Страница 13 из 15
Так его жизнь ещё на одну четверть сократилась».
Заметил Сыма: «Раз поклон царь делает вассалу,
То это может кончиться бедой – позор отчизне,
Но у него ещё лет двадцать оставалось жизни!
А это, если в роскоши прожить, её немало».
– «А вспомните ещё там краснобая Лишэана,
Которого пришлось Хань Синю на пиру прикончить,
Который уговаривал там циского Тянь Гуана
Поспешно сдаться княжеству Хань и войну закончить.
Тянь Гуань неделю пил вино и буйно веселился,
Хань Синь воспользовался тем, князь Ци не ждал подвоха,
Внезапно разгромил его, и тот жизни лишился,
Живьём изжарил Лишэана, думал, он – пройдоха,
Что предал он его, но тот уже договорился,
Что князь Ци перейдёт на сторону Хань без сражений,
Хань Синь присвоил себе славу за то пораженье,
И из-за этого его срок жизни сократился.
Как говорят: «Один уговорил, желая мира,
Противника царю сдаваться, и тот покорился,
Другой нанёс удар, внезапный, и во время пира,
И вот срок жизни на десяток лет и сократился».
– «Понятно, – Сыма молвил, – но десяток лет осталось».
– «Да, – тот ответил, – но они ведь тоже сократились.
Вы помните, когда войска двух княжеств находились
В Гулине Хань и Чу, тогда сраженье состоялось.
У князя чускуого Сянь Юя войска было много,
Он мог поднять треножник (27), став царём всей Поднебесной
У ханьцев – мало войск, но в местности той горной, тесной,
Они врагу устроили засады на дорогах.
В сражении войска Сянь Юя были все разбиты,
А он совсем один с конём своим в поле остался,
Бежал к Чёрной реке, где все пути были закрыты,
И перерезав горло, с жизнью так своей расстался.
Как говорят: «В горах Цзюли витает дух обиды,
Сражались смело воины, и все были убиты,
Коварный план Хань Синя, там врагов всех побеждая,
Нарушил план Небес, ему срок жизни сокращая».
Вот так мы в своей жизни что-то и приобретаем,
Когда наверх неправдой нам подняться удаётся,
Но с этим вместе мы из жизни что-то и теряем,
Чего-то отнимается от нас, что-то даётся.
На сорок лет Хань Синь так жизни сократил срок, длинный,
Он, жизней не жалея, шёл вперёд – влекли победы,
Его меч путь ему прокладывал, неся всем беды,
Угас в расцвете сил, забыв Небес завет, старинный».
– « Скажи, Хань Синь, – тут Сыма к полководцу обратился, -
Что можешь ты в своё сказать нам оправданье»?
Хань Синь со всеми суда выводами согласился,
Сказав: «Осталось одну жалобу подать желанье.
Согласен, Сяо Хэ способствовал во время службы
Моему продвиженью в полководцы, это верно,
Я это полагал за проявленье его дружбы,
И думал, что останется таким он впредь, наверно,
Но вот потом-то с помощью коварного он плана
Меня к царице заманил в очарованье, неком,
Где погубили меня с помощью его обмана,
Успех мой и кончина связаны с тем человеком».
И неспокойно на душе моей с тех пор, тревожно,
Не понял я его предательства ко мне и мщенья,
Хотел, чтобы его вы допросили, если можно,
Что привело его тогда к подобному решенью».
– «С тобой понятно, – Сыма молвил, – спросим мы другого.
Зовите Сяо Хэ, чтоб на места свои всё стало.
Расскажет пусть, героя как он погубил, такого,
Его судом судить сейчас нам очередь настала,
Как выдвинул Хань Синя и сгубил его нещадно,
Двуличье проявляя, и чего же он добился»?
И в зале Сяо Хэ пред обществом тут появился,
И начал громко говорить, оправдываясь складно:
– «Судья! Для этих колебаний есть своя причина!
Судьба Хань Синя сперва складывалась неудачно,
Хоть был талантлив он, но не мел большого чина,
И выглядел он в общей массы среди всех невзрачно.
