Басурмане

На рынке Ванька не задержался, только стащил немного еды, самую малость, силенок набраться перед дальней дорогой. На рынке можно было провести целый день, а можно и побольше. Это был целый мир, полный чудес, страхов и приключений. Полный манящих запахов, волнующих картин, и обещающий море невероятных ощущений на языке и в желудке. Но Ваньке было сейчас не до гастрономического разнообразия и, тем более, не до созерцания экзотических красот. Впереди была самая важная, самая ответственная часть побега.

На пристани всегда были корабли, и большие, и малые, и богатые, и попроще. Нужно было выбрать самый знатный, и попасть туда любой ценой. Ловкости Ваньке было не занимать, поэтому очень скоро он был уже на палубе, но и народ на корабле не лыком шит: его заметили.

– А ты откуда, хлопец? Как попал сюда? Что надо тебе?

Ванькино ухо в сильных, привыкших к тяжелой работе руках горело огнем.

– Пусти, дяденька, больно мне!

Сурового вида мужик, по виду не простой работяга, кто-то из главных, запросто мог вышвырнуть Ваньку на берег. Но у Ивана был план, и в него не входило долгое просиживание на берегу и растирание слез по чумазым щекам. Нужно быстро действовать быстро и наверняка.

– Я сирота, дяденька, мамка померла, батька помер. Я всё умею, дяденька, грамоте обучен, считаю быстро, работать мастер. Не гони, Христа Ради! Возьми с собой! – Ванька выдал сразу всё то немногое, что мог сказать о себе, и слезой пацанячей приправил, для надежности.

– Грамоте, говоришь? Кто ж тебя выучил?

– Ухо отпусти, всё расскажу! – от батьки достался Ване не только боевой характер и физическая сила, но и дар понимания ситуации и предчувствия направления ее развития. Он уже видел, что выиграл эту битву, и корабль сдался ему за считанные секунды.

– Меня в монастыре воспитали. Я и читать, и писать умею. И цифры знаю. Я буду вам полезен, вот увидите. Я любую работу могу делать, – заявил он твердо, уже без слез и мольбы в голосе.

– Что ж в монастыре тебе не живется?

– Не живется, дяденька. Я на волю хочу. В мир.

Так Ванька попал на торговое судно. Не прошло и часа, как корабль отошел от берега и направился вверх по течению Волги. Здесь, на корабле, приобрел Иван не только богатый жизненный опыт, но и фамилией обзавелся. В монастыре-то он просто Ванькой был. Родных его не знали, а новую фамилию давать было пока без надобности.

– А ты чьих же будешь, хлопец? – спросили его в один из первых дней.

– А ничьих. Мамка померла, батька помер.

– Круглый, значит, сирота. Ну, будешь тогда Кругловым.

Глядя на отдаляющийся берег, Ванька не мог знать, что теперь очень нескоро увидит Астрахань. Два года пройдет, прежде чем он снова попадет на маманькину могилку. Пройдет еще несколько лет, и он уже не сможет ее отыскать: церковное кладбище разрастется, холмик сравняется с землей и затеряется меж христианских крестов. Не знал Ваня и того, что увидит много других городов и поселений, больших и малых. Побывает он и в Саратове, и в Самаре, и даже в Синбирске: вот как далеко занесет его служба.

А купцы, и правда, не пожалели, что оставили Ваню, торговое дело было точно для него. Сначала помогал, чем мог: считал быстро, писал аккуратно, всё помнил, соображал отлично. Прирожденный купец! Но не только этим он пригодился. Ваня быстро подрос и повзрослел.

Прошла всего пара лет на корабле, и он уже стал полноценным союзником и компаньоном. Был Ваня умен и рассудителен, при этом силен и отважен, лишний раз в драку не лез, а коли надо – так пощады не давал никому. Авторитетом пользовался большим. Прозвали его атаманским сыном, а он и не возражал: поговаривали же такое в монастыре про его батю, значит, не зря, значит и правда в него пошел.

_______

А Даша между тем была в мыслях о своем. Уже сегодня вечером они приедут в Астрахань. Она не была в родном городе несколько лет. Давно не видела маму. И сейчас она поняла, что очень соскучилась, и ей даже совестно стало, что так долго не приезжала.

