Страница 37 из 70
— Она не такая, как ты, Джэс.
— Я знаю.
— А что будет, когда тебе придет время уходить?
Я смотрю, как поднимается и опускается ее грудь, ее тонкий профиль, освещенный лунным светом.
— Не знаю.
Понятия не имею, что делаю.
БЕТАНИ
Одно из самых неприятных ощущений в мире – это проснуться и понять, что я все еще в лифчике. Насколько бы лучше мне спалось, если бы я сняла его перед сном?
Все еще с закрытыми глазами протягиваю руку назад, чтобы расстегнуть и избавиться от ночного мучителя, и моя рука натыкается на что-то теплое. Распахиваю глаза, переворачиваюсь на спину и вижу небо.
— О, хорошо, что ты проснулась. — Глубокий голос Джесси сменяется бренчанием гитары. — Я хочу, чтобы ты это услышала.
Приподнимаюсь, чтобы сесть, и моргаю, глядя на задний двор пастора Лэнгли, и события прошлой ночи стремительно возвращаются ко мне. Стул, огонь, поцелуй! Я спала на улице. Должно быть, я выгляжу дерьмово. Стягиваю резинку с волос и приглаживаю их, расчесывая новые колтуны и собирая в беспорядочный узел на макушке.
— А где бассейн?
— Мы с Беном все убрали.
Я оборачиваюсь и вижу, что Джесси прислонился к стене с гитарой на коленях. Он одет в ту же одежду, что и вчера вечером, что заставляет меня чувствовать себя лучше, все еще находясь в своей форме. Но если я, должно быть, выгляжу как женщина, которая уже несколько дней живет на улице, то он выглядит так, словно только что сошел со страниц журнала «Роллинг Стоун».
— Типично, — бормочу я.
Его взгляд устремляется на меня, и выражение лица смягчается.
— Ты что-то сказала?
— О, что? Нет.
Его глаза сужаются.
— Ты хорошо спала?
— Наверное. А ты?
Он бренчит на гитаре.
— Я еще не ложился. Я написал песню.
— Неужели? Ночью?
— Да.
— Хм, я предполагала, что это занимает больше времени.
— Ты предполагала неверно. — Он делает что-то пальцами на струнах, что кажется действительно продвинутым или, я не знаю, просто звучит потрясающе. — Хочешь послушать?
Я сажусь на одеяло, скрестив ноги.
— Конечно.
Он переходит к какой-то сложной на вид игре на гитаре, которая включает в себя перебирание струн. Я начинаю гадать, есть ли в песне слова или он просто играет музыку. Но он отвечает на мой вопрос, когда открывает рот и поет.
Вот как, по-моему, звучит рай. Возвышенный с темными нотами, от которых крошечные волоски на моих руках встают дыбом. Его глаза закрыты, и он не выкрикивает слова, как я ожидаю, когда он играет на этих огромных аренах. Вместо этого он тихо поет, как будто укладывает спать ребенка.
Песня начинается тихо и почти печально, когда он поет о боли и сожалении. В некоторых частях песни он говорит о том, что хотел бы сражаться упорнее, хотел бы выстоять сильнее, и по мере того, как нарастает музыка, страсть его текстов в сочетании с его глубоким, хриплым голосом заставляет мои глаза наполняться слезами. Песня достигает кульминации, когда он поет о горящих старых книжках с картинками и пепле прошлой жизни. Его голос дрожит от таких эмоций, что я хватаюсь за грудь, чтобы мое сердце не разорвалось вместе с его. Его пальцы бьют по струнам так сильно, что я ожидаю увидеть кровь.
Нет никаких сомнений, почему Джесси Ли — всемирно известный певец и автор песен. Его страсть и талант запредельны.
Я прерывисто вздыхаю, когда песня замедляется, но тяжесть эмоций в его голосе не ослабевает. Он поет о пепле минувших дней, о будущем без пыток. После того, как его последний аккорд уносится ветром, Джесси открывает глаза. Он не кажется таким сломленным, как я ожидала бы от человека, вырвавшего свою душу и воплотившего это в песне.
— Как она называется? — спрашиваю я сквозь комок в горле.
— «Из пепла». Тебе понравилось?
Я выдыхаю и пытаюсь придумать ответ, который не включал бы в себя плач и слезы.
— Джастин Тимберлейк должен вернуть тебе музыкальную награду MTV.
Джэс разражается лающим смехом, который обнажает все зубы и заставляет плечи подпрыгивать.
