Ая

– Оставь. Потом. – Сделал к ней шаг.

Она выпрямилась. Повернулась ему навстречу. Пронзительные почти чёрные от распахнутых зрачков глаза смотрели серьёзно, несмотря на не сошедшую ещё с губ улыбку, – как-то сразу вглубь и поверхностно, охватывая всё сразу. Спокойные не мельтешащие зрачки. Она смотрела в него. Словно владела каким-то ему неведомым доисторическим знанием пращуров.

То ли от уже выпитого коньяка, то ли от всепроникающего ромового аромата, то ли от того, что он обнимал девушку, то ли от того, что этот гипнотический взгляд лишал воли – всё вокруг закружилось, стены, бар, диван, стол, стулья. Расплывчатые волны пространства спиралью разбегались от него, сквозь стены, вдаль и возвращались плотными кругами. В глазах потемнело. Миллионы иголочек впились в кожу.

It's Me, and I'm ready to go,

Ready to show, that I'll never let you down.

And I want you to know, that this power will grow… 23

Кто-то взял его ладонь и, как маленького ребёнка отводят от края дороги, потянул, настойчиво, осторожно и медленно…

Проснулся от тишины. Обнажённый. Разобранный диван. Кухня. Притенённые окна. В мозгу булькало и переливалось вместе с движением глаз. Пришлось их закрыть. Правда, получилось ненадолго. Не было сил и желания вспоминать, что случилось, что было, что произошло. И даже мысль «о, как мне херово» от бессилия и головокружения не могла нормально сформироваться. Под закрытыми веками кружилась красноватая темнота, раскачивая и медленно погружая его в забытьё. Где-то зазвенел телефон. Настойчиво и требовательно. Выволакивая из спасительного сна. Пока он с кряхтением и матом поворачивался, чтобы подняться и сесть. Пока сел и поймал равновесие. Пока мучительно ориентировался – откуда идёт сигнал. Пока, превозмогая перекатывание бильярдных шаров в голове, встал и сделал пару шагов. Чёрт! Телефон умолк. Стоя в центре кухни, опираясь на стол, пытался сообразить, что делать дальше. Взгляд упал на большой стеклянный кувшин с жидкостью, стоявший на столе. Спасение!

После доброй половины лимонно-солёной прохладной воды, взгляд посветлел, горизонт расширился.

На столе лежал блистер аспирина, в корзинке с подтаявшим льдом бутылка пива, накрытый полотенцем завтрак. Пробка от разбитой бутылки – коснулся пальцами

и вспомнил.

Вспомнил, как набухался вчера и, пытаясь добить разум ромом, не удержал неудобную бутылку в руках – разбил. А потом пришла Настя, убрала осколки, вытерла лужу. Отвела его на диван, раздела, легла рядом, обняла, и сделала абсолютно неожиданную вещь – запела колыбельную.

Это сейчас он сидел поражённый и мгновенно протрезвлённый, а ночью – просто уснул. С этой колыбельной он родился. Эту колыбельную пела мама, когда он, чего-то вдруг испугавшись, сидел ночью в манежке и плакал. Когда принёс в первом классе двойку и слёзы обиды катились по щекам. Когда придя с выпускного вечера, свалился в прихожей, мрачный, серый: соседку по парте, соседку по лестничной площадке, первую любовь – напившийся одноклассник на машине сбил насмерть. И когда он вернулся с войны в дружественной среднеазиатской стране, и орал во сне. И потом…

Совпадение?

Неизвестно

И каждый раз, когда они встречались, он порывался, но не мог осилить непонятный страх, спросить её – откуда она знает эту песню.

Этим вечером она снова появилась у него. И снова, и снова.

Она всегда. Всегда-всегда – скромно стояла в проходе входной двери, словно дожидаясь разрешения войти. Спокойно, смотрела своими голубыми глазами в него. Он видел, ощущал, что для неё равнозначно стоять, войти или уйти. И все её движения были такими, поступки, слова и глаза. Они звали и отталкивали и были равнодушными. Поражали глубиной омута и обманывали солнечными бликами мелкого песка под поверхностью воды.

