Лебединые одежды

— Да, у всех. По всему Свитьоду.

Хильд уже начала привыкать к этим архаичным названиям. Свитьодом в Стае называли всю Скандинавию с Исландией и островами в придачу.

— Мы разослали стрелы с рунами и почти сразу же получили отклик. В последний год нападения на наши земли участились, причем не только в городах, но и в сельской местности. В Норейг было вырезано две малых Стаи. Свидетелей не осталось, но характер убийств говорит о многом.

— О чем?

— Те, кто попал в руки нападавшим живыми, были принесены в жертву. Они не были отданы ни Одину, ни Хель. Там… — Орвар сжал кулаки, сдерживая вновь вспыхнувшую ярость, — тела выглядят так, словно их растерзали дикие звери… гиены. Ни один из наших богов не принял бы настолько обезображенную жертву.

Хильд невольно потянула на себя полы мужской куртки. Во внутреннем кармане что-то зашуршало.

— Что там? Брачные документы?

— Да. Хочешь почитать?

Пожалуй, да. Неплохо бы узнать, на что она вчера подписалась. Вдруг Орвар этой бумажкой обязал ее родить ему десяток маленьких эйги. Она достала и развернула желтоватый лист. То, что вчера ей показалось бумагой, кажется, было самым настоящим пергаментом, исписанным с двух сторон очень мелким и убористым почерком.

Тэк-с, никаких детей ей в обязанности не вменяют, уже хорошо. Судя по тексту в разделе «Супруга обязуется», она вообще ничего не должна. Зато Орвар был должен… ууу… и не сосчитать. А после его смерти личное имущество в виде автомобилей, охотничьего домика в Сареке (1), недвижимости, земельных участков, яхты… ууу, сколько всего… переходит его возлюбленной супруге Хильд Гримнирдоттер.

— Кажется, у меня есть шанс стать богатой вдовой.

— Да, и очень реальный.

— И как скоро?

— Возможно, в течение ближайших месяцев… если не недель.

Хильд поежилась от внезапно пробежавшего по спине холодка. Орвар сидел рядом и продолжал смотреть на море, словно они обсуждали перспективы рыбалки, не более. Она вообще его не понимала.

Он уже не был тем веселым и добрым парнем, который пять лет назад разбудил ее поцелуем на автостанции. И не был холодным убийцей, чуть не задушивший ее полгода назад. Мужчина, сидящий сейчас рядом с ней у борта лодки, был кем-то третьим, и очень многое скрывалось за его внешним спокойствием, вот только она не хотела знать, что именно.

— Мне не нужны твои деньги и все остальное.

Она разжала пальцы, выпуская лист пергамента на волю, пусть летит. В ту же секунду документ оказался в руке Орвара.

— Я знаю.

— И я не собираюсь быть твоей женой.

— Ты уже моя жена.

— Я просто подписала две бумажки. Это ничего не значит.

— Это значит все. Теперь у тебя нет выбора.

Хильд чуть ли не зубами щелкнула от злости:

— Я сделала свой выбор дважды! Я решила жить без тебя.

— Это был неверный выбор.

Не в силах выразить свое возмущение словами, она фыркнула, как рассерженная кошка. Если и неверный, то лишь своими последствиями. В итоге в первый раз она вместо прежней квартиры, где была относительно свободна, получила жизнь в его доме, Стаю и двух телохранителей-надсмотрщиков. После второго побега он закрепил свои права на нее юридически.

Но! Свое сердце она ему не отдала, так что пусть подотрется и брачной лицензией и контрактом. И вообще, если бы Орвар был честным человеком, он бы не лишил ее свободы воли и выбора. Он он не был честен, да и человеком тоже не был, вот в чем ее проблема.

Хильд вздохнула и перевела взгляд в ту сторону, куда так внимательно смотрел ее новоиспеченный муж. Приближался берег. Маленькая безлюдная в это время года пристань, три черных внедорожника. Приехали.

1. Сарек — Национальный парк в Швеции

ГЛАВА 20

Старая Уппсала представляла из себя северную окраину современного города, переходящую в исторический заповедник с Королевскими курганами, древней церковью и фундаментом языческого капища. В школьных учебниках истории говорилось, что когда-то здесь находился знаменитый Золотой храм со статуями Одина, Тора и Фрейра.