Ее астраханский период жизни давно закончился. Ее никогда не тянуло обратно, она думала, что вернуться в этот город – значит окунуться в прошлое, а Даша в него не хотела. Но вот сейчас вдруг поняла, что всё не так: увидеть то, что она любила когда-то, вот что ее ждет. Она росла и развивалась. Взрослела. Менялась. То же самое происходило и с городом. Она увидит его другим, потому что они оба изменились. Но осталось у них и что-то общее, не могло не остаться. Даша уже гуляла мысленно по любимым когда-то набережным и кормила лебедей на озере. Как они там без нее? А Волга, конечно, всё также широка, небо синее-синее (такого больше нет нигде), а ветер свежий – если с моря. Этот город был ее старым другом, она теперь это поняла, и с радостью мчалась ему навстречу.

Даша приехала в Москву из родной Астрахани сразу после школы, ей тогда еще не исполнилось 17. Училась и работала, работала очень много. Жизнь ее не баловала, но и сильно не била, так, шлепала временами. Сначала было тяжело: одной, в незнакомом городе, все вокруг новое и не всегда дружелюбное. Не нравилось то, что много людей и все спешат. Не нравилось то, что небо серое и унылое: после жаркой Астрахани с ее палящим солнцем Москва казалась холодным северным городом. Потом было тоже тяжело, но как-то по-другому: вокруг столько соблазнов, как удержаться? А ты опять идешь на учебу, а потом опять работаешь. Но у тебя есть мечта, а с ней всё становится легче, и – уж точно – светлее и радостнее. С этой мечтой Даша готова была проводить не только вечера, но и выходные дни: шить очередное платье вместо того, чтобы гулять и развлекаться. Конечно, она не хоронила себя за швейной машинкой, и время для отдыха тоже находила: «Наряды надо выгуливать», – говорила Дарья, и выходила на людей посмотреть, а, главное, себя показать. Свое первое платье она продала совершенно случайно, в кино: незнакомая девушка подошла и спросила про марку, Даша сказала, что сшила сама, и тут же получила заказ на такое же. За полгода после этого у нее набрался небольшой список клиенток, заказы то летели один за одним, то вдруг пропадали, потом налетали опять. Клиенток становилось больше. Стали появляться и постоянные: верные и преданные.

На 4 курсе Даше отправилась на стажировку к известному дизайнеру. Она очень хотела попробовать кухни высокой моды, с ее дефиле, супермоделями и знаменитостями в первых рядах. Хотя себя она здесь не видела: Даша хотела делать моду для всех, платья, которые можно носить в реальной жизни, «а не в сказочном сне», как она сама говорила про творения известных кутюрье. Год работы в высокой моде показал ей, как создается эта сказка, раскрыл много хитростей и, самое главное, научил тонкостям во взаимоотношениях с клиентами: понимать, чувствовать, избегать сложностей и красиво исправлять ошибки. Мода ведь делается для людей. Угадать, убедить, почувствовать – вот что нужно уметь помимо того, что быстро щелкать ножницами и шустро орудовать иголкой. А еще за этот год Даша окончательно поняла, что видит себя именно в «доступной», повседневной моде. Мы ведь каждый день хотим быть прекрасны, правда?

С личной жизнью у Даши было не очень. Времени на нее оставалось всего ничего, да и возможностей встретить свою судьбу тоже было немного: у них в текстильном институте учились в основном девочки, заняты в этой индустрии тоже по большей части женщины. Мужчин было мало, большая часть из них была увлечена друг другом, остальных Даша подсознательно недолюбливала: все эти нарядные, избалованные и самовлюбленные красавцы слишком много думали о себе и слишком мало о ком-либо другом, а тем более о чем-то серьезнее развлечений. Она же придерживалась немного патриархальной идеи о мужчине – сильном плече. Даша хоть и привыкла рассчитывать только на себя, но признавалась, что готова была бы разделить эту заботу с достойным человеком – когда таковой найдется, и если вообще такое случится. Сама она даже пальцем не шевелила, чтобы ускорить поиски. Будь что будет, думала Даша.