Это была его первая женщина… девушка. Постоянная. С которой встречался больше трёх раз и не за деньги. Обычно у него были проститутки. Дорогие проститутки. Очень дорогие проститутки. Нереально дорогие женщины.

Настя отказывалась от денег в любой форме. От наличных, от всевозможных банковских карточек, от повышения зарплаты и премиальных. Он водил её по дорогим ювелирным салонам, она равнодушно смотрела на умопомрачительное сияние драгоценностей. Её не интересовали одежда и обувь. Как и косметика.

Сначала он думал, что слишком заносчива, а предлагаемые подарки слишком мелочны. Потом решил, ей неудобно, она стыдится. Но это была и не скромность. Пришло понимание – всё это ей просто безразлично. Она не считает это ни ценностями, ни знаками внимания, ни атрибутами престижа и статуса.

Он организовал поездку на Мальдивы и в круиз на яхте по островам Фиджи. Она с удовольствием отдавалась солнцу, плавала и ныряла, внимательно разглядывала достопримечательности и почтительно вслушивалась в слова гидов. Пропитывалась обстановкой, воздухом, ароматами, едой, комфортом, уютом. Принимала всё по-детски. Просто и наивно, спокойно и как само собой разумеющееся. Единственный раз у неё загорелись глаза, когда они оказались в Перу – она несколько раз в разговорах упоминала эту загадочную страну, и на годовщину их знакомства он решил сделать ей подарок – и горели потом постоянно, пока там оставались. В городе Куско, у крепости Саксайуаман24, Настя, раскинув руки, обняла огромный мегалит, приложилась щекой, закрыв глаза, долго стояла. Повторяла: «Я дома… Я дома…». Она быстро освоилась. Уже через пару дней достаточно бегло общалась с местным населением. Носилась повсюду, пропадала на целый день и порой – до утра. Она светилась и сияла от счастья.

– Понимаешь, я чувствую себя частью всего этого. Это как будто даже не дом родной. Словно здесь появились мои предки, жили, рождались, умирали. Веками, тысячелетиями. Я чувствую, как дрожит от моего прикосновения каждый камень. Я чувствую – он узнал меня, свою старую знакомую. Земля, по которой хожу, радуется – вспомнила меня, вернувшуюся. Чувствую её нежное прикосновение к ногам. Воздух, которым я дышу, растворяется в каждой клеточке. Люди, которых я встречаю, словно мои братья и сёстры. Я появилась здесь тысячи лет назад. Прожила несколько жизней. А потом забыла. Сейчас вспомнила…

… Я не знаю, как описать это всё словами…

И он радовался вместе с ней. Больше от того, что удалось-таки расшевелить, «угодить», осчастливить эту девочку.

Немного омрачила поездку погода. Почти перед отлётом. Начался декабрь – один из дождливых месяцев Перу. И, как по команде, зарядили грозы. В день вылета два раза отменяли посадку из-за погодных условий.

Они разместились на втором этаже здания аэропорта. Настя стояла у панорамного – от пола до потолка – окна и наблюдала за бушующей природой.

Сумак ньуста

Торальайк’им

Пуйньуй кита

Пак’ир кайан

хина мантара

Кунуньунун

Ильапантак

Камри ньуста

Унуйк’ита

Пара мунк’и

Май ньимпири

Чичи мунк’и

Рити мунк’и

Пача рурак

Пача камак

Вира-коча

Кай хинапак

Чурасунк’и

Камасунк’и. 25

За ливнем не было видно ничего, кроме размытого ближайшего одинокого самолёта и едва угадываемой линии недалёких гор. Грустила. Тосковала. Он видел, как ей непросто улетать. Такую ещё не видел ни разу – всегда спокойная, светлая, улыбающаяся.

Подошёл. Обнял сзади.

– Я не хочу улетать…

23

Крис Де Бург, песня «It's me».

Это я, я готов идти вместе с тобой.

Поверь, я никогда тебя не подведу.

И знай, день ото дня любовь моя будет расти.

24

Отсылка на «божественное» сооружение.

25

Отсылка на молитву для богини Пачамама. См. далее.