Страница 10 из 30
– Моя жена выходит за рамки приличия.
– Просто добавила монетку в эту сокровищницу мерзкого идиотизма, любимый. Рукет, нам с тобой нужно присесть и немного потолковать.
– Я не толкую с женщинами, – объявила Рукет, выпрямившись и задрав подбородок.
Тегол хлопнул в ладоши.
– Все, еще одно собрание закончено! Что теперь? Я отправляюсь спать. – И, бросив быстрый взгляд на Джанат, добавил: – Со своей женой, разумеется.
– Мой дорогой муж, мы еще даже не поужинали.
– Поужинаем в постели! И можно пригласить… э, забудь.
Вперед вышел Брис.
– По поводу армии…
– Ох, вечно ты по поводу армии. Закажи еще сапоги.
– Я как раз об этом – мне снова нужны деньги.
– Бугг, дай ему еще денег.
– Сколько, государь?
– Сколько ему нужно на сапоги и что там еще.
– Не на сапоги, – сказал Брис. – На обучение.
– А что, обучаться будут босиком? Оригинально.
– Я хочу привлечь малазанцев, расквартированных в нашем городе. Этих «морпехов». Изучить их тактику. Я хочу реформировать вооруженные силы Летера. И нанять малазанских сержантов.
– А их адъюнкт на это согласна?
– Согласна. Ее солдаты начинают скучать, и это не есть хорошо.
– Да уж это понятно. Нам известно, когда они нас покинут?
Брис нахмурился.
– Ты меня спрашиваешь? Почему не спросить ее?
– Тогда внесем этот вопрос в повестку следующего собрания.
– Мне поставить в известность адъюнкт? – спросил Бугг.
Тегол поскреб подбородок и кивнул.
– Да, Бугг, это разумно. Очень разумно. Молодец.
– А что с моей петицией? – капризно спросила Рукет. – А то я разоделась вся вообще!
– Я подробно рассмотрю ее.
– Прекрасно. А пока – хотя бы Королевский Поцелуй?
Тегол заерзал на троне.
– Беспечная уверенность съежилась, мой дорогой муж? Она лучше тебя знает, что есть предел моему терпению.
– Ладно, – вмешалась Рукет, – ну хотя бы Королевская Прижималка?
– Прекрасная идея, – сказал Бугг, – прижать гильдии новыми налогами.
– Ясно, – отрезала Рукет. – Я ухожу. Еще одна отвергнутая королем петиция. И шайка только больше разгневается.
– Какая шайка? – спросил Тегол.
– Та, которую я собираюсь сколотить.
– Ты этого не сделаешь.
– Отвергнутая женщина – опасный противник, государь.
– Да поцелуй ее и прижми, мой дорогой муж. А я отвернусь.
Тегол вскочил на ноги и тут же сел обратно.
– Немного погодя, – ахнул он.
– Царственная осанка приобретает новый смысл, – прокомментировал Бугг.
Но Рукет улыбнулась.
– Будем считать это векселем.
– А что с шайкой? – спросил Бугг.
– Чудесным образом рассеялась ночным бризом, о канцлер – или кто ты там.
– Я – Королевские Инженеры; все разом. Да, еще казначей.
– И мучитель плевательниц, – добавил Тегол.
Все нахмурились.
Бугг сердито посмотрел на Тегола.
– Пока вы не сказали, я и не вспоминал.
– Что-то не так? – спросил Брис.
– Ах, брат, – сказал Тегол, – мы должны отправить тебя к адъюнкт – с предупреждением.
– Вот как?
– Бугг!
– Я провожу вас, Брис.
Когда они вышли, Тегол посмотрел на Джанат, на Рукет – обе все еще хмурились.
– Ну что?
– Что-то, о чем нам следует знать? – спросила Джанат.
– Вот именно, – согласилась Рукет, – и теперь я спрашиваю за всю гильдию Крысоловов.
– Ничего особенного, – ответил Тегол. – Пустяковый вопрос, уверяю тебя. Что-то по поводу угрозы богам и разрушительных гаданий. А теперь я готов к поцелуям и прижиманиям… нет, погодите. Несколько глубоких вдохов. Сейчас… да… нет, погодите.
– Мне поговорить о моей вышивке? – спросила Джанат.
– Да, это было бы замечательно, продолжай. Рукет, не уходи.
Лейтенант Порес открыл глаза. Верней, попытался открыть, но оказалось, что веки слишком опухли. Через узенькие щелочки он разглядел нависшую над ним фигуру. Задумчивое натийское лицо.
