Свет далекой звезды

Я приободрилась и оттолкнулась сильнее, чуть не мурлыча от радости. С углами и наклонами я справилась на удивление быстро – чувство равновесия у меня отменное. Верная рука самого близкого человека на свете, природа и движение. Что может быть лучше?

– Ты что, бежишь? – спросила я, сообразив, что мы как-то быстро едем.

– Нет, – лукаво ответила сестра.

Только тогда я поняла, почему звук роликов кажется мне странным.

– Ты что, тоже на колесах?! – обалдела я.

– Ага. Думаешь, ты одна такая?

– Мамочки! Я же упаду!

– Спокойнее, Аленький, – Божена умеет говорить так, что кажется, будто ее голос исходит со всех сторон сразу. – Ты сама этого хотела. Ты справишься. Просто продолжай катиться, чувствуй дорогу.

Мы продолжали набирать скорость, и я отчаянно попыталась сообразить, что делать дальше. Тут же до меня дошло, что я даже в мыслях не отрабатывала этот прием. Как вообще замедляться на роликах?! Я думала, Божена меня будет придерживать. А теперь она и советов не дает. Может, она и сама не знает?

– Ай-яй-яй, Женька, я сейчас врежусь куда-нибудь! – заверещала я.

– Куда ты врежешься? Мы на нашей аллее, тут ничего нет. Забыла?

Мне стало гораздо легче.

Все мои страхи и слабости мигом улетели. Представив себя со стороны, я увидела девчонку, которая долго готовилась к неизвестности будущего, годами осваивала все, что ей было доступно, вплоть до совершенного владения своим телом и дара предвидения. И которая забыла обо всех своих навыках, стоило ей совсем немного вырваться из привычного уклада жизни.

И я высвободилась. Повернула ногу, оттолкнулась и стремительно понеслась вперед. Божена не отставала ни на шаг, прочно удерживая мою ладонь. Дорога вибрировала под ногами, унося меня вдаль, приближая неизведанные земли, необъятные поля, безграничные луга и, если мне не изменяла память, металлический лоток с пончиками.

– Женя, пончики, пончики! – завопила я на весь парк.

– Поворот налево, – спокойно сказала Божена. Ее немного начало подводить дыхание – скорее всего, из-за волнения, так как в ее физической форме я не сомневалась.

Не расцепляясь, мы слегка наклонились в сторону и зашли на пологий поворот. Ветер свистел в ушах, сердце кувыркалось в адреналине. Сестра потянула меня на себя, когда мы снова выкатились на прямой участок. Я и без того мысленно чертила в уме траекторию нашей гонки, но все равно сдала чуть правее – мало ли что Женька увидела впереди.

– Венжега-два – Венжеге-один, прошу разрешения на взлет! – произнесла я, ловя улыбкой воздух.

– Венжега-два, взлет разрешаю, – одобрил диспетчер.

Полоса для взлета простерлась вперед, сузив мир до рамок воздушного коридора. Дав полный вперед, я слегка наклонилась…

И с шумом влетела в широкий фонтан, стоявший точно посередине парка. Шасси пролетели три нисходящие ступеньки, теплая вода обеспечила мне относительно мягкую посадку. От неожиданности я охнула, завертела головой и меня тут же подняла Божена, которая окунулась в фонтан вместе со мной. Просто поразительно, что мы ни обо что не стукнулись.

– Ах ты, медуза, это ты все придумала! – крикнула я, выплевывая воду.

– Что заказывали, то и получили! – послышался смех Божены. Я подхватила его, затем обняла сестру, чувствуя, как слезы радости катятся по моим щекам и сливаются со струями воды на лице.

– Спасибо, – выговорила я, кое-как выбираясь на ступеньки. Колеса роликов увязали в песке. Мы обе промокли до нитки, но я была счастлива.

* * *

Да, есть что вспомнить. Ну, это было тогда, а сейчас это сейчас.

Мы прошлись до продуктового, накупили вермишели и пошли обратно.

Вот тут-то меня и торкнуло поговорить на серьезные темы.

– Женя, – сказала я, идя по дорожке. – Дальше что?

Это мне и нравится в сестре (впрочем, мне в ней нравится все) – с ней необязательно заводить разговор издали и трещать о погоде, когда хочется поболтать за жизнь. Даже если ляпнуть что-то позаковыристее, Боженка все сразу понимает.

