Шизо и Зоо

J.Denole

Шизо и Зоо

Я спал или просто думал, что сплю. Во сне ко мне пришла моя любимая мама. Огромная, с добрыми глазами и морщинистым лбом. Обнимая хоботом, она нежно поглаживала и пощипывала моё человеческое тело…

– О боже! Где я?

Я проснулся в кроватке младенца. Безобразные люди глядели на меня своими выпученными, страшными глазами!

– Где моя мама! Где мама?

Я кричал и брыкался, умоляя вернуть меня к моей матери, однако они не слышали того, что я говорил…

Рождение «необычного Фредди»

– Дорогой?

– Да, милая?

– Ты не находишь нашего малыша странным?

– В чём это проявляется, любимая?

– Он смотрит на меня, как на чужого человека! Но ведь я же его мама!

– А-ха-ха! А как он должен на тебя смотреть, если ещё недавно он тебя не знал? Фактически мы для него чужие люди. Ему необходимо освоиться, свыкнуться с новой обстановкой.

– Нет, не убеждай меня! Он смотрит на меня с ненавистью! Я чувствую это!

– Перестань нести чепуху! Я недавно говорил со своим коллегой, и от него я узнал, что у его супруги была послеродовая депрессия, кажется, постнатальная зовётся.

– На что ты намекаешь, что я больная?

– Вовсе нет, хотя…

– И что там с этой постнатальной хворой?

– Так вот. Ей казалось, что она не должна была рожать дочь, которая постоянно орёт, доводя её до истерики.

– И что потом?

– На сегодняшний день они души не чают в своей малышке Габи.

– Что за имя такое, Габи? На гоблина походит.

– Прекрасная Габриела! Разве ты никогда не слышала такого имени?

– Ты же знаешь, что я выросла в Польше. Откуда у нас всякие Гаврилы?

– Пожалуйста, не ворчи по пустякам. Пойди, приляг, отдохни, хватит думать о плохом. Дети – это ржавчина сердца, начало трудностей и переживаний. Они стремительно врываются в жизнь, отнимая у нас всё свободное время. В итоге подрастают, порой убивая наповал незаслуженными претензиями. Наш мир становится ограниченным, узким, психоэмоциональным, ибо этот маленький человек диктует свои правила. Мы в нём просто слуги!

– Ты такой фантазёр, Пьер-Алан!

– Мне просто хочется, чтобы ты улыбнулась и приняла ситуацию такой, какая она есть, иначе мы с тобой окажемся на приёме у семейного психолога!

– Вот и весь сказ, пора ему уже позвонить! Взгляни сам, это же очевидно! Мой сын питает ко мне ненависть!

– Ты сбрендила? Что ты несёшь! Он же ещё совсем младенец!

– Например, в Польше сын моей подруги после рождения мило улыбался, а этот при виде меня орёт! Глянь на его руки!

– Что ещё с ними не так?

– Его ладони развёрнуты, тянутся к потолку. Ты не понимаешь, почему?

– Нет, даже не могу себе представить, честно!

– Он до смерти напуган, вот что! Всё тело зажато, ребёнок находится в постоянном напряжении!

– Может, какать хочет?

– Не строй из себя дебила, Пьер-Алан! Ты не слепой, прекрасно видишь, как он на нас реагирует!

– Как же?

– Очевидно, по-разному! Его глаза! Взгляд взрослого человека!

– Блистательный! Весь в меня!

– Не смеши! И ещё, что ты ему за имя такое придумал – Фредди? Боюсь, он достанет из памперса косу и изрубит нас на части.

– У Крюгера разве была коса?

– Не паясничай! Понял? Мне не до шуток!

– Агнешка, остынь и послушай меня внимательно. Заставь себя превозмочь эту ксенофобию, иди вперёд, хватит унывать, сочинять истошные истории!

– Я не ксенофоб! Не придумывай мне каждые пять минут разные диагнозы! Ты не понимаешь, что я чувствую! Ты просто эгоист!

– Это я, по-твоему, эгоист? Тот самый, который каждую ночь поднимается на зов малыша, даёт бутылочку, ибо «ваше превосходительство» не соизволило ни единого месяца покормить собственного сына своей шикарной грудью!

– Он не хочет брать мою грудь!

– Сцеживаться тоже не захотела!

– У меня почти нет молока!

– Конечно! У тебя прогрессирует эмоциональная незрелость! Ты его истратила на свои же нервы! У какой психички будет молоко, если она боится, как огня, своё собственное чадо!

– Да ты вообще бесчувственный, зашоренный урод, понял? Вечно шатался, гулял по кабарешкам, пил литрами алкоголь, морочил всем шлюхам Женевы голову, обещая с каждой пойти под венец!

– Но женился ведь на одной? К сожалению, на самой долбанутой!