Узнал об этом ханьский царь, ища средь инородцев
Людей, способных, на своих не обращал вниманье,
И мало было у него способных полководцев,
Так встретились тогда они при армии создании.
И сразу оказались друг другом весьма довольны,
Кто мог знать, что изменятся вдруг царские все планы,
Завидовал успехам царь, победам непрестанным,
И как держался Хань Синь с окруженьем его, вольно.
Потом возник мятеж Чэнь Си, царь отбыл на сраженье,
Супруге приказал быть начеку, следить за всеми.
Царица Люй сказала мне: «Готовит Хань сверженье
Её и императора, и связан крепко с теми,
Кто борется с царём, захват столицы всей готовит,
И надо нам схватить его, он должен быть наказан».
Я возразил: «Его предательства факт не доказан,
И вряд ли царь его арестовать сейчас позволит».
– «Ты, видно, заодно с ним, – тут царица мне сказала, -
И если не казнишь его, когда мой муж вернётся,
Тогда тебе не сладко, как изменнику придётся,
Я всё ему скажу». Схватить мне Ханя приказала.
Я испугался мести, с её планами смирился,
Позвал Хань Синя во дворец, где был он арестован,
В тюрьму был брошен, не сопротивлялся, покорился,
И обезглавлен там, так как в цепях весь был закован.
Как видите, я Ханя не хотел исчезновенья».
Сыма с ним согласился, молвив: «Лю Бан просчитался,
Благодаря заслугам Ханя, он на трон поднялся,
Но лично сам Хань Синь не получил вознагражденья.
За тысячу лет древности обиды не случалась,
Такой, а посему во времени круговращенье
Нам справедливость здесь восстановить только осталось.
Поэтому чуть позже примем мы это решенье».
Потом все слушал Пэн Юэ жалобу из Ляна,
Сыма спросил: «За что царица Люй тебя казнила?
Каков проступок твой? И что ты сделал без Лю Бана,
В чём государыня тебя в столице обвинила»?
Сказал Пэн: «Никаких за мною совсем нет преступлений,
В своей я жизни лишь имел одни только заслуги,
Когда царь отбыл для мятежников всех усмиренья,
Ко мне от государыни пожаловали слуги.
Царица Люй была распутна, евнуха спросила,
Кто из вассалов, ханьских, что ни есть, красивый, самый
Сказал он обо мне, она приехать попросила
К ней во дворец, но с её страстью я был с ней упрямый.
Когда вошёл в большой Зал Золотых я Колокольцев,
То государыни там не было, евнух лишь встретил,
Сказал: «Царица поручила встретит богомольцев
И вас. Есть дело тайное»! И я ему ответил;
– «Готов я». Мы прошли в Дворец Великого Доверья,
Заметил я, что двери его настежь все открыты,
Я думал там монахи, но закрыли за мной двери,
Стоял в огромном зале стол с закусками, накрытый.
На лестнице стояла государыня-царица,
Она и провела меня к столу и посадила,
А после чарок двух вина, как их она испила,
Её страсть обуяла, мной решила насладиться,
Сказав, что радости меня ждут на её постели.
Но помня, что слуга царя – я, сразу ей ответил,
Что это невозможно, и тут чарки полетели
На пол, паркетный, меня яростный её взгляд встретил.
И шилом заколоть меня она тут приказала,
Разрезать на куски, затем сварить, их посолила,
И даже схоронить останки слугам запретила,
Кому-то их, как угощение её, послала.
Когда вернулся государь, она ему сказала,
Что замышлял измену я, она меня убила,
И где-то на погосте моё тело схоронила,
Обида, горькая, меня с тех пор в аду терзала».
Услышав речь Пэн Юэ, государыня вскричала,
(Она заплакала и там же находилась в зале):
– «Владыка Яньло! Всё неправда! Он всё врёт сначала,
Так как придворные меня в аду все оболгали.
Представил он по-своему всё! Ведь и вам известно,
Что в нашем мире мужики заигрывают с нами,
И женщины от всех мужчин страдают повсеместно,
Любой, увидев женщину, облапает руками.
В тот раз действительно я позвала его для дела,
Хотела обсудить вопрос, решить его, возможно,
А он решил, увидев роскошь, что ему всё можно,