Страница 35 из 60
— Отчего же?
Женщина тяжело вздохнула, задумалась на мгновение.
Произнесла:
— Бродерики — они ж проклятые, понимаете? Весь их род. От первого до последнего человека… Вы ж слыхали, верно, про лорда Гервальда, в оборотня обратившегося? Как жену он родную снасильничал да наследника зачал… С тех пор никому в нашей долине покоя нет. Все под страхом живем, ожидаем, не объявится ли новое чудище, старым Рагланом порожденное, Бродериками выпестованное.
— Но Бродериков более не осталось… — несмело вставила Лиззи.
И женщина прошептала:
— Но оборотни, однако, не перевелись. Быть может, дело в долине папоротников… В самом этом воздухе, веками чудесами пропитанном. А, может…
— Хватит болтать, балаболка!
Элизабет и Маргарет Чейз вздрогнули одновременно. Альвина с насупленными бровями двинулась от порога и замерла с осуждающим видом.
— Чего хозяйку-то пугаешь, бестолковая? Али поговорить больше не о чем, как только пустые сплетни передавать.
— Пустые ли? — Маргарет Чейз ничуть не дрогнула, хотя даже Лиззи смутилась при виде рассерженной служанки. — Ты сама в то время в замке служила, с матушкой моей дружбу водила. Вот и скажи теперь: вру я или нет? Про Бродериков да про погибшую мисс Кэтрин… Пустые ли это сплетни, как ты говоришь.
Альвина не сводила с нее своих потемневших, полных негодования глаз, однако молчала. То ли ей нечего было возразить, то ли она не считала вопрос достойным обсуждения…
А Маргарет Чейз не унималась:
— А кабы Бродерики не прокляты, то отчего же, скажи на милость, все жительницы долины к старой сторожке бегают с приношениями? — спросила она. С вызовом, даже вперед подавшись…
— Дуры просто, вот и бегают, — припечатала старуха и вышла за дверь, ничего более не добавив.
Поведение служанки удивило Элизабет не на шутки: не далее как вчера она сама ей про оборотней говорила, про обращение и разное такое, а теперь отругала гостью за слухи. Или все дело в погибшей мисс Кэтрин…
— Простите ее за грубость, — попросила девушка миссис Чейз. — Она это не со зла, вы же знаете. Вот и о девочке вашей заботится с истинным участием, со вчерашнего дня от нее не отходит.
Эти слова напомнили женщине о ее растерзанном ребенке, лицо ее снова скуксилось, оживление, вызванное разговором, пропало и она уставилась на крепко спящую девочку невидящими глазами.
Элизабет извинилась и выскользнула за дверь, поспешила в поисках старой служанки, которую и обнаружила на кухне, помешивающей готовящийся обед.
— Альвина, тебе не кажется, что ты была лишком груба с бедной женщиной? — пожурила она служанку. — Она всего лишь высказала свое суждение, возможно, абсурдное, но в том нет ничего плохо, разве не так?
Старуха продолжала мешать в кастрюле, ни дать ни взять ведьма за приготовлением зелья. Она даже не обернулась на хозяйку…
Максимальная сосредоточенность на процессе.
Вот Лиззи и решила спросить по-другому:
— О какой старой сторожке она говорила? Почему женщины бегают к ней с приношениями? Расскажи.
Вот теперь Альвина поглядела на нее, обернулась и поглядела все с тем же раздражением во взгляде, что и в разговоре с Маргарет Чейз.
Произнесла:
— Все-то вам неймется, новая хозяйка, все-то вы хотите знать, всем интересуетесь. Но некоторые вопросы, позвольте заметить, лучше бы оставлять без ответа… Спокойнее так, понимаете? Спится крепче. — И выдержав паузу, ответила-таки на последний вопрос: — Сторожка это — старая хижина в лесу, едва на ладан дышащая, если по сути. Местные верят, что ее на том самом месте установили, где распустился некогда огненный цветок, тот самый, что обратил лорда Гервальда назад в человека… В ночь летнего солнцестояния. Они полагают, что если оставить у хижины жбан молока или пару куриных яиц, то это оборотня отвратит, заставит семью их не трогать… Вроде как откуп, добровольная жертва замены. Надеюсь, я ответила на ваш вопрос? — спросила она в заключении.