– Я презираю вас обоих! Особенно этого маленького ублюдка, уже сейчас похожего на тебя!

И юная полька получила пощечину, несмотря на всю свою красоту.

– Так ты меня ещё и бить собрался? Да я тебя засужу! В Швейцарии за домашнее насилие отбирают детей, а супруг платит огромные алименты!

– Ты с «ублюдком Фредди», как ты своего ребёнка называешь, одна жить собираешься? А-ха-ха-ха!

– Да пошёл ты, ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ты сядешь в тюрьму за то, что меня изнасиловал на первом свидании! Я тебя не хотела!

– Я тебе заплатил! Ты меня за мои же бабки решила обвинить в харассменте? Ты сказала, что не меня не хочешь, а просто не хочешь помять свою шляпку, державшуюся на лаке для волос да на шпильках! Зачем вообще носить такое гнездо на голове?

– Шляпка – это незаслуженно забытый женский аксессуар! Но тебе этого не понять!

– Это какая-то плакатная вывеска с изображением Эдит Пиаф или конспирология от ментов: «Якобы, я не проститутка, меня трахнули в шляпке против моей воли».

Дверь за странной женщиной, наводящей на меня ужас, захлопнулась. В комнате остался довольно милый мужик, вульгарно мне улыбающийся, как идиот. Я, как и все слоны планеты, боялся жестоких людей. Но в этот раз я решил, что мне нечего опасаться, и улыбнулся ему в ответ, не ожидая, естественно, столь неадекватной реакции. Его слёзы капали на мою постель. Я, всё ещё ощущая себя слоном, хотел убрать с подушки в сторону своё большое ухо.

Как всё-таки странно ощущать себя не тем, кем на самом деле являешься.

«Почему всё это происходит именно со мной? Где и как мне теперь искать своих родителей? Да и вообще, что за странные у меня конечности? Как на таких, в принципе, передвигаются?»

Я попытался встать, но тело не слушалось меня. Ко мне склонилось покрасневшее лицо улыбающегося обормота, чуть не вплотную прижавшего прижав свой сопливый нос к моему. Мужчина вытирал своё испещрённое морщинами лицо тряпкой, на которой был нарисован мой родственник – слонёнок.

– Сыночек! Ты улыбнулся! Спасибо тебе! Я так счастлив, что ты, наконец, признал нас, стал распознавать, кто есть кто! Я – твой папа! Тю-тю-тю! Я очень люблю тебя и горжусь тем, что ты с самого рождения ведёшь себя осторожно, не доверяя чужим людям! Правильно делаешь! Мало ли кто мы вообще с этой блондинкой такие! К сожалению, эта сумасбродка – твоя мамаша! Уверен, она тебя, как и я, сильно любит. Прошу тебя, улыбнись ей, ведь если ты и дальше будешь вести себя подобным образом, она вытрахает мне весь мозг! Затащит к психологу, и хрен знает, что там ещё у неё за планы! Ты же мой сын, моя гордость, надежда и опора! Защити меня от этой гризли! А я обещаю тебе – перед тем, как тебе исполнится 18, дать тебе попробовать пива! Ну, или в 16. Да вообще можно и раньше. Думаю, в этом ничего страшного нет. Короче, с меня пиво, когда захочешь!

«Ни хрена не понимаю, что он шлепает своими губами, но мне кажется, его самого это забавляет».

– Пьер-Алан? – послышался из соседней комнаты голос.

– Да, дорогая?

– Фредди уже уснул?

– Нет, он мне улыбается!

– Да ты что!

Громкие, торопливые шаги послышались из-за двери, и я тут же расплакался.

– Да он просто орёт! Ты что, пьяный? Тебе мерещится, что он умеет улыбаться!

– Ну, ты блин, сын, называется! Эх! Мы же договорились! – выкрикнул мужчина, повернувшись к моей люльке, и, махнув рукой, покинул детскую комнату. Сумасшедшая костлявая блондинка выбежала вслед за ним, размахивая руками. Словоблуда, одним словом.

– Фу, как же мерзко выглядят люди! Он ещё ничего, пухленький такой, рыжеволосый, с добрыми глазами и короткими руками. Но она же просто ужасна! Не внешность, а «ходячие фундаментальные противоречия». Ноги от ушей, сиськи огромные, чуть ли не врезающиеся в подбородок. Длинные волосы висят, как лианы, правда, глаза в порядке. Такие голубые, прозрачные. Подобные тому самому водоёму, в котором в моих мечтах купала меня моя милая мама. Большая, красивая, мягенькая мама. Научиться бы ещё их до конца понимать, что они там болтают! Чутко поздороваться по-слоновьи, изящно дотрагиваясь лишь кончиком хобота до рта. Не так, как она на меня нападает, с открытой пастью. Это отвратительно. По непонятной мне причине я снова расплакался и уснул. Наверное, это нормально в моём возрасте.