь! – разъярился король.
– У меня есть доказательства, – не унимался Батафи.
– Какие у тебя могут быть доказательства, ты всего лишь шут!
– Я видел то, что не видали другие! Я видел, как герцогиня колдовала прямо здесь, в нашем замке! Я видел, как она наложила заклятие на Принца!
Король покачивал головой, а шептун Батафи ронял яд в его мысли, слово за словом.
На следующее утро герцог потребовал личную аудиенцию у короля Рихарда. До полудня они обсуждали что-то за закрытыми дверьми, то громыхая так, что стражники королевского кабинета понимающе морщились, то переходя на шепот и сливаясь с абсолютной тишиной присмиревшего замка. Несколько раз кто-то из них вставал и принимался ходить по комнате взад-вперед, пока новый поворот в разговоре не заставлял его снова занять свое место для новой порции перешептываний и громыханий.
Аудиенция закончилась скандалом: герцог Арчибальд стрелою вылетел в коридор и хлопнул за собой дверью.
– Никогда, – бормотал он, – ни за что! Я никому не позволю! Необразованные дикари! Враги высшей науки! Сей же час… Сию же секунду, мы уезжаем! Изабелла, доченька моя, свет мой!
День ковылял дальше.
Слуги видели их вдвоем в коридоре: отец умоляюще удерживал ее за рукав, дочь, вздернув подбородок, с нежною непреклонностью отвечала ему:
– Мне нечего стыдиться, я предстану перед ним, как и подобает герцогине Таливара.
– Зачем я сказал тебе! – сокрушался отец. – Зачем!
– Ты же знаешь, что я с места не сдвинулась бы без объяснений, – качала головой его дочь.
Меркнул день.
Изабелла скрылась за дверью королевского кабинета и появилась обратно спустя час. Бледная улыбка и бодрый кивок сообщили Арчибальду все, о чем он не решался спросить вслух.
– Ты же знал, папа, – нежно говорила Изабелла, обнимая его плечи и провожая его в гостевые покои. – Ты же знал.
– Это было не колдовство, доченька! Это наука!
– Колдовство, папенька, самое настоящее, – улыбалась дочь, увлекая герцога за собой.
Как Принц побывал в аду
Ты уже знаешь, что Разумение в суеверной Лилии было запрещено. Память поколений не смогла простить соседям Войну Разрушенной Воли, а королевские указы, рекомендующие наказания различной степени строгости даже за самые безобидные фокусы, не давали этой памяти ослабнуть. Власть имущие открестились от всех прогрессивных научных теорий и признали Разумение колдовством. Не мне объяснять тебе, как это было абсурдно. Не мне объяснять тебе, что маги и волшебники из детских страшилок никакого отношения не имели к многолетней практике Разумения, основанной исключительно на таланте, воле, и связи с окружающим миром.
С незапамятных времен всякий, кто прибывал на территорию Лилии, ставил на границе свою подпись на официальной бумаге: обязуюсь не творить чары. Именно так это называлось – «чары». По-детски и агрессивно. Посему по всем правилам и законам Изабеллу надлежало выдворить из королевства раз и навсегда. Она не сопротивлялась – Батафи все видел и благонадежно засвидетельствовал, Принц в случае надобности, как ей тогда подумалось, мог историю подтвердить, а Доменико… Доменико не умел врать. Изабелла собрала вещи, попрощалась и убыла с первыми лучами солнца, а герцог отрядил ей в сопровождение роту самых верных людей.