Элизабет молча кивнула и продолжила глядеть на вновь увлеченную готовкой Альвину. Она, казалось, забыла про нее… Или делала вид, что забыла. Говорить в любом случае не хотела…
А Лиззи было, о чем подумать…
Она покинула кухню и отправилась вверх по лестнице.
Что, если по берегу побродить? Голову проветрить…
Вот только прихватит накидку.
На стуле за ширмой был брошен один из сюртуков мужа: должно быть, Томас еще не успел прибрать с прошлого вечера. И Лиззи коснулась материи руками… Обычный сюртук, ничем непримечательный, темно-синего цвета… На пару тонов темнее глаз его обладателя. Такой же жесткий, как его внешняя оболочка, и… чем-то похожий на штормовые волны за окном.
Лиззи вдруг показалось, что она и сама — штормовое море: бурлит и волнуется, полнится неведомыми доселе чувствами и эмоциями, подчас выходит из берегов…
Она подхватила сюртук и поднесла его к лицу.
Втянула запах всей грудью…
Даже екнуло что-то… от стойкого аромата незнакомых ей трав.
Такого ядреного… и бодрящего, такого… приятного?
Ну уж нет, Лиззи отбросила мужнин сюртук и подхватила свою накидку. Выскочила из спальни так быстро, словно оборотнем преследуемая… Бежала до самой калитки в стене и все равно ощущала травяное амбре, преследующее ее по пятам.
И только на берегу сумела отдышаться и в сотый раз внутренне вопросить: как же проходит охота? Удалось ли охотником выследить зверя? И… не случилось ли чего нехорошего… с одним из преследователей? Не только с мужем, убеждала она себя, с любым из них.
И вдруг увидала щенка, темношерстного, с голубыми глазами: он забился между камней, глядел на нее исподлобья, ощетинившись.
Испуганный, но дерзкий…
— Эй, малыш, — Элизабет подошла ближе, протянула руку, — что ты здесь делаешь? Как здесь оказался?
Щенок еле слышно зарычал, заскулил даже в попытке избежать ее прикосновения, заскребся лапами о землю, как бы пытаясь вжаться в холодный камень. Не выходило…
— Ну, не бойся меня, глупыш, я не причиню тебе зла. Иди… иди-ка сюда!
Элизабет коснулась его головы, провела ладонью по вздыбленной шерсти. Ухватила зверька за загривок и потянула наружу… Он упирался изо всех сил, но девушка оказалась сильнее: выволокла его наружу и прижала к себе.
— Какой же ты маленький… и хорошенький. Где же твоя мама, дружок? Как же ты здесь совершенно один? — Она осмотрелась по сторонам, как бы ожидая увидеть суку с отвисшими сосками, однако берег был пуст — кроме нее, чаек и этого щенка здесь больше никого не было. — Не оставлять же тебя одного…
И, несмотря на его явное сопротивление, Элизабет понесла животное в Раглан.
26 глава
Щенок укусил ее за руку, не до крови, но вполне ощутимо, Элизабет перехватила его покрепче, чуть пристукнула по носу в воспитательных целях и сунула под плащ. Решила не показывать его домочадцам, по крайней мере, сегодня… Спрятать в пустующем крыле замка. Прикормить кусочком паштета.
Только бы Альвина не заметила ее возвращения…
Только бы ее маленький план удался.
Она прошла по двору и юркнула в полутемный холл, осмотрелась… Потянула тяжелую дверь и замерла прислушиваясь. Должно быть, страшилась столкнуться с Джейн, пусть мужа и не было в замке…
Как же проходит охота?
Она отмахнулась от назойливой мысли и с решительным видом пошла по коридору. В ту самую спальню, пусть нехотя, но заглянула — ничто не выдавало случившегося в ней совокупления — дошла до запертой в прошлый раз двери, толкнула и ее. Та снова не поддалась!
Что ж, найдется щенку убежище не хуже… Вот, например, эта самая комната с ободранными обоями. Ее и портить не жалко: потоки воды из прохудившейся крыши разрисовали стены ржавыми «радугами». Элизабет прикрыла за собой дверь и выпустила щенка из рук…
Он тут же забился под накренившийся комод и затих там, словно его и не бывало…
— Эй, маленький трусишка, — пожурила она подопечного, — не будь таким букой! Это невежливо.