– Узнаешь меня? – спросил натиец.
Порес попытался ответить, но челюсть была плотно обмотана бинтом. Он кивнул и почувствовал, что шея раздулась вдвое против нормального размера. Или же голова съежилась.
– Мулван Трус, – назвал себя натиец. – Взводный лекарь. Жить будешь.
Он отклонился назад и сказал кому-то другому:
– Выживет, сэр. Хотя несколько дней ни на что не будет годен.
В поле зрения Пореса появился Капитан Добряк, бесстрастное лицо, как обычно, ничего не выражало.
– Вас ждет наказание, лейтенант Порес. Преступная тупость не пристала офицеру.
– Могу поспорить, таких полно, – пробормотал целитель, уходя.
– Ты что-то сказал, солдат?
– Нет, сэр.
– Значит, у меня со слухом что-то.
– Так точно, сэр.
– То есть полагаешь, я плохо слышу, солдат?
– Никак нет, сэр!
– Уверен, что полагаешь.
– У вас идеальный слух, капитан, вне всяких сомнений. Это я как целитель заявляю.
– Скажи-ка, – сказал капитан Добряк, – есть средство против выпадения волос?
– Сэр… да, разумеется.
– И какое?
– Побрейте голову. Сэр.
– Похоже, тебе заняться нечем, целитель. Тогда разберись во взводах своей роты и вылечи все недуги, на которые жалуются солдаты. Да, еще избавь всех от вшей и проверь кровавые волдыри на мошонках у солдат – я уверен, это зловещий симптом чего-то ужасного.
– Волдыри, сэр? На мошонках?
– Похоже, это у тебя со слухом что-то, а не у меня.
– Ну вряд ли тут что-то опасное или ужасное, сэр. Просто не надо их ковырять, а то кровь не остановить. Это от долгой езды верхом, сэр.
– Вот как.
…
– Целитель, ты еще тут?
– Виноват, сэр, уже бегу!
– Я жду подробный доклад о состоянии здоровья солдат.
– Есть, сэр! Проверка мошонок, понял.
Добряк снова наклонился к Поресу.
– Даже говорить не можешь? Тебе неожиданно повезло. Шесть осиных укусов. Ты уже должен был умереть. Почему не умер? Неважно. Похоже, ты упустил мелких. Теперь придется спускать с цепи пастушьего пса. И именно сегодня ночью. Поправляйся скорей, лейтенант, чтобы я мог содрать с тебя шкуру.
Выйдя из спальни, Мулван Трус помедлил, а потом быстрым шагом направился к сослуживцам в соседнюю спальню. Он вошел в комнату, оглядел солдат, лежащих на койках или играющих в кости, и с трудом заметил наконец между двумя койками высохшее черное лицо Непа Хмурого. Мулван направился к далхонскому шаману, который сидел, скрестив ноги, с неприятной улыбкой.
– Я знаю, что это ты устроил, Неп!
– А? Йди от мя!
– Это ты ведь проклятие на Добряка навел? Кровавые волдыри на яйцах!
Неп Хмурый закудахтал.
– Черна пуста болтовня, ха!
– Прекрати! Прекрати свою хрень, проклятье!
– Уж позняк! Не продут!
– А если он узнает, кто это натворил…
– Токо посмей! Свин! Натийский дран чилен! Ву бут ву бут!
Мулван Трус, не понимая, вытаращился на Непа. Потом бросил молящий взгляд на Шелкового Шнурка, вытянувшегося на соседней койке.
– Чего он сказал?
Второй далхонец вытянулся на спине, закинув руки за голову.
– Да Худ его знает, это, думаю, по-шамански, – сказал он и добавил: – Наверняка проклятия.
Натиец снова посмотрел на Непа Хмурого.
– Проклянешь меня, так я твои кости сварю, проклятый чернослив. И оставь в покое Добряка, а то все расскажу Бадану.
– Бедана нетути!
– Расскажу, когда вернется.
– Чилен!
Никто не назвал бы преду Норло Трамба самым проницательным, так что полдюжины летерийских охранников, его подчиненных, стоящих, дрожа, позади преды, вполне обоснованно боялись, что тупость Трамба будет стоить им всем жизни.
Норло воинственно хмурился на всадников – их было около дюжины.
– Война – это война, – повторял он, – и мы воевали. Люди погибли. Это не должно остаться безнаказанным.
Темнокожий сержант повел рукой в перчатке, и арбалеты были взяты на изготовку. Он сказал на летерийском с грубым акцентом: