Страница 18 из 59
Сэм молчит, поэтому я продолжаю.
— Возможно, я зашла слишком далеко, потому что он не прикасался ко мне всю ночь, а обычно он всецело сосредотачивался на сексе. Но я надеялась, что это пройдет, поэтому встала в три часа ночи, чтобы испечь ему перед полетом булочки с корицей.
— Господи, Мэгги, — стонет Сэм, в явном огорчении проводя рукой по волосам.
— Что?
— Гребаные булочки с корицей?
— Да. А что? — восклицаю я и крепче сжимаю руль. — Это его любимые, и я просто старалась быть милой. Он собирался провести рождественское утро в аэропорту, и я хотела, чтобы он чувствовал мою любовь.
— А затем он бросил тебя под кофе и булочки с корицей, — заключает Сэм, зная, чем закончилась эта история.
— Кофе из френч-пресса, — добавляю я с жалкой гримасой. — И сделал это до того, как проснулся кто-то еще. Когда я везла его в аэропорт, то была явно не в себе. Не могла поверить, что мы все так заканчиваем. Но потом, когда мы стояли на тротуаре перед аэропортом, он меня поцеловал. Типа, всерьез поцеловал. Это не было похоже на прощальный поцелуй. Скорее на сожаление. Когда он помахал мне на прощание, в его глазах мелькнуло такое выражение, что мне показалось, будто мы расстались не навсегда.
Оглядываюсь и вижу, что Сэм настороженно на меня смотрит, полными пьяного осуждения и абсолютного непонимания глазами. Что имеет смысл, ведь он — парень. Он не умеет читать между строк. К счастью, я умею.
— Вернувшись из аэропорта, я сделала вид, что ничего не произошло. — Я пожимаю плечами и барабаню пальцами по рулю. — Было очень трудно, потому что у Кейт очень чуткий детектор лжи, но если она и понимала, что что-то случилось, то не сказала ни слова.
— Так в чем же заключается твой грандиозный план? — спрашивает он, скрестив руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду... эту ложь, — заявляет он с раздражением. — Как долго ты собираешься продолжать в том же духе?
— Столько, сколько потребуется, чтобы показать ему, что я изменилась. — Я пожимаю плечами, будто это самый очевидный ответ в мире.
Сэм явно не согласен, потому что я вижу, как в волнении его руки на коленях напрягаются.
— И как именно ты собираешься это делать?
— Мой план состоит в том, чтобы зависнуть в Боулдере и попробовать себя в ряде авантюр в надежде его вернуть. Полагаю, если пошлю ему фото всех забав, он будет впечатлен.
— Так вы, ребята, все еще поддерживаете связь? — спрашивает он, серьезно глядя на меня.
— Да, мы переписываемся. Просто дружеская переписка, но это уже кое-что.
— Тебе не кажется, что это немного наивно — идти на такое ради парня, который бросил тебя только потому, что, как ты уверена, хочет, чтобы ты его вернула?
— Нет, — мгновенно отвечаю я, решительно поджимая губы. — Потому что я верю, любовь стоит того, чтобы за нее бороться.
Услышав такой ответ, он тяжело выдыхает, и сжимает пальцами переносицу. После минутного молчания он хлопает себя ладонью по ноге и спрашивает:
— О каких именно авантюрах ты думаешь?
Я широко улыбаюсь.
— Завтра я собираюсь взобраться по покрытому льду зернохранилищу.
— Ты, что? — Он подрывается, и, клянусь, алкогольный дурман, в котором он пребывал ранее, исчезает и сменяется яростью.
Собравшись с духом, я отвечаю:
— Это зернохранилище, на которое можно залезть по льду. Это нечто.
— Я знаю, что это нечто... но откуда ты знаешь, что это нечто?
— Мне об этом рассказали парни, которые поселились в гостинице. Они сказали, что любой может это сделать.
— Ты когда-нибудь раньше взбиралась?
— Имеешь в виду по льду? — спрашиваю я.
— Хоть по чему-нибудь. Стене... утесу... шведской стенке?
— Шведская стенка... да! — восклицаю я с широкой улыбкой. — Я убийственно хороша на шведской стенке. Как думаешь, это поможет с ледяным зернохранилищем?
Сэм стонет и трет лицо руками.
— Ты не можешь взбираться по льду, Мэгги. Это типа продвинутого уровня.