А слухи гласили, что храм можно увидеть и в наши дни, надо лишь войти в Священную рощу, когда поднимется туман, пройти между висящими на деревьях жертвами — собаками, козлами, баранами, жеребцами и людьми — и вот он. Правда, те же слухи сообщали, что вернуться из этого тумана человек не может, и Хильд удивлялась, а кто же тогда узнал про Золотой храм? Теперь она знала, кто способен войти в туман и выйти из него невредимым.

— И как вы надеетесь защитить здесь детей и женщин? — Спросила она, нарушая молчание.

Город, как город — узкие улочки, двухэтажные тесные дома — ни стен, ни рвов, ни заграждений.

— Мы на землях Инглингов (1), Уппсала всегда была достоянием свейских конунгов, и теперь, когда нами правит их прямой потомок, мы вправе рассчитывать на защиту богов.

— И где эти боги?

— Они уже здесь. Разве не чувствуешь?

Орвар кивнул в сторону поля, на котором в цепочку выстроились три конусообразных холма. Между ними действительно клубился туман. Его белесые щупальца тянулись между стволов дубовой рощи, даже лежали в канаве вдоль дороги. Холодно. Мрачно. И да, жутко.

Зато в доме было тепло. По сравнению с родовой усадьбой Хорфагеров, этот домик с его изразцовыми печками, круглыми стеклами окон в свинцовых переплетах и дубовой обшивкой стен казался игрушечным. Но душевая кабина на втором этаже была вполне настоящей и современной. И тоже маленькой.

Рассудив, что Орвар сюда ни за что не поместится, Хильд бросила полусырую одежду на пол и ступила в поддон. Теплая вода стекала по плечам и спине, расслабляла и притупляла чувство опасности. Хильд повернулась и вздрогнула: сквозь запотевшее стекло на нее смотрел Орвар. Вернее, он смотрел на розовые рубцы на ее груди и плечах.

Первым желанием было закрыться, но Хильд заставила себя опустить руки. Пусть смотрит. Пусть видит, что с ней сделали. Это его вина. Если бы он сдержал данное ей слово, они были бы в тот день далеко от Мальмё и Уппсалы, далеко от войны эйги с чужаками.

Орвар положил на край раковины полотенце, подобрал с пола ее одежду и вышел.

Когда она вернулась в спальню, он сидел на краю кровати, занимавшей большую часть по-средневековому маленькой комнаты. Ее сумка стояла в ногах, Хильд взялась за ручки:

— Где я буду спать?

— Здесь, — он похлопал ладонью по стеганому покрывалу.

— А ты?

— Я тоже.

Кровать была не королевского размера, но для двоих вполне достаточная.

— Я не собираюсь спать с тобой.

— Свободных комнат больше нет. В городе тесно, а эйги продолжают прибывать со всего Свитьода.

— Ладно, буду спать внизу на лавке.

— Там спят мужчины. И на кухне у очага тоже. Перестань спорить, Хильд — он встал и начал раздеваться, словно ее здесь и не было. — Ты моя жена и спишь со мной. И не делай такое лицо, будто тебе это не нравилось. — Он на секунду замер, рассматривая ее, затем стянул с себя трусы и двинулся в сторону ванной. — Я не собираюсь тебя принуждать. Мне просто нужно быть рядом.

— Зачем? — Подозрительно спросила она.

Он поморщился, словно от больного зуба:

— Просто нужно знать, что ты жива и здорова. Человек во мне это понимает, а зверю нужно тебя чувствовать.

Шансов возразить он ей не дал, закрыл дверь ванной и включил воду. Стоять посреди комнаты в одном полотенце было глупо. И холодно. Хильд достала из сумки термобелье — майку с длинными рукавами и кальсоны, как раз для первой брачной ночи — откинула край одеяла и нырнула в постель. Простыни были ледяными. Она вернулась к сумке, нашла шерстяные носки, спряталась под одеялом с головой, свернулась в клубочек и стала ждать, когда согреется.

Через некоторое время матрас с другой стороны прогнулся.

— Держи грелку.

Ей подложили под ноги что-то восхитительно горячее, затем тепло потекло к спине, она закрыла глаза и приказала себе заснуть.