Убийство по расписанию

– Никто ничего не заметил? Ты уверена?

Завладская любила лишний раз подстраховаться. Тот опасный вид бизнеса, в который уже более года назад втянула ее как раз старшая акушерка, познакомив с представителем крупного детского фонда «Эдельвейс» Ильей Лобановым, был настолько же законным, как торговля оружием или наркотиками. Неудивительно, что Завладская волновалась. Узнай кто-нибудь из представителей правопорядка, что она, заведующая родильным отделением, непримиримый борец со взяточничеством и коррупцией на территории больницы, занимается подменой детей с дальнейшей их продажей за рубеж, ей бы грозило не менее двадцати лет лишения свободы.

– Абсолютно уверена. – Аникеева – при всей своей демонстративной любви к конспирации и различным играм в шпионов – на самом деле была значительно спокойнее своей руководительницы. – Клочкову вы нейтрализовали вызовом к себе в кабинет, а мать видела ребенка всего пару секунд, когда я хлопнула его по попке и заставила закричать. Вы же знаете, что в этот момент и при том состоянии, в котором они находятся, роженицы ничего не способны разглядеть. А потом их всех увезли из операционной, и я осталась там совершенно одна. Когда вернулась Клочкова, все было закончено.

Старшая акушерка счастливо улыбнулась, явно довольная собой и своими действиями. Завладская не могла разделить ее радости. Смотрела на сообщницу хмуро и сосредоточенно. За целый год она так и не смогла избавиться от гадливого чувства по отношению к самой себе.

– Хорошо, – негромко произнесла Завладская, и ее глаза в этот момент невольно встретились с нарисованными глазами Склифосовского. – Я позвоню сегодня Илье и сообщу ему, что мы готовы для очередной передачи... – Заставить себя произнести словосочетание «партии товара», так часто употребляемого самим Лобановым, а нередко и Аникеевой, она не смогла. Уж слишком кощунственным казалось ей такое определение для живых детей. Пока еще живых... Завладская поспешила сменить тему разговора. – Я хочу уйти сегодня с дежурства пораньше. Часа в два. Чувствую, что мне просто необходимо выспаться. Надеюсь, вы тут справитесь без меня.

– Конечно, Юлия Владимировна. А можно задать вам один вопрос? – Несмотря ни на что, Аникеева старательно соблюдала субординацию.

– Какой?

Старшая акушерка сухо откашлялась.

– По больнице ходят различные слухи... Ну, вы же знаете, как это бывает... И я слышала... В общем, говорят, что вы собираетесь увольняться, Юлия Владимировна. Это правда?

Завладская нервно дернулась, ее правая рука машинально потянулась к открытой пачке сигарет, но зависла над столом, не завершив начатой траектории. Она не сразу нашлась с ответом. Однако в этот самый момент в дверь ее кабинета снова постучали.

– Войдите. – Голос выдал ее волнение.

– Юлия Владимировна, доброй ночи. – И Завладская, и обернувшаяся на входную дверь Аникеева узнали в вошедшей вахтера из приемного отделения, пухлую, вечно розовощекую тетку с выкрашенными в медный оттенок волосами. Ни заведующая, ни старшая акушерка не знали ее имени, но неоднократно имели возможность видеть ее на рабочем месте. – Я извиняюсь за невольное вторжение, но у меня тут для вас конверт. Кто-то оставил в приемной, пока я ходила за чайником.

– Кто оставил? – Завладская вскинула брови.

– Я же говорю, что не видела. Пошла за чайником, а когда вернулась, смотрю – он лежит. На столике. Но на нем написано имя получателя. То есть ваше, Юлия Владимировна. Хотя «написано» – это не совсем то слово, буквы как будто вырезаны из газеты или еще откуда-нибудь, а затем наклеены...

– Давайте сюда конверт, – раздраженно сказала Завладская.

Она протянула руку через стол. Вахтерша прошла вперед и отдала заведующей тонкий белый конверт. Ни слова не говоря, она вышла из кабинета. Аникеева заинтересованно наблюдала за действиями Завладской. Та перевернула конверт и обнаружила на обратной стороне собственную фамилию. «ЗАВЛАДСКОЙ». Все буквы в этом слове были заглавными и действительно вырезанными из газеты.

– Поздравление от анонимного поклонника в День святого Валентина? – высказала свое предположение Аникеева.

Завладская не ответила. Разорвав конверт, она выудила из него желтоватый лист плотной бумаги, сложенный пополам. Развернула его. Чтобы прочесть такие же большие наклеенные газетные буквы, ей не понадобились очки. Послание от неизвестного гласило: «ТЫ УМРЕШЬ СЕГОДНЯ РОВНО В СЕМЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА. ГОТОВЬСЯ».

У Завладской зарябило в глазах, и лист проворно выскользнул из пальцев. Ей и в голову не пришла мысль о том, что написанное может быть глупым банальным розыгрышем кого-то из знакомых.

Вторник. 8 часов 21 минута

– Кто она такая? – Гуров поставил перед собой чашку ароматно пахнущего кофе и осторожно, чтобы не обжечься, взялся двумя пальцами за ручку, перевел взгляд на расхаживающего взад-вперед по кабинету Крячко.

– Ты меня что, не слушал, Лева? – Станислав остановился и, подойдя к столу напарника, двумя кулаками уперся в полированную поверхность. – Я же тебе говорю, мы с ней вместе учились. В школе. В одном классе. С шестого по восьмой класс вообще сидели за одной партой. После окончания я видел ее всего три раза. На традиционных встречах выпускников. Встреч этих, правда, было больше, но я ходил только на три. А сегодня с утра она сама мне позвонила...

– Ты был в нее влюблен?

– Какое это имеет значение? Даже если и был, то что?

– И, судя по всему, влюблен в нее до сих пор, – резюмировал Гуров, делая первый неторопливый глоток кофе.

Сегодня утром при двадцати семи градусах мороза полковнику понадобилось минут сорок на то, чтобы завести свой «Пежо». Еще минут десять на то, чтобы, сидя в холодной машине, прогреть двигатель. Все это явно не способствовало хорошему настроению. И, ко всему прочему, Гуров изрядно промерз. Опоздав на службу почти на пятнадцать минут, он первым делом сварил себе кофе и мечтал сейчас только о том, чтобы согреться, а не выслушивать от напарника историю о каких-то угрозах в адрес его бывшей одноклассницы, которые, скорее всего, и не имеют под собой ничего объективного. Гурову и прежде приходилось сталкиваться на практике с такого рода шутками, участившимися в столице еще с тех времен, когда на широкие экраны попали такие голливудские фильмы, как «Крик» или «Я знаю, что вы сделали прошлым летом».