Страница 7 из 30
Жаль. Флакон, ухмыльнувшись про себя, подумал, что было бы интересно поглядеть, как толпа разгневанных покупателей-летерийцев обрушивается на невоспитанного варвара и вбивает его в землю черствыми горбушками и корнеплодами.
Хотя, конечно, такое развлечение ни к чему. По крайней мере, сейчас, когда они обнаружили беглеца, когда Битум и Корабб обошли таверну с тыла, чтобы перекрыть выход из убежища, когда Может и Масан Гилани уже забрались на крышу – на случай, если жертва решит схитрить.
Появился Корик, потный, хмурый, скрипящий зубами.
– Вот дерьмо, – проворчал он. – Что за страсть деньгами сорить? Рынок сошел с ума.
– Так люди счастливы, – сказал Флакон, – или, вернее… временно насыщены. Идея та же самая.
– И какая же?
– Уберечь людей от беспокойства. Разрушительного беспокойства, – добавил Флакон, увидев нахмуренный лоб и пронзительный взгляд Корика. – Оно возникает, если у населения появляется время думать – то есть по-настоящему думать, когда оно начинает понимать, какое вокруг дерьмо.
– Прямо как одна из речей короля: точно так же в сон клонит, Флакон. Так где он точно?
– Одна из моих крыс притаилась у подножия перил…
– Это которая?
– Улыбка-младшая – она в этом деле лучшая. Словом, она не спускает с него своих глазенок. Он сидит за столом, в углу, прямо под окном с закрытыми ставнями – через него вряд ли кто пролезет. Так что он буквально, – закончил Флакон, – загнан в угол.
Корик нахмурился сильнее.
– Как-то слишком уж просто.
Флакон поскреб щетину, переступил с ноги на ногу и вздохнул.
– Ага, слишком просто.
– А вот и Бальзам с Геслером.
Подошли два сержанта.
– И что мы тут делаем? – спросил Бальзам, широко раскрыв глаза.
Геслер вмешался:
– Он снова дрейфит, не обращайте внимания. Как я понимаю, нас ждет драка. Серьезная. Его так просто не взять.
– И тогда какой у нас план? – спросил Корик.
– Первым пойдет Ураган. Вспугнет его – и если он бросится к задней двери, твои приятели его примут. Или если он ринется наверх. Но я думаю, он увернется от Урагана и побежит к передней двери – я бы так поступил. Ураган большой и крепкий, но не быстрый. Это нам на руку. Мы вчетвером будем поджидать ублюдка – и возьмем. Ураган пойдет за ним и перекроет переднюю дверь, не давая улизнуть.
– Он там какой-то нервный и не в настроении, – сказал Флакон. – Предупреди Урагана: он может начать сражаться.
– Услышим заваруху – и войдем, – решил Геслер.
Золотокожий сержант отправился давать наставления Урагану. Бальзам стоял рядом с Кориком с озадаченным видом.
Посетители сновали туда-сюда в дверях таверны, как в дверях дешевого борделя. И тут появился Ураган, возвышаясь над всеми; из-за красных глаз и рыжей бороды казалось, что все лицо пылает. Входя, он ослабил застежку меча. Люди при виде его раздались в стороны. Одного посетителя он поймал на пороге и, ухватив за ворот рубахи, отшвырнул себе за спину – бедняга взвизгнул, упав лицом на булыжники всего в паре шагов от трех малазанцев, и скукожился, прижав ладони к окровавленному подбородку.
Как только Ураган ворвался в таверну, появился Геслер, перешагнул через упавшего горожанина и прошипел:
– Все к двери, быстро!
Флакон пропустил Корика вперед и подождал Бальзама, который чуть не направился в другую сторону – Геслеру пришлось дернуть его в нужном направлении. Когда намечалась заваруха, Флакон предпочитал оставить грязную работу другим. Он ведь выполнил свою часть: выследил и нашел добычу.
В таверне воцарился хаос: слышался треск мебели, озадаченные крики и испуганные вопли. Потом раздалось внезапное «бух!», и из двери повалил белый дым. Снова треск мебели, тяжелый удар – и из клубов дыма вынырнула фигура.
Локоть с силой врезался в челюсть Корику, и тот рухнул, как подрубленное дерево.
Геслер, уклоняясь от летящего в голову кулака, нырнул вниз и уткнулся лицом в подставленное колено; звук получился, как будто столкнулись два кокоса. Нога беглеца повернулась, унося с собой всего человека в диком пируэте, а Геслер, качнувшись назад, уселся на булыжник, выпучив глаза.