— Дай мне его номер, и я верну её тебе.
Он приходит в себя.
— Держу пари, что так и будет.
— Это было... — Я прикладываю руку к сердцу. — Я это почувствовала. Все еще чувствую.
— Спасибо.
— Не благодари меня! — Я снова похлопываю себя по груди. — Это все ты. Ты действительно невероятный. Не думаю, что то, что я слышала по радио, заслуживает внимания…
— Бетани, прекрати. То, что ты помогла мне сделать прошлой ночью! Со стулом. Это дало толчок ко всему. — Джесси откладывает гитару, прислоняет ее к стене и подползает ближе, чтобы сесть на колени передо мной. — Прошлой ночью я сжег кучу дерьма. Мы с Беном поговорили. Я написал одну из лучших песен, которые когда-либо писал, и все из-за тебя.
Я облизываю губы и отвожу взгляд, внезапно чувствуя себя безумно застенчивой.
— Это не моя заслуга…
Джесси обхватывает мое лицо ладонями.
— Твоя. — Он прижимается к моим губам в простом, легком поцелуе. — Спасибо.
— Пожалуйста, — шепчу я.
Выражение его лица меняется с нежного на задумчивое, что заставляет меня ерзать на месте.
— Сколько сейчас времени? Наверное, мне надо пойти домой и принять душ. Мне нужно вернуться сюда в девять.
Он отпускает мое лицо и откидывается назад, выглядя немного ошеломленным и не в хорошем смысле.
— Бен взял выходной. Он сказал, что хочет провести некоторое время с Эллиот.
— Выходной... — Я качаю головой. — Он никогда не брал выходных, по крайней мере с тех пор, как я его знаю.
Джесси хмурится.
Я вскакиваю на ноги.
— Я могу взять машину домой и привести себя в порядок? Я вернусь вовремя, чтобы отвезти тебя на собрание, а потом ты сможешь высадить меня на работе.
— Да, конечно. — Джесси встает, но не смотрит на меня. — Ключи у входной двери.
Нам нужно поговорить о том, что случилось прошлой ночью. Поцелуй, который быстро превратился в нечто большее, прежде чем мы упали в траву. Судя по выражению его лица, не думаю, что сейчас подходящее время.
— Ладно, тогда... увидимся позже. — Я неловко переминаюсь, гадая, стоит ли мне обнять его, пожать руку, стукнуть кулаком? И решаю просто убраться отсюда как можно быстрее.
ДЖЕССИ
После двухчасового сна, горячего душа и кружки кофе я в состоянии справиться со своими мыслями. Реакция Бетани на «Из пепла» была совсем не такой, как я ожидал. Слезы в ее глазах, то, как она схватилась за грудь – она была явно тронута моей музыкой.
Шквал аплодисментов, кричащие фанаты... я привык к такой реакции. Но ее реакция была иной.
В ее глазах светилось одобрение. Принятие. То, что кто-то такой правильный, добрый и чистый, как она, откликается на мою музыку, как если бы это была музыка для поклонения, которую она слышит в церкви... ну, это что-то сделало со мной. Помимо того, что она заставляла меня почувствовать себя хорошо и добавила мне уверенности, она заставляла меня чувствовать себя... достойным.
Я радуюсь, когда в дверь звонят, сигнализируя, что Пит пришел на мой ежедневный тест на наркотики.
Бетани ушла, а Бен с Эллиот отправились в зоопарк, и я сам открываю дверь.
Пит, кажется, разочарован, что я не Бетани.
Похотливый придурок.
— Привет, мужик.
Я открываю дверь, чтобы он вошел.
— Это было у тебя на пороге. — Он протягивает мне пакет, который, должно быть, пришел, когда я был в душе.
Обратный адрес – офис Дэйва. Я вскрываю его и достаю коробку для iPhone с липкой запиской сверху.
«Заряжен и запрограммирован единственными номерами, которые тебе понадобятся. Не облажайся.
Дэйв».
Открываю крышку и вытаскиваю устройство. Он загорается общей заставкой, и я нажимаю на значок контактов. Дэйв, Бен, Пит, доктор Ульрих и Пицца-Хат? Мудак.
Расстраиваться из-за того, что в телефоне нет номера Бетани бессмысленно, поэтому я засовываю его в карман и смотрю на Пита. Ничто так не отвлекает меня от мыслей о женщине, как мочиться перед мужчиной в резиновых перчатках.