Страница 6 из 12
– Может быть приподнять волосы на затылке и заплести косу по всей макушке в форме ракушки? Или сделать хвост и заплести три косы? Вот так, как я сделала кукле Айми?
– Я постараюсь заплести косу Миранде, если маленькая девочка будет смирно сидеть и не кривляться, – послышался голос Саломеи.
– А можно побыстрее, я не желаю опаздывать к обеду. Я знаю, что папа вернулся и возможно захочет пообедать со мной, – затараторила девочка.
Генрих открыл дверь в детскую и громко произнес:
– Папа вернулся и желает обедать со своей маленькой герцогиней, если ее прическа готова произвести впечатление.
Детская представляла собой большую светлую комнату, которая служила спальней и игровой. На бежевых стенах висели небольшие картины, изображавшие животных, населяющие континент, пейзажи заповедных уголков Ардималена. Тут же на одной из стен были прикреплены рисунки, какие может создать шестилетний ребенок. Мебель в комнате обита тканью нежного пастельного оттенка, на которой переплелись венки и гирлянды роз, васильков, ромашек. На кровати у девочки были разбросаны белые подушки, а само покрывало, нежнейшего розового оттенка гармонировало с общей обстановкой в комнате. На небольшом столике находился стеклянный графин с яблочным соком, в вазочке лежали несколько леденцов. Куклы сидели на игрушечной мебели и взирали на происходящее большими темными глазами из-под длинных ресниц. Кукол было около десятка. Цвет волос и глаз их различались, равно как и платья. Охотница, фея, лютнистка, птичница, пастушка, принцесса, воительница. Еще одна кукла у девочки была в руках. Длинные золотистые волосы куклы струились по плечам, несколько прядей девочка держала в руках и старательно заплетала тоненькую косичку.
Сидя за спиной у девочки, гувернантка Саломея проворно заплетала из таких же золотистых, как и у куклы,волос девочки косу, скручивая ее на затылке. Работа почти была закончена, когда Генрих нарушил эту идиллию. Повернув голову в сторону двери, девочка посмотрела большими, синими, как ясное осеннее небо, глазами на отца, и затопала от радости ногами, так как остальная часть ее тела была недвижима.
– Ура!! – крикнула Миранда, чуть не выпустив любимую куклу из рук, но все же осталась сидеть на месте.
Гувернантка тоже была занята прической девочки, поэтому возможность поприветствовать хозяина дома у нее была лишь устная.
– Мы скоро закончим, милорд, можно попросить Вас немного подождать? – пробормотала она, чуть шепелявя, во рту женщина держала небольшую шпильку, чтобы ею закрепить прядь волос.
Саломея Идис разменяла уже пятый десяток, и довольно долго была компаньонкой Эйлин. Теперь вот уже четыре года воспитывала дочь своей госпожи, уча ее хорошим манерам и прививая вкус к моде. Сегодня утром вместе со своей воспитанницей они занялись моделированием причесок. Мягкотелая,с пышными формами, круглолицая, темноволосая с небольшой проседью, она улыбнулась Генриху самой доброй улыбкой и продолжила создавать на голове у воспитанницы красивую прическу.
– Разумеется, подожду. С нетерпением буду ждать маленькую герцогиню в столовой, – кивнул Генрих и на секунду задержался в дверях, рассматривая профиль Миранды, словно запоминая.
Генрих медленно и неспешно бродил по дому, рассматривая шпалеры, ковры, картины, которые обычно и не замечал, каждый день, проходя мимо них. Как только в доме Генриха Принарри появилась молодая супруга, Эйлин, новоиспеченная герцогиня тут же начала переставлять мебель, украшать комнаты картинами, милыми статуэтками, каминными часами. А после рождения дочери собственноручно выбирала для детской мебель, шторы, картины. Лишь покупка игрушек, в частности кукол, была предметом обсуждения на семейном совете, потому что женщина не слишком сильно разбиралась в процессе развития и обучения детей, оставив эти заботы гувернанткам и супругу. Генрих же, напротив, менее всего интересовался цветом штор на окнах и дивана в будуаре, но всячески принимал активное участие в воспитании дочери, даже выбирал ей игрушки. Поэтому девочка больше всего любила общаться с отцом, доверяя ему те секреты, которые не могла поведать ни матери, ни гувернантке.