Пронзительно заорав, Бальзам шагнул назад, нащупывая рукоять короткого меча, а Флакон, прыгнув вперед, вцепился в руку сержанта, а упущенная добыча, промелькнув мимо, быстро, но прихрамывая, побежала к мосту.
Из таверны вышел нетвердой походкой Ураган с разбитым носом.
– Упустили? Проклятые идиоты, посмотрите на мое лицо! И это все зря?
Мимо громадного фаларца выбегали, кашляя и утирая обильные слезы, посетители.
Геслер с трудом поднялся, потряхивая головой.
– Пошли, – невнятно сказал он, – за ним; надеюсь, Горлорез и Улыбка смогут его придержать.
Подошли Битум и Корабб, оглядывая поле битвы.
– Корабб, – сказал Битум, – останься с Кориком и постарайся привести его в чувство.
Сам он с Флаконом, Геслером, Ураганом и Бальзамом поспешил за беглецом.
Бальзам покосился на Флакона.
– Да я бы его сделал!
– Этот дуралей нужен нам живым, дубина, – отрезал Флакон.
Сержант разинул рот.
– Правда?
– Гляди, – прошипел Горлорез. – Вот он!
– Здорово хромает, – отметила Улыбка, снова убирая кинжал в ножны. – Давай с двух сторон и хватаем за лодыжки.
– Хорошая мысль.
Горлорез двинулся влево, Улыбка – вправо; и притаились с двух сторон площадки на этой стороне моста. Они слышали «топ-шурх» хромающего беглеца, приближающегося по пролету моста. С другого берега, от конца рыночной улицы, раздались пронзающие воздух крики. Шаги на мосту участились.
В нужный момент, когда беглец добрался до конца моста и ступил на булыжную мостовую, два малазанца выскочили из укрытий и вцепились каждый в свою ногу человека.
Все трое повалились на мостовую.
Через несколько мгновений, под бурный рев проклятий, среди тычков и пинков появились остальные преследователи, и наконец удалось прижать жертву к земле.
Флакон подошел ближе, чтобы взглянуть на красное, в синяках, лицо побежденного.
– Ну правда, сержант, ясно же было, что дело безнадежное.
Скрипач сверкнул глазами.
– Гляди, что ты с моим носом сделал! – рявкнул Ураган, ухватив Скрипача за руку с явным намерением сломать ее пополам.
– В таверне «дымарь» запустил, да? – поинтересовался Флакон. – Какая расточительность!
– Вы все поплатитесь, – сказал Скрипач. – Вы и понятия не имеете…
– Вполне может быть, – сказал Геслер. – Ну что, Скрип, мы будем держать тебя тут до скончания времен или пойдешь миром? Что адъюнкт хочет, то адъюнкт получает.
– Тебе легко говорить, – прошипел Скрипач. – А посмотри на Флакона. Весело ему?
Флакон нахмурился.
– Нет, мне не весело, но приказ есть приказ, сержант. Нельзя просто взять и сбежать.
– Надо было взять парочку «шрапнелей», – сказал Скрипач. – Пригодились бы. Ладно, поднимите меня – все равно я, похоже, колено разбил. Геслер, у тебя челюсть из гранита!
– Ага, и в профиль смотрится хорошо, – отозвался Геслер.
– Так мы за Скрипачом охотились? – неожиданно спросил Бальзам. – Нижние боги, он бунтовщик или чего?
Горлорез похлопал сержанта по плечу.
– Да все нормально, сержант. Просто адъюнкт хочет, чтобы Скрипач провел Прочтение, вот и все.
Флакон заморгал. Вот и все. Конечно, ничего такого. Жду не дождусь.
Скрипача поставили на ноги, но мудро не выпускали из рук по дороге в казармы.
Серый и призрачный, продолговатый силуэт висел в проеме двери мертвой башни Азатов. Он казался безжизненным, но, конечно, так только казалось.
– Можно камни бросать, – сказала Синн. – Они ведь спят по ночам?
– В основном, – ответил Свищ.
– Наверное, если не шуметь.
– Наверное.
Синн поежилась.
– Камни?
– Попадешь, и они проснутся и полетят наружу черным роем.
– Всегда ненавидела ос. Вот сколько себя помню… Наверное, когда-то меня больно ужалили, как думаешь?