Но в этот раз не поняла.

– Домой, варим макарошки, ставим кино и спать, – ответила Женька.

Это меня даже разозлило. Мало того, что она думала о чем-то другом, так еще сбилась с такта и стала шагать не в ногу.

– Я вообще говорю, – добавила я. – Так и буду торчать мертвым грузом?

Божена уставилась на дорогу. Не на мою, а на бледно-серое полотно асфальта. Да, я такие вещи просекаю с ходу.

– Есть предложения? – спросила она.

Я проводила взглядом зайца, остановившегося на середине своего кросса, и переступила через него. Почувствовала, как губы напрягаются, чтобы изобразить подобие кривой улыбки, однако сдержалась.

– А поискать? – поинтересовалась я.

– Считаешь, я об этом не думала?

– И что надумала?

– Ничего. Я бы сказала.

Плохо.

– И что теперь? – я потерла внезапно зачесавшийся нос.

– Идем домой, варим макарошки, ставим кино и спать, – произнесла Женька с безразличной грустью.

Мои щеки налились теплотой. Я опять ступила. Боженка отлично меня поняла, оказывается.

– Женя, так нельзя, – я попыталась придать себе примирительный тон, но получилось не очень удачно. – Носишься со мной, как… как… я не знаю.

– Тебе скучно? – спросила она.

– Да! То есть, нет! Мне тебя жалко.

– Алька, тебе со мной тесно? Ты хочешь разведать новые границы одиночества?

– Тьфу на тебя!

Я отвернулась. Снова мы ни к чему не пришли. Я и не надеялась, если честно. Тема была больно скользкая и противная. Но молчать о планах на будущее – значит похоронить даже мечту.

– Гуляй без меня, – предложила я. – Честно, я побуду сама! Ходи по кафешкам, библиотекам, заведи знакомства.

– Я уже думала, – ответила Божена, и я заткнулась. – Не хочу. Мне и тебя достаточно.

Насупившись, я шла молча, ожидая, что она еще скажет.

– Точно не хочешь? – спросила я.

– А тебе зачем?

– Потому что я хочу.

– Алька, я пока не думаю о собственной семье.

– Нет, я сама хочу. Встречаться с кем-то. Перестать быть одной.

Настала ее очередь молчать. Это всегда меня нервировало. Я очень боялась обидеть сестру.

– Тогда что ты меня тоже тащишь? – задала вопрос Божена.

– Ты же мой поводырь. А это, может быть, самая важная дорога, которую ты могла разведать. Для себя и… для меня тоже.

Наши переплетенные пальцы сжались. Живительная энергия любви наполнила меня. Спасибо, сестренка.

– Я не знаю, Алюнь, – неуверенно произнесла она.

– Жень, мне уже не страшно. Если ты не хочешь из-за меня, то не надо.

Божена поправила сумку, съехавшую с моего плеча.

– Молодая славянская женщина, не замужем, двадцать четыре года, ищет непьющего парня для серьезных отношений, – сказала она. – В спонсоре не нуждается и не хочет им быть. В наличии капризный ребенок, девятнадцать лет, сорок восемь килограммов.

– Сорок семь.

– Съешь кило апельсинов, и будет сорок восемь.

Я отпустила ее пальцы, остановилась, сунула руку в пакет и пошарила там.

– Мы апельсины не брали? – спросила я.

– Не сегодня. Получка не скоро.

– Я и в самом деле захотела апельсин.

– Я же говорила. Капризный ребенок.

Наткнулась на яблоко. Жить можно.

Грызя беззащитный фрукт, я пошла дальше. Рука Божены привычно переместилась на локоть.

– Ну как? – спросила я. – Принцы на белом коне появились?

– Пока не слышно.

– Слух я на себя беру. Ты смотри.

– Нету их.

– Что, никому не нужна девушка с ребенком?

– Таких рыцарей даже в старые времена не было.

Я швырнула огрызок в лесную чащу. Судя по звуку, попала прямехонько в мусорку.

Из леса выполз Метатрон. Взгляд у него был более чем офигевший.

– Прости, – сказала я и смутилась выше крыши. – Я не хотела мусорить.

Иллюзия рассеялась. Я вспомнила, что иду по своей улице.

– Божена, – позвала я.

– Что, Алененок?