— Есть страховочные тросы, и парни сказали, что новички могут это сделать. Со мной все будет в порядке! — восклицаю я, когда Сэм указывает мне свернуть на подъездную дорожку.
— Ты не будешь в порядке, — парирует он, — так что ты не поедешь.
Остановив машину, я широко распахиваю глаза и свирепо на него смотрю.
— Поеду, черт возьми! Ты мне не сторож, Сэм!
Он смотрит на меня в темноте, слабый синий свет от приборной панели освещает его лицо, он так сильно дышит, что его ноздри раздуваются.
— Во сколько ты отправляешься?
— Около десяти, а что? — огрызаюсь я.
— Куда?
— На ферму Петерсона, а что? — снова рычу я.
Он кивает.
— Я знаю это место. Я еду с тобой.
Я разражаюсь смехом.
— Сэм, в этом нет необходимости. Там будут те парни. Уверена, они мне помогут.
— Именно поэтому я с тобой и еду. Ты не знаешь этих гребаных парней.
— Ну, тебя я тоже не знала, но это не помешало мне пойти с тобой на подледную рыбалку.
— За меня поручился Марв.
— О да... очевидно, слово Марва — это Евангелие.
Сэм свирепо смотрит на меня. Перегнувшись через центральную панель, он наклоняется так близко, что я чувствую на лице жар его дыхания.
— Если не хочешь рассказывать брату, чем занимаешься, чтобы он мог тебя сопровождать, с тобой поеду я.
— Нет! — Я протягиваю руку и хватаю Сэма за предплечье. — Я не могу сказать Майлсу, потому что тогда он поймет, что что-то случилось. В детстве я не делала ничего авантюрного. Я больше была склонна читать книги или ходить на уроки танцев. Если он узнает, что я лазаю по зернохранилищу, он поймет, что что-то случилось.
— Тогда еду я, — твердо заявляет Сэм, небрежно пожимая плечами, отчего мне хочется его встряхнуть. — Ты младшая сестра моего лучшего друга, и я не позволю тебе убиться на обледенелом зернохранилище ради гребаного футболиста.
Я прикусываю губу и поворачиваюсь лицом к дому. Это причудливый маленький двухэтажный дом с рождественским венком на входной двери. Совсем не похож на тот, где, по моему представлению, мог бы жить Сэм.
Пытаясь сменить тему, я ворчу сквозь стиснутые зубы.
— И вообще, чей это дом?
— Моей мамы, — отвечает Сэм, выдыхая и снова садясь на место.
— Ты живешь с мамой? — спрашиваю я, чувствуя разочарование в маленькой фантазии, кружащейся в темных уголках сознания, и в которой я не хочу признаваться.
— Нет, Мэгги, я не живу с мамой. Я был здесь и ел торт с мамой и сестрами, когда Майлс огорошил меня приглашением на день рождения. Моя машина осталась здесь.
— Ты не поедешь домой, — встревоженно заявляю я, готовясь выехать с подъездной дорожки и, если понадобится, похитить его.
— Конечно, нет. Не беспокойся, ладно? По воскресеньям я обычно завтракаю у мамы, поэтому переночую здесь.
— О, — тихо отвечаю я.
— Приятно знать, что тебе не все равно, — заявляет он, и я смотрю на него, видя сексуальную улыбку.
— Неважно, — незрело отвечаю я, но затем медленно втягиваю нижнюю губу в рот, потому что от одной этой ухмылки вся машина наполняется сексуальным напряжением.
На мгновение мы замолкаем. Единственные звуки в машине — работающий на холостом ходу двигатель и наше тихое дыхание. Сегодня был сумасшедший, непредсказуемый день. Похоже, Боулдер полон неожиданностей, и Сэм находится на самом верху этого списка. Я чувствую, как он смотрит на меня, и когда он поднимает руку, резко втягиваю воздух, потому что думаю, что он собирается дотянуться до меня... пока он не достает свой телефон.
— Я напишу тебе свой адрес, — говорит он деловым тоном. — Забери меня завтра, и я не скажу Майлсу, чем ты занимаешься. — Он открывает дверь, чтобы выйти, но потом останавливается и оглядывается на меня. — Должен отдать тебе должное, искорка. Это звучит как худший план, который я когда-либо слышал, но ты предана делу, и из-за этого ты мне, вроде как, нравишься еще больше.
ГЛАВА 7.
Попасть на крючок