Герцог Принарри наконец достиг своего рабочего кабинета и задумчиво сел за стол. Взор его упал на стоящую железную фигурку рыцаря в доспехах, высотой с локоть, который мечом удерживал пергаментные листы для письма. Лицо рыцаря выражало задумчивость, брови его были сдвинуты, взор был устремлен на меч, губы поджаты. Латные доспехи его, довольно блестящие, символизировали эпоху становления правления династии Кайренов. Генрих повернул меч в руках рыцаря, при этом послышался характерный щелчок. Сработал механизм, заставивший открыть потайной ящик в коробке для бумаги. Достав из него небольшой металлический ключ, Генрих прищурился, рассматривая его, будто видел впервые. Наклонившись, к нижнему ящику, он без помощи ключа открыл его. В ящике лежал лишь детский рисунок, очевидно принадлежащий Миранде. На нем девочка изобразила себя, улыбающуюся, в красивом голубом платье. Длинные волосы нарисованной Миранды были заплетены в косу, а в руки юная художница поместила цветок ромашки. Отодвинув рисунок, Генрих обнаружил замочную скважину, вставил ключ и без усилия повернул. Частенько он заглядывал в свой тайник, регулярно сам смазывал петли дверцы, замок. Открыв тайник, Генрих достал оттуда стеклянный небольшой пузырек с зеленоватой жидкостью, плотно запечатанный деревянной пробкой, и бережно положил его на стол. Из стопки писем он достал одно и вложил в тайник. Туда же он поместил заранее приготовленную фарфоровую розетку, наполненную небольшим количеством меда. Бережно закрыв тайник, и спрятав ключ обратно в ящик, он повернул рукоять меча. Генрих долго рассматривал при дневном освещении цвет жидкости, который переливался зелеными оттенками.
Вдруг Генрих перевел взгляд на висевший на правой стене портрет своего отца, Ферджина Принарри. На картине был изображен мужчина, разменявший уже третий десяток прожитых лет, в парадном сюртуке царедворца с регалиями. Довольно много общих черт лица встретить у отца и сына Принарри.
– Простишь ли ты меня за этот шаг, отец? Или, встретив меня на том свете, будешь обвинять в слабости и мягкосердечии? – спросил Генрих портрет, но ответа, разумеется, не получил.
Герцог Принарри, попытался распечатать флакон, но сделать это ему не удалось. Слишком плотно сидела пробка. Сделав еще одно усилие, он замер. В кабинет настойчиво постучали, но войти пока не решались.
– Войдите, кто там еще? – раздраженно спросил Генрих, даже понизив голос от возмущения.
– Это всего лишь я, папочка, – очень тихо проговорила Миранда, открыв широко дверь и сделав шаг в кабинет, – а ты сильно занят? Я очень тебе помешала? Я хотела сказать, что обед готов. Я хочу, чтобы мы с тобой спустились в столовую вместе.
Прическа, над которой Саломея довольно долго мудрила, удалась. Светлые волосы, цвета пшеницы, были красиво уложены, заплетены в косички и украшены заколками в виде роз.
– Ах, ты этого хочешь, девочка моя? – поднял бровь Генрих, одновременно пряча пузырек с ядом в карман, – А желания других ты спросила?
Нет, он не рассердился на дочь. Он даже мысленно поблагодарил за своевременное появление в кабинете. Если бы она появилась несколько минут спустя, возможно она стала сиротой намного раньше. Миранда, сама того не подозревая, спасла жизнь отцу только что.
– Ну, папочка! – наклонила в бок голову Миранда, улыбнувшись, словно пытаясь детским обаянием, растопить сердце Генриха, – Мы так редко видимся, что я забыла, когда в последний раз мы обедали вместе. А мама забыла, когда мы всей семьей выезжали на природу.
Приблизившись к рабочему столу, девочка протянула руку отцу и сказала повелительно:
– Пойдем обедать, остынет!
– Мама, правда, сожалеет? – уточнил Генрих, послушно взяв девочку за руку и мельком проверяя расположение рукояти меча рыцаря.
– Да, – кивнула девочка, – она говорила об этом синьоре Идис. А что ты делал в кабинете?